Рой Фармс сел в свою машину и отъехал первым. Но через несколько минут, у Дэвида в кармане завибрировал мобильный. Подняв трубку, Дэвид услышал в ней голос Роя:

– Однажды я привёз тебе девушку, я предоставил тебе все условия, я отошел в сторону и дал тебе шанс альфа, но ты его упустил. Упустил когда она призналась тебе в своей любви и когда узнав о ребёнке ты оставил её одну. Теперь моя очередь. Советую тебе искать во мне союзника, а не врага, потому что я не собираюсь размениваться с тобой на сантименты. Если ты тот альфа о котором я думаю – ты обязан жить устоями нашего вида, иначе тебя сожрут свои же!

– А я рискну посоветовать тебе – даже не думать теперь соваться на мою территорию! Мертвый враг ты будешь лучше, чем живой союзник! – бросил ему Дэвид, отключаясь.

Дэвид подошел к Мине, взяв её под руку.

– Собери свои вещи, ты поедешь с нами. Мне нужно чтобы ты обследовала Джесс дома и какое-то время присмотрела за ней. Недостающее тебе подвезут из больницы. Я не хочу, чтобы об этом кто-то знал ещё, кроме моего ближайшего окружения.

– Да конечно, Рой предупредил меня об этом, – кивнула доктор, заметив, как при этом недовольно поморщился альфа. После, Дэвид направился к Джесс, которая только делала вид, что слушает Уитни, на самом же деле, судя по её отрешенному взгляду, её мысли витали где-то очень далеко.

– Нам пора возвращаться домой, – как можно спокойнее произнес он. Она даже не взглянула на него. Просто молча направилась к машине и забралась на заднее сиденье, отвернувшись в другую сторону. Дэвид сел за руль, Мина села рядом с девушкой. Машина тронулась и никто больше так и не произнес ни звука. Первой молчание нарушила сама Джесс, выдавив еле слышно:

– Останови машину!

Джесс выскочила в ближайшие кусты. Её тошнило, но рвать было не чем, хотя казалось, что желудок выворачивается наизнанку. Она стояла на карачках, потому что от накатившей слабости держаться на ногах не получалось. От предпринятых усилий девушка снова стала дрожать.

– Очень плохо? – услышала она позади себя голос Дэвида.

– Вот если бы меня расчленили, думаю, тогда бы стало полегче, – нашла в себе силы съязвить Джесс. – Не надо изображать сочувствие, я знаю, что ты ненавидишь меня!

– Нет, я ненавижу Роя и знаю, что ты покрываешь его. …Скажи, зачем ты к нему пошла?

Джесс села на землю и повернулась лицом к нему. В её глазах удивление смешалось с разочарованием и усталостью, от чего она сразу стала выглядеть старше.

– А зачем ты ушел? Я дура надеялась, что новость о ребёнке сделает тебя, наконец, счастливым, что ты обрадуешься, что я стану для тебя что-то означать! Но ты весь ушел в себя! Даже не обнял меня, не поцеловал, не посмотрел в глаза! А я просто хочу, чтобы меня любили Дэвид! Ты делаешь мне больно и, похоже, тебя это не волнует! Для тебя важно что-то другое, преемственность, твоя стая, ребёнок, может, даже я как мать в качестве для нашего ребёнка, но я как любимая женщина в твоём видении не прописана. Я хотела бы отдать тебе всё, свою жизнь, своё сердце, свою душу, но когда я тебе это предлагаю – ты намеренно закрываешься от меня. Насильно мил не будешь, и я не буду умолять тебя о любви. … А на счёт Роя, … я была в отчаянье, и он оказался рядом.

Дэвид присел напротив неё на корточки.

– Откуда ты знаешь, обрадовался я или нет? – он заглянул ей в глаза долгим пристальным взглядом. – Да я готов был лопнуть от счастья, потому что уже давно мечтал о сыне! Но я не хотел открыто радоваться, чтобы не привлекать лишнее внимание. А ещё одновременно с радостью я ощутил сильную тревогу. За тебя и за малыша. И что выжить теперь станет ещё сложнее, что придется погибнуть ещё не одному ликану, пока мой сын появится на свет. Да, возможно по отношению к тебе я был сдержан, не спорю. Но и ты пойми меня. Сейчас ты ещё сильнее отрываешь меня от моей памяти, от того чувства, которое я никак похоронить не смогу, я всё больше заполняюсь мыслями о тебе и это мучает меня! Я любил Кэтрин семь лет, на её могиле я поклялся, что день когда я забуду её никогда не наступит. У нас с ней много чего было и это нельзя просто спрятать в чемодан и забыть. Она была для меня моей душой, а потом одна девчонка позвала убийц, которые из меня эту душу и вырвали. Но жизнь коварнее, чем мы можем себе это представить. Теперь эта девчонка носит моего ребёнка и вопреки всему мне с ней хорошо. И из-за этого всего я стал двояким. Я никак не могу соединить всё это в одно целое! И ко всему теперь добавился ещё и Рой! – Дэвид помолчал. – Скажи, как много ты знаешь о нём, кроме того, что он старший брат Ника?

