Вовремя! Заскрипела вторая дверь, раздались возгласы и топот ног.

Я метнулся вдоль кустов к забору, сжимая в руке свою добычу. Со стороны дома раздались крики. Вот теперь, кажется, они заметили, что в доме кто-то был.

Но поздно, чумазая компания, поздно!

Я взобрался на забор и быстро спрыгнул с противоположной стороны. В сторону метнулась и забрехала какая-то уличная шавка. Фиг знает, когда ее сюда принесло.

Да пофиг уже.

Я бесшумно нырнул с мостков в вонючую Ушайку.

Ушел.

В таких вещах, как бегство по воде, главное не спешить. Чтобы не напороться случайно на какую-нибудь ржавую железяку или корягу. Выиграл пару секунд, проиграл жизнь. Так что я старательно урезонивал адреналин в своей крови, который настойчивым набатом бил мне в уши: «Быстрее! Давай быстрее, Лебовский!»

Течение Ушайки не особенно сильное. Оно не мешало по дороге туда, и не особенно ускоряло по дороге обратно. Так, слегка подталкивало в спину.

Очень хотелось на мелких участках подняться в полный рост и пробежать.

Еле сдерживался, натурально.

Ага.

Последний поворот, река расширяется ближе к устью. И мостки. На которых сидят, громко болтая и явственно звякая стеклянной тарой, мои подельники.

Выполняют все, как и договаривались.

— Ох ты ж… — Йован чуть не уронил бутылку, когда я вынырнул рядом с мостками. — Ну как? Все получилось?

— Ну как… — я выбрался на мостки и принялся сдирать с себя мокрую одежду.

— А где Синклер? — спросил Витек. — Следом идет?

— Нет, — я мотнул головой. — Убили Синклера.

— Что? — Йован поднялся. — Ты чего молчишь? Кто убил? Как?

— Давайте в мызу, там расскажу, — я запрыгал на одной ноге, натягивая штаны. Фу, блин. Ужасно хотелось теперь в горячую ванну. Или баню. Кажется, этот запах теперь у меня в кожу въелся. — Да взял я монеты, взял. Там просто хрень случилась одна, Синклер высунулся невовремя.

— Точно не ты его вальнул? — спросил Борис.

— Ну и нафига мне это? — хмыкнул я. Брр. Прохладно все-таки. И комарье это еще. Любой открытый участок кожи моментально покрывается зудящим невесомым покрывалом гнуса.

Я пресек дальнейшие обсуждения наших приключений, запихал мокрые шмотки в мешок и мы молча зашагали прочь от Ушайки. Не дожидаясь, пока бомжи из Уржатки притащат сюда же трупы.

—…такие дела, — закончил я свой рассказ и высыпал на стол мызы тяжелые золотые монеты. Вообще, конечно, они скорее были похожи на медали, чем на монеты. Слишком уж большие. Даже просто золото, которое ушло на их изготовление, уже стоит дохренища. А учитывая раритетность этих штук, так вообще страшно представить.

Но найти такой предмет — это еще даже не половина дела. Ну вот, например, знаю я, что эти монеты стоят очень много денег. Но ведь надо еще найти человека, способного эту цену заплатить. Да еще и такого, который захочет отдать мне деньги, а не стукнуть чем-нибудь тяжелым по голове и отобрать за просто так.

По сути, ни у кого из нас вообще не должно было быть этих самых Золотых Соболей. Символов несостоявшейся сибирской государственности.

— Круто… — Борис взял одну монету, попробовал ее на зуб. — Честно говоря, я до конца не верил, что у нас получится их добыть…

— Получается, что труп Синклера они выкинут где-то у Толкучего рынка завтра? — жалобно проговорил Витек.

— Не знаю, — я вздохнул. — Слушай, честное слово, это дикая случайность какая-то…

Мне было жалко на него смотреть. Похоже, этот Витек был очень искренне предан Синклеру. И совершенно не готов к тому, что он может вот так внезапно умереть.

«А ведь если бы я пошел один, то запросто мог бы оказаться на его месте…» — запоздало испугался я. Захотелось закурить.

— Так эти нищеброды что, Батьку собрались угандошить? — сказал вдруг Йован.

— Похоже на то, — я кивнул и тоже взял монету со стола. До этого как-то не было возможности рассмотреть эти раритеты.

— А если Батьке рассказать, то может договор с университетом о мародерах… того? — Йован щелкнул пальцами. — Ну, вроде как, услугу оказать. Жизнь спасти, все такое.

