– Ты попался, как мальчик, – издевательски проговорила Аяко. – Не зря всегда мне не нравился.

– Не вздумай дёрнуться! – прорычал Хизеши, вперившись яростным взглядом в висок Риоты. – Мозги вынесу в момент!

Маг стоял, не шевелясь, только губы его слегка подрагивали. Взгляд остановился. Он понимал, что сейчас остальные ямабуси приготовились открыть Кава-Мидзу и отразить любую его атаку – так что пистолет Хизеши был даже не самым страшным, что угрожало предателю.

– Все помнят, как я сказал, чтобы невиновные были готовы скрутить крота? – спросил Канэко.

Ответом ему были дружные кивки. Старейшина затянулся сигарой, которую крутил до сих пор в пальцах, и выпустил густое облако дыма.

– Невиновные так и сделали, – сказал он негромко. – А крот до того удивился, что куб указал на Аяко, что даже не сообразил, что пора бросаться на врага, – Канэко поднял глаза на Риоту. – И так и остался стоять возле своего стула.

Маг криво усмехнулся.

– Может, я просто обалдел, когда увидел, что Аяко предательница. Никогда бы на неё не подумал.

– Только не ты. Не с твоей реакцией.

– Вы, сэнсэй, говорили про чистоту эксперимента, – Риота судорожно сглотнул. – Как же в него вписываются Аяко и Хизеши? Они, значит, были вне подозрений?

– Были.

Риота изобразил саркастическую усмешку.

– И почему же?

– Потому что они не подходили на роль крота, – ответил Канэко. – На самом деле, только ты подходил, Утияма. Мне нужно было лишь убедиться, что я прав.

– Подходил? Как это?

– Мы маги, не забыл? И пользуемся не только пятью органами чувств.

Риота заставил себя усмехнуться.

– Что, не слишком хорош для вашего клана, да?

– Ты так и не обрёл гармонию, Утияма. Надо было тебе податься к Фурукаве.

Маг поморщился.

– Вы удовлетворены, сэнсэй?

– Вполне. – Канэко перевёл взгляд на Хизеши. – Забирай его. Ты знаешь, что делать.

– Знаю, – кивнул бугай и, протянув руку, ухватил Риоту за шкирку.

Тот повернул голову и злобно взглянул на амбала. Хизеши недобро усмехнулся.

– Слабоват ты, Риота! – заявил он, оскалившись.

– Да пошёл ты!

Раскрытая ладонь Утиямы метнулась к животу амбала, но тот легко отбил её в сторону и, коротко размахнувшись, ударил мага рукоятью пистолета по голове. Закатив глаза, Риота осел и повис на мощной руке амбала. Из его пальцев выпала и покатилась по полу так и не вскрытая банка энергетика.

– Чтобы не вышло, как с Мартером, – пояснил присутствующим Хизеши.

Затем он взвалил бесчувственное тело на плечо и вышел из кабинета.

– Я тоже пойду, сэнсэй? – спросил Ёсида.

– Конечно, Макото. Подготовь там всё. Я скоро приду.

Как только техник вышел, Канэко обвёл глазами присутствующих и сухо улыбнулся.

– Всем спасибо, все свободны. Приношу благодарность за то, что участвовали в операции.

Ямабуси начали расходиться. Никто не разговаривал, все были удручены.

Аяко задержалась.

– Почему вы не предупредили, что страховать меня будет Хизеши? – спросила она.

– Он тоже не знал, кто будет подставной уткой, – ответил, слегка пожав плечами, Канэко. – Как и то, что крот – Утияма.

Аяко помолчала.

– Мне можно с вами? – наконец, спросила она.

– А ты хочешь?

Девушка кивнула.

Канэко крякнул.

– Ну, и женщины пошли, – сказал он, вставая. – Предупреждаю сразу: зрелище ожидается не для слабонервных. Методы у нас примитивные, зато проверенные.

– А я, господин Озему, не женщина, – сказала Аяко, отбросив волосы и прямо глядя в глаза кэндзя. – Я – ведьма!

Хмыкнув, Канэко затушил сигару, приглашающе махнул рукой, и они с Аяко вышли из кабинета.

— Сначала перекусим, – предупредил Старейшина, шагая по коридору. – Пока Макото всё приготовит, пройдёт, по крайней мере, полчаса, да и Утияма ещё в отключке. А мне он нужен свеженький.

– Если вы приглашаете, сэнсэй, – пожала плечами Аяко.

