— Неплохо, — сказал Бернард. — Неплохо. Ну что ж, можно начинать.

Он посмотрел на Джиральди, внезапно покрывшись испариной:

— Центурион, камень.

Джиральди порылся в сумке и вытащил гладкий продолговатый камень такого же цвета, что и стены.

Он передал его Бернарду, который положил его на пол и сказал:

— Готовьтесь трубить отступление.

Трубач нервно выглянул наружу и облизнул губы.

Бернард глубоко вдохнул и опустил каблук сапога на камень, разбивая его вдребезги.

Из разбитого камня вырвался порыв холодного ветра, поднявший пыль и размазавший пятна свежей крови на стенах.

Несколько секунд спустя один из больших каменных блоков на стене, служащих в качестве её зубцов, затрясся, загудел и вдруг стал менять свою форму.

Из камня, словно из сугроба, стало выбираться нечто похожее на фригийскую ездовую собаку.

Оно сразу же обернулось, рванулось вперед и уничтожило воина ворда возле соседнего зубца, разорвав богомола на ошметки поломанного хитина и потёки коричнево-зелёной крови.

Собакообразные горгульи стали оживать по всей стене, с неудержимой яростью бросаясь в бой с вордом, и как только ожила последняя, задрожали и заволновались камни под освободившимися местами, порождая всё больше горгулий.

— Сигнал к отступлению! — приказал Бернард.

Труба отыграла сигнал, и Легионы мгновенно начали отступать, как если бы голос Бернарда донёсся до каждого из них.

Амара присоединилась к мужу и остальным командирам, покидающим стену, а тем временем всё больше и больше собакообразных горгулий высвобождались из камня, составлявшего стены, и со свирепой радостью, виляя хвостами, бросались убивать ворд.

Мулы и их персонал уже находились в пути, и, спустившись к поверхности, Амара заметила что и по эту сторону стены земля стала мягче.

Тяжело дышавший Рива оставался на месте, и обе его ладони были приложены к земле.

Амара поспешила к нему со словами:

— Ваша Светлость! Нужно уходить!

— Ещё минуту! — пропыхтел он. — Земля по эту сторону стены совсем рыхлая, она задержит их ещё больше если как следует её намочить.

— Ваша Светлость, — сказала Амара. — У нас нет даже минуты.

Она повернулась к инженерам и рявкнула:

— Вы слышали сигнал. Всем отступать!

Они были так истощены, что только у нескольких хватило сил отдать честь, но все они с кряхтением поднялись на ноги и поковыляли прочь от тающей на глазах стены и растущего войска горгулий.

Амара дико огляделась. Вокруг царила полнейшая неразбериха, сопровождаемая воплями и разноцветными вспышками.

Кое-где ворд умудрился прорвать злобную живую стену горгулий.

Рыцари Земли и Металла тут же закрывали каждый прорыв, замедляя продвижение противника и давая усталым легионерам время для отступления.

Люди тащили раненых в безопасное место. Панически ржали лошади.

Здоровяки продолжали низко и протяжно реветь, а от верещания и воплей богомолов Амаре казалось, что у неё сейчас лопнут барабанные перепонки.

Она не могла найти Бернарда с группой офицеров.

— Милорд! — крикнула она. — Мы должны уходить! Немедленно!

Рива сделал короткий глухой сдавленный вдох и завалился на бок, выставив для опоры в сторону руку.

Но та слишком ослабла и, не удержавшись, он повалился на стремительно увлажняющуюся землю.

— Вставайте! — заорала Амара. Она упала на колени и закинула одну руку лорда себе на плечо. — Подъём!

Рива заморгал и уставился на неё остекленевшим взглядом.

Амаре хотелось завопить от разочарования, но вместо этого она изо всех сил постаралась держать его прямо.

Они побрели прочь от стены, шатаясь, как пара пьяниц. Быстрее. Они должны двигаться ещё быстрее.

Услышав за спиной свистящий крик, Амара обернулась и увидела полдюжины мчащихся к ней богомолов.

Вступать в бой было бы безумием. Вместо этого она вывесила вокруг себя и растерянного Верховного Лорда маскировочную завесу.

