— Что у нас, Анем? — маг в чёрной мантии с длинной золотой косой и слегка заострёнными ушами (наверное, полуэльф — больничное крыло Академии Смерти обеспечивалось, как правило, за счёт практикантов целительских магических институтов), уткнувшись в какие-то записи, требовал отчёта от подчинённого.
— Двое первокурсников — отравление собственным… творчеством. Зелье.
— И чего юные дарования хотели добиться?
— Трансгрессии.
— О как! И?
— Состав зелья был даже грамотный, но… Артра белая. Растение входило в состав.
— Вот только не говори мне, что вместо засушенных корней…
— Именно. Они использовали свежие листья. Хорошо ещё, что не сами цветы!
— Концентрация?
— На грани. Мы их вытащили.
— Следите за магическим потенциалом. Могут быть проблемы. Где они?
— Седьмая палата.
— Хорошо. Я зайду. Что ещё?
— Две девушки.
— Тоже первый курс?
— Первый и третий.
— Обе с прыщами?
— Да. Но у одной — заклинание, другая — проклятие. И то и другое сняли, обе ждут, когда пройдут покраснения на коже.
Вивьен старалась не дышать. Она стояла совсем рядом, но её никто не видел! Зато теперь она, кажется, поняла почему. Те невзрачные, даже противные червячки превратились в прозрачных бабочек. Плотным роем они взяли её в кокон, и теперь… Теперь её саму тоже никто не видел! За прозрачными мотыльками, оказывается, можно было спрятаться.
— Чем только не приходится заниматься, — проворчал обладатель длинной косы. — Эти… устранения конкуренток посредством прыщей… Надоело! Что там у нас с Дакота?
Вивьен едва не вскрикнула, но сдержалась — нельзя выдать себя — надо выяснить, где они держат Арвеля!
— Без изменений.
— Уже хорошо, — маг нахмурился.
— Тут только тёмные помогут, — прошептал помощник, с надеждой поглядывая на старшего.
Это был совсем молодой маг, весь в веснушках, с огненно-рыжей копной курчавых волос, что вместе с золотой косой полуэльфа смотрелось так солнечно — поправишься без всяких зелий!
— Знаю, — маг поджал губы и ещё больше помрачнел. — И не смотри на меня так! — рассердился целитель. — Что я могу? Даже если я приду к тёмным. Что я им скажу? Моя прабабушка была светлой эльфийкой?!
— Академию посетили его родители. Я слышал, собирали Совет. Почему они не зашли к нам? Повидаться с сыном?
— Гадкая история… Род Дакота просил Совет разрешения отказаться от сына. Как от некроманта, нарушившего закон и перешедшего на тёмную сторону. Позора им и так и так не избежать, конечно, но в случае смерти парня… Это может обернуться родовым проклятием. Со Спиралью Вечности и Книгой Мрака не шутят. До сих пор поверить не могу, что всё это правда. Всегда считал саму книгу и все эти символы… Чем-то вроде легенды.
— А он… Он сам — знает? Что семья была здесь? — даже веснушки побледнели на лице молодого целителя.
— Что? — старший словно очнулся. — Забудь всё, что я только что наговорил! Глаз не спускать с двадцать седьмой! Докладывать каждый час!
Двадцать седьмая! Вивьен понеслась прочь — влево по коридору и вниз — девятнадцать, двадцать, двадцать один, — двери мелькали перед глазами — зачарованные, окутанные голубоватым сиянием…
Вот она!
Двадцать седьмая.
Дверь медленно отворилась. Вивьен вошла. За стеклом колбы, которую она всё ещё сжимала в кулаке, да так, что руки вспотели, вновь зашевелились сухие стручки — чудесные мотыльки-невидимки вернулись обратно. Захлопнулась дверь.
— Арвель…
Он стоял у окна к ней спиной. Неподвижный. Тихий. В белоснежной пижаме, от вида которой тут же сдавило горло — этот страх, наверное, теперь останется на всю жизнь. Он её услышал. Услышал, но… Не повернулся.
— Уходи.
— Арвель! Но… Что? Почему?
— Тебе не нужно быть рядом, Вив… Беги. Беги, пока не поздно! — он развернулся, и она отшатнулась от ужаса…
Нет, Арвель Дакота вовсе не превратился в чудовище. Ладони по-прежнему скрывала паутина фей. Но… Что-то случилось. Что-то произошло. В потемневших глазах было столько…боли.
— Ты… Ты знаешь, — догадалась Вивьен. — Знаешь про… про свою семью.
