Впрочем, тех оказалось немного. Погибло не больше двух дюжин испанцев, считая пострадавших от взрыва. Основная часть стремительно умчалась по дороге в Сан-Бернардито, бросив даже каменные стены монастыря, где обороняться вышло бы несложно. Было взято полторы сотни пленных, обоз с продовольствием, четыре пушки и пять знамен. Недурственный итог битвы, стоившей атакующим двух человек убитыми и семи ранеными.

Монахи поспешно распахнули ворота, многословно извиняясь за случившееся и клятвенно заверяя в полном нейтралитете. В принципе так и было. В Новой Галлии восемь из десяти жителей католики, и на данной почве особых разногласий не существовало. Вне зависимости от власти священники станут продолжать руководить паствой.

Ну это они так ошибочно думали. В отличие от испанских владений, в колониях церковные земли и имущество облагались налогами. В Соединенных Королевствах такого не существовало, но протестанты не просто имели равноправие, они требовали правового и экономического равенства церковных организаций и получили его окончательно после революции. Скорее не для успокоения страстей, а в качестве дополнительного источника пополнения казны колоний.

Тем не менее пока эти тонкости никого особо не волновали. Ну не брать же в расчет конфискованный почти целиком скот и продовольственные запасы в монастыре. Война, ничего не поделаешь. Все же церковных ценностей никто отбирать не стал, а часть офицеров и солдат посетили службу на следующий день. Правда, крестьянам не сообщили, что молебен за свободу и в благодарность за победу совершен по настоянию командира корпуса, прежде в проповедях именуемого не иначе как кровожадным негодяем.

На глазах у сотен людей полковник де Бюиссон с адъютантом под гневный крик солдат пали под выстрелами. Когда армия подошла к Сан-Бернардито, он сам вызвался отвезти предложение о сдаче и предупредить о последствиях штурма.

Неизвестно, по чьей инициативе это произошло или чистая случайность, бывающая частенько на войне, но результат вышел вполне ожидаемым. Драгунский полк, подошедший в авангарде, в едином порыве взревел, готовый пойти в атаку и отомстить за погибших офицеров.

— Стоять! — закричал, срывая голос, Дарю. Это были не его люди и подчиняться не обязаны, однако на начальственный крик невольно оборачивались. — Они именно этого и ждут. Не сейчас, — уже спокойнее произнес, убедившись — слушают. — Важнее обложить город, чтобы ни одна гнида не сбежала. А потом сотрем его с лица земли, чтобы запомнили, как нарушать правила, навечно. Чтобы трясло от ужаса при слове «американцы»!

А вот это драгуны поняли. Развалившийся было на кучу отдельных групп полк медленно приходил в себя, перестраиваясь.

— Как старший по званию… — провозгласил Корсель. Его подразделение вечно находилось впереди. Иногда это было даже хорошо. Первыми брали трофеи и всегда обеспечены продовольствием. А вот сейчас он бы предпочел находиться далеко. Не очень приятна ответственность за сожженный город. — Я обещаю: они за все заплатят. Командиры, ко мне!

Совещание было недолгим. Фактически он просто отдал серию приказов. Подталкивать уже не требовалось. После минимальной паузы командиры повели эскадроны, блокируя город. Четыре орудия авангарда под прикрытием двух сотен галлийских милиционеров принялись закидывать с высоты ядрами прекрасно видный город. По размерам он не так и велик, тысяч шесть-семь населения и несколько сотен солдат дополнительно. Очень скоро многие дома горели, внизу метались в панике люди, пытаясь спасти имущество. В противоположном от артиллерийских позиций направлении собралась немалого размера толпа, в панике стремящаяся покинуть улицы. Только вместо свободы их встречали пули драгун. Вряд ли большинство спасающихся было в курсе о причинах, но для осаждающих это значения не имело. За глупость и кровожадность всегда платят, и часто не те, чья вина.

Даже минимального военного опыта хватало, чтобы понимать, насколько глупо было позволять Континентальной армии занять высоты. Генерал Сото в очередной раз продемонстрировал сомнительные полководческие качества. А потом отряд испанской кавалерии, которому мешали проехать все эти беглецы, галопом прорвался прямо через испуганную толпу, оставляя после себя кровавый след! Их встретили драгуны дружным залпом, и утратившие всякую координацию конники рванулись во все стороны. Кто вперед, под клинки и револьверы врага, кто назад в город, надеясь спрятаться.

