— За исключением крупной суммы в наличных купюрах?

Монк заерзал на стуле.

— Я просто не смог объяснить их появление, вот и все.

— Потому что мистер Брукс не дал вам этого сделать.

Монк впился в нее испытующим взглядом; ему не впервые приходилось выступать в роли свидетеля, и он по опыту знал, что адвокат хочет закончить допрос на высокой ноте.

— Не уверен, что это к чему-то привело бы, — ровным голосом ответил он. — Возможно, нам так и не удалось бы установить, откуда у него эти деньги.

Мастерс какое-то время задумчиво разглядывала его.

— Так или иначе, этот вопрос не давал вам покоя?

Монк словно прикидывал, будет ли для него облегчением, если он скажет всю правду.

— Да, — наконец признался он. — Этот вопрос не давал мне покоя. Однако не думаю, будто это что-то меняло в положении мистера Паже.

— Разумеется, — вставила Кэролайн. — Ведь мистер Брукс не хотел оказывать мистеру Паже никаких знаков внимания. Кстати, вы не показывали вашей свидетельнице — миссис Келлер — фотографии каких-нибудь наркодельцов?

— Нет.

— Вы не показывали миссис Келлер какие-нибудь другие снимки, кроме фото мистера Паже?

— Нет, — не отводя мрачного взгляда от Кэролайн, отвечал инспектор.

— У вас так принято?

— Нет.

— Инспектор, почему же вы делаете исключение в случае в мистером Паже?

Монк откинулся назад.

— Мистер Брукс, — проронил он, — хотел, чтобы опознание было проведено незамедлительно. Чтобы знать, замешан, как он выразился, мистер Паже или нет. — Он помолчал. — Но ведь мы предъявляли его для опознания, адвокат.

— Верно. Инспектор, где вы отобрали других пятерых участников процедуры?

— Мистер Паже сам отобрал их.

— Где?

— В окружной тюрьме.

Кэролайн вскинула брови.

— Какая досада, что большинство обитателей окружной тюрьмы небелые, верно, инспектор?

— Да, это так.

— Кроме самого мистера Паже, сколько участников процедуры опознания принадлежали к кавказской расе?

— Один, — угрюмо промолвил Монк.

Мастерс подбоченилась.

— А кому пришла в голову мысль о том, чтобы заставить мистера Паже выбирать участников процедуры из числа заключенных?

Монк вперился в нее тяжелым взглядом; было видно, что этот человек не привык оправдываться.

— Окружному прокурору, — буркнул он. — Когда мистера Паже арестовали, мистер Брукс велел провести опознание как можно быстрее. Это был самый простой путь.

Кэролайн почтительно наклонила голову, молча разглядывая Монка.

— Благодарю вас, инспектор, — произнесла она. — У меня больше нет вопросов. По крайней мере, что касается Вашей роли в этом деле.

Она медленно прошла к столу защиты.

Все присяжные проводили ее завороженными взглядами. Кэролайн казалась вполне невозмутимой, разве что глаза ее блестели необычайно ярко.

Затем поднялся Салинас. Резюмируя, он установил, что Брукс не отдавал Монку специального распоряжения охотиться за Паже, а улики против него были собраны в ходе полицейского расследования и судебно-медицинской экспертизы без вмешательства извне. Но Крис понимал, что в итоге в памяти присяжных отпечатаются два противоречивых обстоятельства: отпечатки его пальцев на автоответчике и подозрение, что Маккинли Брукс из политических соображений, а также из личной неприязни стремился, чтобы следствие сосредоточило усилия на разработке только одного подозреваемого, то есть Паже.

Когда Салинас закончил, судья Лернер усталым голосом объявил перерыв в заседаниях на один день. Монк загадочно посмотрел на Паже и вышел из зала с видом профессионала, сделавшего свое дело.

Паже заметил, как Кэролайн кивнула Салинасу.

В зале царили шум и неразбериха — носились репортеры, судачила публика, присяжные направлялись к выходу.

— Лихо сработано, — почти шепотом произнес Салинас, подойдя к столу защиты.

Кэролайн натянуто улыбнулась в ответ.