— Знаю. Они правы, Вивьен. Я — зло. Меня не спасти. Те, кто рядом, те, кого… кого люблю… Я люблю тебя, Вивьен Ланмо, — он резко повернулся. — Люблю и запрещаю тебе сюда приходить! Ради моей любви к тебе.
— Нет, — упрямо ответила она и сорвалась с места.
Он, конечно, пытался остановить упрямую девчонку… Пытался остановить себя самого. Пытался остановить их обоих! А когда, наконец, сдался — их накрыло лавиной счастья! Он искал её губы, тонул в широко открытых, по-детски испуганных глазах… Каштановые волны вьющихся волос пахли ветром и осенними листьями, тонкие пальчики порхали, словно играли на невидимой флейте, а сердца пели одну и ту же мелодию — их мелодию, мелодию любви канно и некроманта одного из самых знатных родов.
Они не должны были встретиться, но Смерть решила по-другому. А может быть, это Шут виновен во всём? Ведь это он проткнул сердца тряпичных, набитых колдовскими травами кукол шпилькой самой Богили Любви! Той самой иглой, которую карликовый гоблин искренне считал подделкой и использовал исключительно для того, чтобы дурачить незадачливых клиентов…
Пузырёк выпал из рук девушки и покатился к двери — Маки стал с ним играть (надо же чем-то себя занять, хозяйке, кажется, сейчас не до него). Пробка слетела — бабочки облепили дверь — теперь, даже если кто её и откроет — ничего не увидит.
Вивьен и Арвель этого не знали, но им и не нужно было — сцепив руки, они не думали ни о чём. Они пили друг друга, как пьёт прОклятый зелье, веря в спасительные силы трав и заклинаний, как пьёт влагу первого дождя иссохшийся на жаре стебелёк, как пьют единороги живую воду водопада, а водопад — радугу. Они дарили друг другу любовь — отчаянно, веря в то, что этот их первый раз — последний, не думая о будущем, даже не веря в него, наслаждаясь каждым мгновением.
— Вивьен… Жизнь моя… Смерть моя…
— Арвель, я тебя не отдам! Слышишь? Ни Ктукку, ни Мраку — никому!
С этими словами девушка выскользнула из обьятий некроманта. Сверкая наготой, схватила флейту, выудив инструмент из вороха валяющейся на полу одежды, и… заиграла.
Это была она — мелодия, что звучала в сердце в тот миг, когда она стала женщиной, когда осознала, как сильно любит, когда поняла, что ни за что никому его не отдаст! Нити паутины фей поплыли по воздуху — виток за витком освобождая ладони некроманта. Вивьен играла, приводя в движение символы страшной Спирали. Круги начали медленно вращаться, потом всё быстрее и быстрей, пока… Пока не исчезли вовсе.
— Вив…
Он схватил мантию, укутал её, замёрзшую, бледную, прижал к себе, понимая, как много сил она отдала сейчас!
— Вив, — шептал, целуя её лицо, шею, — Спасибо. Ты спасла меня. Спас…
Он оттолкнул её так резко и сильно, что удар о стену едва не оглушил. Боль пронзила тело, в глазах застыл ужас.
— Арвель? Что с…
Он тяжело дышал, как будто сдерживал что-то, просыпающееся внутри, а вокруг него плясали чёрные вихри — Спирали, которые, как они наивно полагали, исчезли навсегда…
— Уходи! Живо! — закричал некромант, сверкая пылающими чёрным огнём глазами и с каждой секундой увеличивающийся в размерах — вот он уже пригнул голову, чтобы не упереться в потолок, — Уходи!
Вивьен плакала. Она не знала, что делать — Арвель, на глазах превращающийся в демона, пугал, но броить его она не могла. Как же так? Ей говорили — она обладает даром снимать проклятия, так что же она наделала?! Он же хотела его спати…
Вдруг сквозь рой невидимых мотыльков с громким чириканьем ворвались канарейки — пелена завесы спала, и в дверях появилась Итем Нэйт. Она окинула взглядом комнату, перехватила посох, силой подняла девчонку с пола — из мантии вылетели карты! Вивьен вдруг показалось, что в глазах некромантки вспыхнула надежда. Нэйт принялась быстро шептать на незнакомом языке, чем-то похожим на тот самый древний язык артефактов, о котором говорил Тамм. Вивьен отбросило к двери, выбросив из палаты — на этот раз удар был такой силы, что свет стал гастнуть — последнее, что увидела девушка — вихрь карт Смертельного оракула, в котором исчезли Итем и Арвель…
