— Вы считаете, это не стоит риска?

— Я считаю, ты многого еще не знаешь, — устало вздохнул Фиделиас, сразу показавшийся ей совсем старым, неуверенным. — Дай я сам разберусь с этим, Амара. Я пойду туда один. Ты останешься здесь, и я подберу тебя на обратном пути. Нет смысла рисковать нами обоими.

— Нет, — сказала она. — Во-первых, эта операция поручена мне. Во-вторых, вам придется полностью сосредоточиться на своей роли. А наблюдать я смогу, особенно отсюда. — Она шлепнула по покатому боку гарганта, и тот фыркнул в ответ, подняв с дороги облачко пыли. — И еще я могу следить за нашими тылами. Если мне покажется, что нас раскусили, мы можем убраться оттуда.

— Мне казалось, наш маскарад имел смысл только по дороге сюда. А теперь нам лучше подобраться поближе и проникнуть в лагерь после наступления темноты.

— Это при условии, что в него никто не заходил засветло и, значит, мы неминуемо возбудим подозрения, если нас заметят?

Он тяжело вздохнул.

— Ладно, — сказал он. — Ладно. Будь по-твоему. Но ты ведешь опасную игру.

Амара снова ощутила неприятную тяжесть в желудке и провела рукой по животу, пытаясь отогнать страх. Он никуда не делся.

— Нет, — возразила она. — Какие уж тут игрушки.

Хотя тряская походка гарганта и казалась неспешной, каждый шаг его равнялся нескольким шагам человека. Огромные когтистые лапы одолевали милю за милей — и это при том, что здоровенная скотина не забывала по дороге обгладывать придорожные кусты, добавляя жира к и без того толстым запасам его под шкурой. Дай ему волю — и гаргант свернул бы с дороги пастись в свое удовольствие, но Фиделиас опытной рукой направлял его в нужную сторону.

Еще миля — и они, по расчетам Амары, должны были оказаться у дальних пикетов охраны мятежного легиона. Она попыталась напомнить себе о своей роли — усталой с дороги рабыни, — но это, пожалуй, и все, чем она смогла отвлечь на время мысли от нараставшего в плечах и спине напряжения. Что, если слухи о легионе так и останутся пустыми слухами и вся ее разведывательная операция, разработанная с такой тщательностью, окажется пустой тратой времени? Что тогда подумает о ней Первый лорд? А остальные курсоры? Ничего себе дебют, если она, едва выйдя из Академии, первым же делом осрамится на весь свет!

Волнение все росло, словно стальными лентами стягивая спину и плечи; голова буквально распухла от напряжения и палящего солнца. Может, они свернули куда-то не туда? Дорога, которой они следовали, казалась совсем заросшей — ни дать ни взять заброшенная тропа лесорубов… впрочем, она могла и ошибаться. Пора бы им уже увидеть дым от лагерных костров. Да и услышать они могли бы что-нибудь, если они и правда так близко, как ей казалось.

Амара совсем уже было собралась окликнуть Фиделиаса, когда мужчина в темных штанах и куртке, в блестящей кирасе и шлеме возник в тени на дороге в каких-то десяти шагах перед ними. Он появился внезапно и тихо — значит, дело не обошлось без заклинания, и весьма искусного. Это был настоящий великан — почти семи футов роста, и на боку его висел тяжелый меч. Он поднял руку в перчатке и скучающим, отсутствующим тоном произнес:

— Стой!

Фиделиас гаркнул на гарганта, и здоровенная скотина, сделав по инерции еще несколько шагов, остановилась. Колеса тяжело груженой телеги тоже замерли, протестующе скрипнув напоследок.

— Утречка доброго, господин, — отозвался несколько нервным, но тем не менее бодрым тоном Фиделиас, срывая с головы шапку и комкая ее слегка дрожащими руками. — Как поживаете… осень-то какая славная выдалась?

— Не ту дорогу выбрал, — буркнул великан. Голос его был скучающим, почти сонным, но рука как бы невзначай легла на рукоять оружия. — Здесь не любят чужих. Поворачивай обратно.

— Да, господин, конечно, господин, — забормотал Фиделиас. — Я всего-то жалкий торговец, странствующий в поисках покупателя на свой товар. Но неприятности мне не нужны, никак не нужны, господин, мне всего-то нужно окупить затраты, ведь товар-то первосортный, пусть и некстати здесь, но самый что ни есть первосортный… — Фиделиас закатил глаза и потыкал дорожную грязь носком башмака. — Железо. — Он хитро улыбнулся великану. — Но будь все, как вы желаете, господин. Ухожу, ухожу!