— По-о-олк, — закричал Корсель, — пришел наш час доказать, что не зря получаете жалованье. Барабаны — атаку!

И под знакомую каждому дробь его черные роты двинулись вперед. Большинство так и ходило в отрепьях, но воевать они умели не хуже индейцев. Лишь к подобным атакам не слишком привычные, предпочитали действовать рассыпным строем и из засады. Грудь на грудь сходиться еще не доводилось. Но они шли, и даже встречный залп из-за перегораживающей улицу баррикады, выбивший многих в первом ряду, ничуть не замедлил шага. Напротив, забыв обо всех приказах и наставлениях, бойцы сломали строй и с диким ревом побежали вперед. Испанцы были разорваны почти мгновенно. Не помогла и попытка бегства, их догоняли и убивали на улицах и в домах.

Восемьсот с лишним бывших рабов получили возможность отомстить за все. О, отнюдь не за убитых парламентеров. За всю прошлую жизнь. Они врывались в дома, убивая без разбора и не обращая внимания на плач и просьбы. Достаточно быстро к ним присоединились и ополченцы, а с противоположной стороны в город вошли драгуны, ничем не отличающиеся по поведению.

Корсель шел по улицам в сопровождении Дарю с его взводом по направлению к здешнему арсеналу, даже не пытаясь остановить происходящее. Повсюду валялись трупы, и в форме были немногие. Из очередных выломанных дверей вылетела молодая девушка в разорванном платье и упала на колени перед ними, завизжав от ужаса. Двое в красных шапках, выскочившие следом, при виде начальства остановились ухмыляясь. Достаточно внятно прозвучало на франкском, явно для их ушей:

— Да ладно, пусть попользуются офицеры.

Виктор ткнул пальцем в девушку, ее подхватили солдаты и закинули на коня, игнорируя судорожные рыдания и слабое сопротивление. Спасать каждую женщину Корсель не мог и не собирался, однако так уж вышло. Тут навстречу попался пьяный до изумления, когда успел, рядовой драгун с корытом. Зачем оно ему сдалось, осталось неизвестным, потому что, бросив, нырнул поспешно в переулок. Этот оказался стеснительным.

— Мне не отмыться, — сказал он Симону через час, глядя в окно на продолжающийся погром. — Надо прекращать грабежи.

— Война, — равнодушно отозвался Дарю. — Вольно же им было стрелять в людей под белым флагом переговоров.

— Убивали одни — страдают другие.

— А когда было иначе? Побежденный плачет. Прежде взятый на шпагу город отдавали на три дня для разграбления вполне официально. А ты уже к вечеру хочешь порядок наводить. Какими, простите, силами? У нас вместе с офицерами хорошо если три десятка соберется. И те смотрят и тоскуют. Могли бы прибарахлиться. Не все же нищета в Сан-Бернардито. Есть и солидные особняки.

— Надо послать гонца к остальной армии.

— Будет исполнено, — грохнул Дарю, отдавая честь. — Разрешите идти, проверить заодно караулы?

— Ступай, — после паузы сказал Корсель.

Не нравилось ему поведение товарища. Ощущение, что он и сам не прочь присоединиться к происходящему вокруг. Понять, конечно, можно, живет на одно жалованье в банкнотах Конгресса. А оно нерегулярно выплачивается и обесценивается на глазах. Но все же чуть не единственный, кому можно доверять. Не бросит и выполнит приказ. А охрана нужна непременно.

Уселся и еще раз перечитал список захваченного: три десятка пушек, включая восемь легких полевых, четыре с половиной тысячи мушкетов, огромное количество пороха, риса, пшеницы, вина и табака. Запасы на складе нуждались в тщательной ревизии, но и так ясно, что весь их корпус может прокормиться несколько месяцев и воевать без дальнейших поставок. Казна обнаружена не была и скорее всего уже никогда не всплывет. Но уже одно это достижение с запасами придавало походу целесообразность и выгоду.