Так или иначе, но уже через пару недель платонических воздыханий эта парочка стала уделять время и менее возвышенным вещам. В этом деле, конечно, Куропаткин не мог похвастаться особыми успехами в силу возраста и здоровья. Но он старался, опираясь на богатый жизненный опыт фактически двух жизней, да и сексуальная революция XX века не прошла бесследно. Цель стараний была проста – юная особа должна была понять, что генерал всецело расположен к ней и душой, и сердцем, и кое-чем еще. Словом, Алексей Николаевич старательно вел себя как «влюбленный старый пенек».

И вот, во время вчерашней встречи он сообщил ей с грустью прискорбное известие – вскоре ему нужно будет отъехать по делам. Куда? О! То большой секрет! Армия Куроки ведет себя очень нерешительно, опасаясь атаковать и теснить весьма скромные силы русских под Ляояном. Поэтому он планирует перебросить большую часть своих сил на юг, чтобы ударить в спину войскам, высадившимся на Ляодунском полуострове. Но милая Вэй может не переживать. Это не затянется надолго. Он быстро разобьет врага и прилетит к ней на крыльях любви в самые кратчайшие сроки.

А потом нарочито дразнил ее, видя, как ту охватило явное возбуждение. Но, продолжая линию поведения «старого дурака», давал понять, будто тоже будет переживать расставание, успокаивал и все такое. Даме от этого становилось только хуже. И он старался все больше, накручивая ее еще сильнее. Так что, бедняга держалась едва-едва.

Наконец наступает утро.

Куропаткин отбыл по делам службы, пообещав не оставлять ее надолго одну. Отчего ее едва не скрутило. Он ей был весьма приятен, но его эта навязчивость в последние часы довела ее практически до исступления. «Хитрый Джан» это заметил, но никак не отреагировал. В конце концов никаких иллюзий относительно дамы у него не было.

Ли Вэй выскочила на улицу практически следом за генералом, направившись по связным для экстренной передачи депеши своему руководству. Даже ее невеликих представлений о военном деле вполне хватало, чтобы понять - удар русской армии в тыл войск генерала Оку может привести к катастрофе.

Дама старалась не задерживаться, зная, что «старый пенек» может вернуться удивительно быстро. Однако когда она вошла в гостиную, он уже сидел там, рассматривая ее своим цепким взглядом. Совсем другим, нежели обычно.

- Ты так быстро вернулся… - поджав дрогнувшие губы, произнесла она. – Я… думала, что тебя ждут дела службы.

- Дела бывают разные, - чуть пожав плечами, ответил генерал. – Ты, я полагаю, уже подышала свежим воздухом?

- Я? Да. Тут так душно, - произнесла она и опустила свой взгляд на пистолет, что Куропаткин небрежно держал в руке. Это было очень странно. Он никогда не доставал оружие в ее присутствии. А тут – не только извлек, но и навел на нее.

- О, не бойся, - кончиками губ улыбнулся генерал. – Это просто мера предосторожности. Мы ведь оба знаем, куда и зачем ты ходила. Ведь так?

- Я не понимаю тебя.

- Серьезно? Хм. Знаешь, какой вопрос волновал меня все время нашего знакомства?

- Какой?

- Мне было безумно любопытно, как тебя на самом деле зовут.

- Меня? Алекс, что на тебя нашло?

- Не надо, - небрежно отмахнулся генерал свободной рукой, впрочем, не отводя пистолета. – Мы оба играли роли. Не без удовольствия. Это глупо скрывать. Во всяком случае, с моей стороны. Но весь этот факс пора заканчивать. Я знаю, кто ты и на кого работаешь. И знал с первого дня нашего знакомства.

Дама открыла рот и закрыла, не проронив ни звука. Ей было нечего сказать. После чего, прислонившись к стенке, медленно стекла на пол. Да так и застыла, безвольно распластав руки.

- Ты меня повесишь? – После пяти минут напряженной тишины, спросила она.

- Зачем? – Удивленно повел бровью Куропаткин. – К тебе у меня претензий нет. Насколько мне известно, ты передала всего три депеши. Я их читал. Ничего особенно интересного там не было. Просто отчет о работе и факт романа со мной. Даже гадостей про меня не написала. Мало того, я даже тебе благодарен. Ты помогла нам вскрыть всю агентурную разведывательную сеть в Ляояне.

- Вчера ты специально меня специально дразнил? – Едва слышно поинтересовалась юная особа.

- Да. Мне было интересно, решишься ли ты меня убить или нет в тех обстоятельствах. Ведь из-за моей опеки ты затруднялась в передаче важной информации и, если честно, я удивлен. Твои соотечественники уже убили столько наших офицеров. На меня покушения устраивали. Великого князя живьем сожгли...

- Я к этому непричастна!

- Верю. Но ты японка и ведешь разведку в интересах своей страны. Кто знает, как далеко зайдет твой патриотизм, и какие приказы ты получала.

- Тогда почему? Зачем ты проводил эти дни со мной? Это неразумно! Зачем ты так рисковал? Ты ведь мог поручить это дело кому-то из своих заместителей.

- Ты мне понравилась, - глупо улыбнувшись, ответил генерал. – И да, согласен, этот поступок совершенно неразумен. Впрочем, это добавляло остроты в наши отношения.

- Что теперь? – После новой долгой паузы спросила юная особа.

- Ничего. Живи, как живешь. Связных твоих, кстати, я нейтрализую. Когда все завершится, мы начнем аресты под разными надуманными предлогами. Неуплата налогов, хулиганство или еще что. А ты пока посидишь «с мигренью» под присмотром моих людей. Ты милая и приятная женщина. Я бы не хотел, чтобы ты совершила какой-нибудь опрометчивый поступок, заставляющий тебя казнить. Я не хочу с тобой так поступать.

- Ясно… - глухо и бесцветно ответила молодая женщина.

- Как тебя на самом деле зовут?

- Какая тебе разница?

- Уважь старика.

- Юми.

- Хорошо Юми, - мягко произнес Куропаткин. – Я очень рад нашему знакомству. Я буду помнить тебя. Несмотря на обстоятельства, мне было очень приятно и радостно проводить с тобой время. Жаль, что все это была лишь игра…

После чего он вышел, оставил ее одну в комнате.

Дело было сделано. Японское руководство должно было получить горячую и провокационную депешу от одного из своих агентов.

1 июня 1904 года, Ляоян

Обстановка в Маньчжурии стремительно накалялась. Внешних признаков к тому не было, но Куропаткин твердо знал – донесение Юми должно было спровоцировать натуральный «снежный ком».

И вот почему.

Апрельское сражение на реке Ялу поставило японское командование в весьма замысловатую позицию. Слишком несоразмерными и неожидаемо большими оказались потери, как в личном составе, так и расходе боеприпасов. Ни к этому они готовились, ни этого ожидали. Конечно, в масштабах всех привлеченных сил несколько тысяч убитых и раненых не выглядели катастрофично, но все одно – вызывали озабоченность. Своего рода первый звоночек.

Во время сражения за Цзиньчжоу ситуация только усугубилась.