Темный великан шагнул вперед.

— Постой, купец.

Фиделиас оглянулся.

— Что, господин? — спросил он. — Неужели вас заинтересовал мой товар?

Здоровяк пожал плечами.

— Сколько руды? — спросил он, остановившись в нескольких шагах от Фиделиаса.

— Почти тонна, добрый господин. Сами видите, мой бедный гаргант едва тянет ее.

Мужчина фыркнул, скользнув взглядом по гарганту и задержавшись им на Амаре.

— Кто такая?

— Рабыня моя, добрый господин, — отвечал Фиделиас; в голосе его зазвучали льстивые, заискивающие нотки. — Коли захотите, господин, могу продать и ее. Работящая, искушенная по части шитья и готовки, а уж что касается ночных утех — вы такое долго не забудете. Два льва, выгодная покупка.

— Твоя работящая девка едет верхом, пока ты идешь пешком, купец. Ты поступил бы умнее, разъезжая в одиночку. — Он критически сморщил нос. — И она костлява, как мальчишка. Гони свою скотину за мной.

— Так вы хотите купить, господин?

Солдат смерил его взглядом.

— Я не буду просить дважды, купец. Иди за мной.

Фиделиас уставился на солдата, потом нервно сглотнул.

— Хорошо, хорошо, господин. Мы будем держаться за вами. Пошли, старина, — дрожащими пальцами он дернул за повод, и огромный гаргант двинулся дальше.

Солдат хмыкнул, повернулся и зашагал по дороге. Отойдя на несколько шагов, он пронзительно свистнул, и в тени по обе стороны дороги возникло еще с дюжину вооруженных луками людей — точно так же тихо, как он сам минуту назад.

— Подежурьте здесь до моего возвращения, — бросил им здоровяк. — Задерживайте всех, кто попытается пройти.

— Слушаюсь, господин, — отозвался один из солдат.

Амара присмотрелась к говорившему. Он был одет в точности так же, как первый: темные штаны и куртка с преобладанием зеленого и коричневого цветов. В отличие от остальных у этого на шее красовался черный шарф, опять-таки такой же, как у здоровяка. Амара специально проверила: никто из остальных шарфа не носил. Это стоило запомнить. Рыцари? Возможно. И один из них наверняка сильный заклинатель, если сумел так искусно скрыть от посторонних глаз столько людей.

«Вороны! — подумала она. — Что, если на поверку в этом мятежном легионе окажется полный штатный состав рыцарей? С таким составом, обладая столькими сильными заклинателями, они запросто могут напасть на любой город Алеры…»

И уж наверняка это означало бы, что у легиона имеются могущественные покровители. Любой заклинатель фурий, достаточно сильный, чтобы стать рыцарем, может запрашивать за свои услуги столько, сколько пожелает. Такое не по карману оскорбленному купцу, пожелавшему убедить своего графа или верховного лорда снизить налоги. Только знать может позволить себе нанять несколько рыцарей, не говоря уже о целом отряде.

Амара поежилась. Если один из верховных лордов замыслил что-то против Первого лорда, их ждут воистину нелегкие времена.

Она покосилась на Фиделиаса — тот встретил ее взгляд, и выражение лица его было встревоженным. Ей показалось, она видит в его глазах отражение собственных мыслей и страхов. Ей ужасно хотелось поговорить сейчас с Фиделиасом, спросить, что он думает по этому поводу, но позволить себе выйти из роли она не могла. Поэтому все, что ей оставалось, — это стиснуть зубы, покрепче вцепиться в луку седла гарганта и попытаться успокоиться.

Дорога сделала поворот. Они перевалили через невысокий холм, и за ним, в долине, взгляду наконец открылся лагерь.

Великие фурии, подумала она. Это больше похоже на город…

Наметанный взгляд выделял детали, а мозг анализировал их. Лагерь был выстроен по заведенным для легионов правилам: частокол из врытых в землю пик с окружающим его рвом замыкали большой прямоугольник, внутри которого стояли аккуратными рядами белые полотняные палатки — слишком много, чтобы сосчитать, — и навесы для оружия и провианта. Лагерь имел только два входа — большие деревянные ворота, расположенные с противоположных сторон. Вокруг лагеря, словно мухи над спящим животным, громоздились в беспорядке палатки и шалаши — не иначе у легиона нашлось уже много сторонников.