Она не была уверена, что перед допросом стоит есть — как бы не расстаться потом с принятой пищей, но, с другой стороны, хоть она и бравировала перед кэндзя, предстоящее зрелище нисколько не прельщало, и ведьма была рада любой отсрочке.

— Приглашаю, – кивнул Канэко. — Само собой.

Они отправились в столовую на первом этаже, где заняли отдельный кабинет. Старейшина всегда трапезничал в нём: как известно, даже у стен есть уши. А недавние события показали, что доверять не стоит никому, в том числе, «своим».

Канэко достал мобильник и набрал номер.

– Хизеши, как сдашь Утияму Ёсиде, спускайся в столовую. Мы с Аяко тебя ждём. Никуда он от них не денется. Нет, без тебя разберутся. Дуй сюда живо.

Сунув телефон в карман, Канэко взял меню, хотя знал его наизусть. Эта привычка кэндзя – читать список кушаний, а потом всё равно заказывать один из трёх неизменных наборов блюд, была хорошо известна приближённым Старейшины.

Аяко отодвинула кожаную папку и просто подозвала жестом официанта.

Когда через десять минут в столовой показался Хизеши, перед Канэко и ведьмой уже стояли бутылки с минералкой, салаты, свежий хлеб, жареные с луком креветки, тофу в кляре, курица в кокосовом соусе, лапша с грибами шиитаке и по бокалу вина.

— Мы решили отпраздновать, — прокомментировал Канэко. — Присоединяйся.

— Я лучше саке, — презрительно поморщился Хизеши, взглянув на вино.

Он уселся на скрипнувший под ним стул.

-- Тебе ещё работать, – напомнил Канэко, но равнодушно, без строгости. Для проформы, словом.

Амбал это сразу почувствовал.

– Я ж не бутылку! – прогудел он. – И потом, мне, с учётом массы тела…

– Ладно, сегодня можно, – разрешил Канэко.

– Праздновать, конечно, особо нечего, – заметила Аяко. – Один из наших оказался кротом – это печально. Не секрет, что Утияма никогда мне особо не нравился, но мы с ним работали бок о бок, и он не раз выручал меня. Боевым товарищем он был хорошим. Просто в голове не укладывается, что он – предатель.

– Риота изначально вызывал у меня беспокойство, – проговорил Канэко. – Он присоединился к нашему клану, но его характер, его аура так и не обрели в гармонию. И, честно говоря, не думаю, что Утияма прикладывал в этом направлении достаточно усилий. Мне кажется, он из тех людей, которые получают удовольствие от насилия. Может быть, даже неосознанно.

– Риота всегда действовал продуманно, – сказала Аяко, когда кэндзя замолчал. – Его разум преобладал над чувствами.

– Уверен, от этого Утияма тоже получал удовольствие, – ответил Старейшина. – Собственный профессионализм тешил его самолюбие. А воин должен быть подобен катане – остёр, быстр и холоден. Оружие не знает гнева, ярости, жажды убийства. Избавляясь от личного, мы становимся инструментами и, тем самым, сохраняем гармонию. А выполнив необходимое, как и меч, возвращаемся в ножны.

– Красиво, – одобрил Хизеши.

– Как вы докопались до того, что Риота крот? – спросила Аяко, вертя в руках полупустой стакан с минералкой.

Философия клана Ки-Тора была ей хорошо известна, ведьма не нуждалась в напоминаниях кэндзя. Что ей было нужно, так это понять, почему ямабуси, с которым она разделяла опасности, стал предателем.

– Мы уже обсуждали, что Мартер не был похож на стукача. Он не подходил на эту роль. Почему же он вдруг решил сдать Эйко инквизиторам? – ответил Канэко. – Мы всё проверили и выяснили, что никакой связи между ней и стариком не существовало. Значит, Мартеру приказали сдать девушку.

– Но… в чём тут логика? – Аяко наморщила лоб.

– Логика пока мне самому до конца не ясна, – признался Канэко. – Надеюсь, Утияма прольёт на эти события свет.

Подошёл вызванный Хизеши официант, и все замолчали, ожидая, пока он примет заказ. Громила заказал бифштекс с кровью (заявив при этом «Для настроя» и хохотнув так, что Аяко невольно поёжилась), жареную картошку, кетчуп и сто грамм подогретого саке. Японскую кухню наёмник употреблял, но ею не ограничивался, и довольно часто предпочитал простую пищу, при виде которой Канэко лишь качал головой. Старейшина был идейным приверженцем азиатской «диеты».