До Гибралтара корабли, пользуясь попутным ветром, шли в основном под парусами, а выйдя в Атлантику пошли уже под моторами. Потому что в океане шторм может как-то внезапно приключиться, так что лучше поспешить – а солярки ведь в оба конца хватит с запасом. Людей, как обычно, никакого запаса не было, в экспедицию – кроме экипажей кораблей – отправилось всего две с половиной сотни человек. Большей частью – совсем еще мальчишки и девчонки, шестнадцати лет от роду – но таким, как решила Катя, «адаптироваться легче». И в эту довольно небольшую группу колонистов включила сразу четырех врачей, десяток фельдшеров: заболевших-то «срочно до цивилизации довезти» не выйдет. А что выйдет…

Лера с этой экспедицией доехала до Эсури – небольшого римского города в устье Утиной реки, и там – в недавно выстроенной «русской вилле» – решила подождать, пока корабли не вернутся после высадки десанта. И пока туда же не придет «Витязь» – новенький брат-близнец «Богатыря» – с грузом солярки в бочках. Потому что «канарейкам» скорее всего придется сделать еще один рейс на Канары (а может быть и не один) с грузом выкупленных Лерой рабов…

Рабов Лера ожидала много, потому что покупала она их не за деньги, а за своеобразные «амулеты». Эта номерная бляха (обычно делавшаяся из нержавейки) сама по себе ничего не стоила, но ценилась в Империи очень высоко: за три таких Таисия – старшая дочка Веры – купила небольшой архипелаг на юге Эгейского моря. Четыре крошечных и практически голых островка, самый большой из которых был около шести километров в длину, но тем не менее. Потому что во-первых, все в Империи знали, что у владельца амулета богинь они покупают оливковое масло, платя по три денария за бутыль чуть меньше семи с третью секстария (помощники богинь называли бутыли «четырехлитровыми»). Формально это было столько же, сколько масло стоило в Риме – но богини и сами бутыли давали, а для отправки в Рим нужно было самостоятельно закупать или делать амфоры. Да и доставка туда не бесплатна.

А во-вторых, владелец такого амулета мог купить у них саженцы удивительных растений. И если в лимонных деревьях удивительного было мало (разве что плодоносить они начинали на второй год и урожай давали в разы больше обычных лимонов), то деревья, которые они называли «мандарины» и «апельсины»… Один лимон на римском рынке стоил два с половиной денария, то есть десять сестерциев – а деревья, которые давали богини, уже через три года приносили до тысячи сестерциев ежегодно, и с каждым годом урожаи росли. Поэтому отдать даже десяток рабов за «почти золотой» амулет (а специально для Испании Лера попросила наштамповать «красивых медалек» из алюминиевой бронзы), а затем купить саженцев по сотне денариев за каждый было невероятно выгодно. И единственным ограничением было то, что богини покупали рабов только из кельтов, галлов и германцев – а в испанских провинциях большинство рабов были или местные, или – чаще – из Африки…

По этому поводу даже Катя поинтересовалась у Леры перед отплытием:

– А почему ты против иберийских рабов?

– Может, это и прозвучит не научно, но мне кажется, что лень у иберийцев заложена на генетическом уровне. И не только мне так кажется, раб-ибериец на рынке в Эсури или Гельмантики стоит втрое дешевле раба-галла. Так что рисковать я не буду…

Десант на Канары отправился в начале апреля, а в середине мая из Танаиса отплыли еще три корабля. «Богатырь», загруженный на полметра выше ватерлинии, «Варяг» – третий кораблик той же серии, только на этот раз изготовленный не из нержавейки, а из простой стали, и «Пионер» – огромный (по нынешним меркам) корабль на три тысячи тонн груза. «Пионер» в трюмах кроме всего прочего тащил в разобранном (точнее, в еще не собранном) виде «окскую» самоходку на шестьсот тонн, две небольших (но не «мобильных») электростанции и в качестве шлюпок два больших, специально для экспедиции изготовленных, морских катера в довесок к обычным вельботам. Ещё тонн сто сугубо «химического оборудования», новенькую буровую установку. И очень большую «биохимическую» лабораторию, к которой прилагалась Алёна. Кроме неё из «старушек-богинь» к этой экспедиции присоединилась Люда: ведь корабли должны были пересечь Атлантический океан, а на том берегу водится и ваниль, и какао. И очень много всякого разного кой-чего, очень нужного в народном сельском хозяйстве.