— Ну да, ты придешь ему услугу оказывать, а он тебе перо под ребро, — хмыкнул Борис. — Пусть уж они там лучше сами разбираются.

— Тем более, что если по душу Батьки эта черная тварь придет, то он от нее точно не отмахается, — заржал Саранча.

— Да много ты понимаешь в возможностях Батьки, — саркастически проговорил Борис. — Он даже Гезехуса прогнул под договор. Мало ли, что там у него.

— А кто-нибудь вообще знает, что это за тварь? — спросил Витек. — Как ты там ее назвал, Лебовский? Сумрачная?

— Маловато данных, — пожал плечами Борис. — Кто угодно из нечисти может быть.

— А если она Лебовского почуяла и сюда за ним придет? — Саранча как бы невзначай встал между мной и дверью.

— Ну тогда сожрет нас тут всех, и дело с концом, — я пожал плечами. — Тут вообще-то ворованы под полом водятся, тебе болгарин твой не рассказывал?

— Ну-ка ша! — рявкнул Йован. — Ладно, хрен с ними, с этими разборками в Уржатке. Какая разница, кто там на их мусорном троне — Батька-татарин или вонючий Большак… Не ходили в Уржатку и дальше не будем. Давайте думать, кому Соболя будем продавать.

— Так вроде же договорились уже, что завтра я иду на собрание… — начал я и почувствовал, как у меня будто все зубы разом заныли. Собрание, блин. Надо какое-то выступление подготовить, чтобы совсем уж лохом не казаться. А еще отмыться бы, а то воняю теперь как бомж.

— А ты никому больше не проболтался про Соболя? — подозрительно прищурился Йован.

— Ага, по всему Толкучему рынку уже весть разнес, — огрызнулся я. — Кстати, Катенька в своем дневнике намекала на какое-то проклятье. Да и тот тип из психушки тоже как-то невежливо про золото высказывался. Кто-нибудь в курсе, о чем речь?

— Так мы же их не собираемся себе оставлять, — Йован пожал плечами. — Продадим, и пусть уже новые хозяева с этим проклятием пурхаются. А с обычными деньгами мы как-нибудь управимся.

— Вообще-то, я бы проверил насчет проклятия, — задумчиво проговорил Борис. — А то может мы и продать-то их не сможем…

— А кто может проверить? — я положил золотой кругляш, который, оказывается, до этого момента все еще крутил в руках.

— Можно просто в библиотеку сходить, — сказал Борис. — Там должны быть документы по тому земскому собору и его участниках. Если проклятье было, значит как-то это должно было отразиться на судьбах тех магнатов, кто тогда участвовал в разделе.

— Резонно, — я кивнул. И только собрался сказать что-то еще, как в дверь мызы постучали.

Вежливо. Осторожно. Тук-тук-тук.

— Мы кого-то ждем? — шепотом спросил я у Йована. Судя по его ошарашенному лицу, он точно никого не ждал. Как, впрочем, и все остальные. Я быстро сгреб монеты обратно в мешочек, сунул их в карман и направился к двери.

Перед дверью топтался тревожно приплясывающий Ларошев. Он открыл рот, чтобы задать какой-то вопрос, но когда увидел меня, выдохнул от облегчения.

— О, как хорошо, что вы здесь, Лебовский! — лицо его просияло. — Я искал вас в общежитии, но не нашел! Мне удалось заполучить список участников завтрашнего собрания попечителей и меценатов!

— Подождите, Владимир Гаевич! — я оглянулся на Йована и остальных. Те нервно смотрели в нашу сторону. — Это правда не может подождать до утра?

— Ох, я наверное не вовремя? — лицо Ларошева снова стало встревоженным, потом быстро поменялось на подозрительное. — Но я не вижу здесь девушек и не слышу звона бутылок. Так что, отвечаю на ваш вопрос — это очень важно. Гораздо важнее, чем что угодно, чем вы тут занимаетесь. Или вы хотите все-таки стать инженером или медиком?

— Ладно, сейчас я только ребятам скажу… — я прикрыл дверь, несмотря на недовольство на лице Ларошева, которому явно хотелось зайти и осмотреться. Нет уж, Владимир Гаевич. Мыза — убежище мародеров, а моего авторитета пока что недостаточно, чтобы водить за собой преподавателей. Пусть даже и с самой странной репутацией. Впрочем, у кого она тут не странная?