Атака богомолов, за неимением цели, тотчас остановилась и они принялись кружиться на месте, прыгая в сторону малейшего замеченного движения.

К несчастью для богомола номер три, замеченное им движение было совершено гаргантом по имени Скороход.

И хоть богомол бесстрашно бросился в яростную атаку, Скороход на него почти не отвлекался.

Он просто поднял свою огромную лапу и с размаху опустил её вниз, поставив жирную точку в атаке ворда.

— Амара! — прогудел Дорога со спины Скорохода. Мимо пронеслась пара горгулий, преследующих прорвавшегося солдата ворда. Скороход вскинул голову и фыркнул, пока Дорога продолжал звать:

— Амара!

Амара сбросила завесу:

— Дорога! Сюда!

Марат склонился вперед, сказал что-то Скороходу, и гаргант зашагал в её направлении.

Дорога ухватился за седельную верёвку и частично свесился вниз вдоль бока Скорохода, протягивая руку.

Амара подтолкнула к нему руку Ривы. Дорога потянул и с рыком затащил того в седло.

Амара вскарабкалась следом за ним по плетёной кожаной верёвке, и Дорога крикнул что-то Скороходу.

Гаргант, оторвав обе передние лапы от земли, крутнулся, поворачиваясь на восток.

Он рванулся вперед в какой-то особенной манере, Амара такой у гаргантов до сих пор ещё не видела — нечто вроде тяжёлого галопа, чуть не сбрасывающего её со спины каждые пару скачков, зато замечательно покрывающего расстояние.

Дорога запрокинул голову и издал торжествующий вой, подхваченный Скороходом.

Амара оглянулась через плечо. Стена горгулий держалась, хоть и не идеально.

Прорывались сотни богомолов, и, несмотря на коварную поверхность земли, к месту где раньше находилась стена приблизился один из здоровяков.

Скороход двигался быстро, но недостаточно для того чтобы оторваться от преследующих их богомолов.

Но вскоре необходимость в этом отпала.

Спереди донёсся хор ответных воплей, и в следующее мгновение из темноты выскочила длинная линия гаргантов — соплеменников Дороги.

Гарганты, разбившись на пары и тройки, принялись изничтожать просочившихся через стену гаргулий воинов ворда, не давая им эффективно преследовать отступающие алеранские легионы.

Звуки битвы стали затихать позади, и Амара обнаружила что дрожит.

Она не замёрзла. И это не было реакцией на страх, хотя она, конечно же, была напугана.

Этот озноб был вызван тем, что произошло.

Инвидия сказала им правду. Огромный размер здоровяков стал для них неожиданностью, однако Инвидия, в общем-то, пыталась сказать, что они больше гаргантов.

Она говорила правду.

И если был хоть малейший шанс, что она действительно выполнит своё обещание и приведет их к Королеве ворда, дав шанс окончить войну, им ничего не оставалось, кроме как принять её предложение.

Амара глянула вверх. Бой в воздухе подходил к концу, и летуны спускались, чтобы помочь маратам сдерживать напирающий ворд.

Они должны были покинуть поле битвы последними — их скорость передвижения означала, что даже продолжив сражаться ещё в течение двух или трёх часов, они всё равно могли добраться до Гаррисона раньше некоторых легионов.

Инвидия сказала правду.

Меньше всего Амаре сейчас нужна была потеря контроля над ситуацией, но она ничего не могла с собой поделать.

В её груди трепетала надежда на то, что Инвидия и впрямь вела себя искренне.

На то, что, возможно, все увиденные и пережитые ужасы изменили её суть.

И хоть каждая здравомыслящая частичка её разума кричала об обратном, в мыслях Амары продолжала свой танец глупая надежда.

Опасное это чувство — надежда. Очень, очень опасное.

Она почувствовала, как оскалились в улыбке её зубы. Главный вопрос звучал так: чья надежда глупее, её — или Инвидии?

— Само собой, ты понимаешь, что она собирается вас предать.

Голос Аттиса был слаб.

Принцепс лежал в кровати апартаментов, которые обычно занимали Амара и Бернард, и он умирал.