– Если ты знаешь о нём больше, тогда почему именно его ты попросил вчера присматривать за мной?! – даже с какой-то дерзостью бросила Джесс. – Я не хочу собирать сплетни и не стану их слушать от тебя! Я знаю, что Рой не прост, что многие считают его жестоким, но со мной он другой.

– Ещё бы! – процедил Дэвид. – Тогда в следующий раз, а я уверен, что он всё равно появится даже под угрозой смерти, спроси его о тех временах, когда Рой был наёмником и как он убивал людей.

– Ты ревнуешь меня, Дэвид? – её взгляд стал вызывающим.

– Представь себе! Мы живём вместе как муж и жена, занимаемся любовью, ты носишь моего ребёнка. Да, я ревную! И это нормально!

– Только к Рою или будешь ревновать ко всякому, кто предложит мне пойти с ним в новолуние? – и снова этот пытливый взгляд.

Дэвид заиграл желваками и опустил глаза. Он задумался, и не смог понять себя почему именно так происходит. За него ответила Джесс:

– Ясно, значит, только к Рою, потому что у него есть чувства ко мне, то что не можешь дать мне ты. Тогда ответь мне на другой вопрос, ты можешь жениться на мне? Обвенчаться со мной в церкви, назвать женой?

– Джесс, … ты ставишь мне ультиматум? Зачем? … Какая разница жена ты мне официально или нет? Мы всё равно живём, как одна семья. Почему ты вечно всё усложняешь, и превращаешь нашу жизнь в постоянный ад?

– А знаешь, почему ты не можешь на мне жениться? Потому что там нужно будет дать клятву любви, а у тебя язык не повернётся это сказать при всех. Потому что высоконравственный Дэвид, по меркам своей нравственности естественно, полон своих ликанских принципов. А тебе не кажется, Дэвид, что ты тоже эгоист? Если ты не можешь меня полюбить, тогда не нужно больше спать со мной, дело то всё равно уже сделано. Я как-нибудь выдержу, живя с тобой бок о бок, или попрошу Роя вычленить из меня это чувство к тебе. Просто я не буду больше унижаться и не хочу, чтобы меня использовали. Если тебе нужен секс – его можно найти и в другом месте! – с этими словами она гордо прошла мимо него и снова уселась в машину. Дэвид пожал плечами и поднял глаза к небу, словно пытаясь найти там для себя подсказку. Он увяз в этой путанице чувств настолько, что не спасала даже его особая выдержка вожака. Эта девушка пронзила его и болью, … и счастьем, перевернула его жизнь с ног на голову и похоже, не собиралась останавливаться.

Теперь в их доме на маяке одну комнату на первом этаже переоборудовали в медпункт, разделив её на две не равные половины. В одной, большей – была смотровая, в меньшей – мини лаборатория, где Мина корпела над пробирками с кровью и микроскопом, сверяя очередные анализы. То, что в доме поселился врач – привело к тому, что Джессика взбунтовалась. Потому что как только Мина перешагнула порог – девушка тут же превратилась в больную под круглосуточным наблюдением дотошного медика. А то, что пациентка ждала такого необходимого и такого желанного для стаи ребёнка, только усилило её бдительность. Мина чуть ли не постоянно измеряла ей давление, щупала пульс, делала кардиограмму, брала анализы и установила строжайший режим дня и диету. Дэвид в это никак не вмешивался. С тех пор как они вернулись, после их разговора он отстранился от неё. И именно из-за этого больше всего переживала Джесс, именно это изводило её до ужасной душевной боли, которую не могли унять никакие старания Мины. Нет, они виделись и даже разговаривали, но как-то сухо. Дэвид заглядывал к ней по утрам и вечером, интересовался самочувствием, она обходилась какими-то короткими фразами в ответ, всё пытаясь разглядеть в его глазах то, ради чего готова была вынести все муки своего положения. Но Дэвид снова закрылся от неё, словно негласно соглашаясь, что кроме преемственности ему больше ничего не нужно. Между тем Дэвидом который был до её беременности и тем, каким он стал после той проклятой ночи – теперь лежала огромная пропасть. А Джесс из-за своего упрямства, как бы ей ни было больно, больше не пыталась заговорить с ним об их отношениях и о чувствах. Так прошли две недели, и ей уже хотелось выть и лезть на стену.