— Если не сказать больше, Виктор. Я хочу видеть эту задницу, Маккинли, здесь, в суде, в качестве свидетеля. — Она буравила его пронзительным взглядом. — Можете передать Маку, что из любезности я не буду направлять повестку его жене и детям. Мы не боимся оказывать знаки внимания.

— А вы и впрямь полное ничтожество, — заметила Кэролайн, обращаясь к Маккинли Бруксу.

Они были одни в его офисе; окружной прокурор выразил желание встретиться с ней без свидетелей. Он устремил на женщину немигающий взгляд и произнес, тщательно подбирая слова:

— У вас каменное сердце, Кэролайн.

— Как только вы попытаетесь воспрепятствовать отправлению правосудия, ваше желание оставаться в тени обернется против вас.

— Ведь вам на все это наплевать, верно? — спросил Брукс, сцепив ладони.

Кэролайн мрачно ухмыльнулась.

— Дело не во мне. Но когда я вытащу вас в суд, считайте, что вы политический покойник. Мне только интересно знать, когда именно Коулт намекнул вам, что запах из квартиры Рики может означать нечто большее, чем просто разлагающийся труп. На следующий день после того как нашли тело или через день? — Она смерила его презрительным взглядом. — А откуда вам известно, что Коулт сам не подстроил это убийство?

— Чушь, — буркнул Брукс, багровея от ярости.

— Слушайте внимательно, Мак. — В голосе Кэролайн зазвенел металл. — В тот момент, когда вы продали душу Коулту, вы утратили нечто, что в ваших глазах имеет куда большую ценность, чем элементарная порядочность. Вы утратили контроль.

Брукс вымученно улыбнулся.

— Вы не сможете ничего доказать.

— Потому что вы будете лгать? — Кэролайн посмотрела на него с наигранным изумлением. — Боже мой, Мак, как же я не предусмотрела этого? А теперь подумайте — ведь вам потребуется, чтобы другие тоже лгали, верно? Чтобы полицейский сказал, что это он, а не Коулт позвонил вам с сообщением о Рики. У меня из головы почему-то не выходит история Ричарда Никсона. — Она заговорила сдержаннее. — Неужели вы не понимаете, Мак? Поставь вы на Коулта — и с вами будет все кончено, а если попытаетесь прибегнуть ко лжи — получите срок. — Она загадочно улыбнулась. — Пожалуй, такого наши тюрьмы еще не видели. Как вам перспектива поближе познакомиться с каким-нибудь изнывающим от скуки головорезом, который питает особенно «нежные чувства» к представителям правопорядка?

Брукс злобно прищурился.

— Я окажусь там только в компании с Паже. Связывать имена Рики и Коулта все равно что написать слова «мотив убийства» неоновыми буквами. Наш общий приятель Виктор Салинас не преминет упрятать вашего клиента за решетку, лишь бы пересесть в мое кресло.

«Возможно, в этом и есть доля истины», — подумала Кэролайн. Вместе с тем было понятно: Брукс прозрачно намекал, что хочет сделать какое-то предложение.

— Если присяжные не расценят кончину Рики как дело, затрагивающее интересы общества, — произнесла она. — Ваша же кончина как общественного деятеля это непреложный факт.

— Кэролайн, выкладывайте — чего вы хотите, — не выдержал Брукс.

Та смерила его ледяным взглядом и сказала:

— Я хочу, чтобы производство по этому делу было приостановлено.

Брукс буквально рявкнул от возмущения.

— Присылайте мне свою повестку. Я предпочитаю убийство самоубийству — как и Виктор.

— Превосходно. — Кэролайн поднялась, давая понять, что разговор окончен. — Я думала, наша встреча будет полезной. Теперь я не могу этого сказать.

Брукс недоверчиво покачал головой.

— Бросьте ломаться, Кэролайн. Вы пришли сюда, чтобы договориться. Так извольте сесть и выслушать до конца.

Свысока посмотрев на него, Мастерс промолвила:

— Только из уважения к вашему ведомству. — С этими словами она снова села.

— У меня к вам единственное и последнее предложение, — выдержав паузу, произнес Брукс. — Надеюсь, вы поймете меня правильно.

— Говорите помедленнее, Мак, — иначе мне не угнаться за вашей мыслью.