Из «молодежи» на «Богатыре» открывать Америку отправилась Эльза, яростно изучающая Пополь-Вух и проклинающая (все же лишь в редких разговорах с мужем по вечерам) коварных индейцев, придумавших исключительно запутанный пантеон своих богов и вдобавок давших этим богам зубодробительные имена.

– Ну и на кой черт ты изучаешь эту муру? – Курт, которому стенания жены изрядно поднадоели, решил «высвободить супругу из царства страшных сказок». С выходом в Атлантику у него появилось немного больше времени, чтобы общаться с женой, но вот у жены как раз со временем, как оказалось, было несколько напряженно.

– Нужно понять, кто из богов кому кем приходится хотя бы для того, чтобы и себе подходящую родословную придумать и при этом не опростоволоситься. Вот тебе, например, очень подошло бы имя Хуракан: и произносить легко, и должность вроде как подходящая. А обломись: Хураканом мог бы стать разве что Эрих потому что этот Хуракан принципиально одноногий.

– Надо было отца в экспедицию взять, он же любит путешествовать.

– Любил. Сейчас он с трудом путешествует от дивана до туалета, да и вторая нога до колена несколько попортила бы легенду. Респу можно было бы назначить Хун-Бацем, у него рожа небритая когда, то на обезьянью неплохо смахивает – но это всего лишь бог-покровитель искусства дуденья и пения, а как Респа поет, мы все слышали. Да и устройство индейской флейты никто не знает, так что в нее дудеть у врача нашего научиться точно шансов нет. Вот и рисую генеалогическое древо их богов, а потом пытаюсь подрисовать туда и нашу веточку.

– А без богов никак?

– Я не знаю. Но Лера предупредила, что там самое начало их какой-то «классической» эпохи, человеческие жертвоприношения в разгаре. Она говорит, что по некоторым данным они там даже воюют друг с другом не для того, чтобы территорию захватить или население себе подчинить, а только чтобы пленных побольше набрать для этих жертвоприношений. В такой ситуации богом быть как-то спокойнее.

– Спокойнее с пулеметом тихо на корабле сидеть.

– Тогда уж с карабинами. Патронов у нас пятьдесят тысяч, а в Ламанайне, куда мы потом направимся, народу, по словам тети Леры, может быть тысяч под двадцать. Так что только целевая стрельба, никаких очередей от пуза веером – рассмеялась Эльза. – Но время все сто раз продумать и принять единственно неверное решение у нас есть. Нам только до Тринидада еще плыть две недели, а там наверняка на месяц, а то и два застрянем. Потом – Ямайка, но там, надеюсь, быстро управимся, только тетя Люда немножко в кустах пошебуршит в поисках каких-то травок.

Когда на Канары была доставлена уже вторая группа выкупленных рабов (о чем колонисты сообщили по радио – заодно запрашивая дополнительное топливо в Эсури: торговля рабами у Леры оказалось более успешной, чем ожидалось поначалу), Катя как-то задумчиво поинтересовалась у мужа:

– Вов, угадай с трех раз, что нам для Канарской колонизации понадобится в первую очередь?

Так как Марина наотрез отказалась куда-то переезжать из своего дома, а Лиза мать оставлять одну не захотела, Катя опять перебралась в Школу, ведь без помощи матери ей было крайне сложно «перехватывать управление» Госпланом. Поэтому и разговор случился на кухне перенесенного в прошлое дома, за обедом, ведь другого относительно свободного времени на общение с семьей у нее практически не было..

– Ну, в Эсури нужно будет топливные танки поставить чтобы корабли заправлять, еще на Канарах потребуется топливохранилище. А третье…

– Ладно, не мучайся, все равно не угадаешь. Нам потребуются самолеты твои, причем сразу несколько. Там же между островами километров по пятьдесят, а то и сто-двести – на кораблях добираться долго.