Идя дальше вдоль побережья, мы попутно производили его съемку, чтобы уточнить работы прежних исследователей. При переходе через одну бухту мы нашли скелет белого медведя, обглоданный какими-то плотоядными животными. Хотя белым медведям, конечно, случается умереть от болезни или от старости, но при виде скелета я сразу же предположил, что зверь был убит людьми. Проверить это не удалось, так как ни одна кость не было пробита пулей; впрочем, некоторые кости отсутствовали. Возможно, что они свалились в воду, так как скелет лежал возле полыньи.

На берегу бухты мы увидели земляную насыпь и скоро различили в ней торчащие доски. Очевидно, здесь побывали белые люди.

Я знал, что в Эта (в северной Гренландии) находилась база экспедиции Дональда МакМиллана, но отнюдь не ожидал, что его экспедиция будет действовать в здешних местах. Впрочем, длина санного пути от их базы до западного побережья о. Принца Патрика была не больше, чем расстояние от нашей базы (на мысе Келлетт) до северной оконечности о. Мейгхен, так что, если бы обе экспедиции одинаково удалились от своих баз, то районы деятельности совпали бы на протяжении 200 миль.

Когда мы подошли к знаку, то, еще прежде чем нашли оставленный в нем документ, я уже знал, что знак был сооружен Мак-Милланом. Его экспедиция в свое время закупила пеммикан у тех же поставщиков, что и наша, так что красные жестянки, разбросанные здесь повсюду, были мне хорошо знакомы. Кроме того, доски знака были отломаны от ящиков из-под жестянок со сгущенным молоком: Мак-Миллан был учеником Пири, а стандартный паек, рекомендуемый Пири, состоит из пеммикана, сухарей, чая и сгущенного молока.

На верхушке насыпи находился ящик, наполовину зарытый в землю. В нем мы нашли жестянку, в которой оказался следующий документ:

23 апреля 1916 года.

Прибыл сюда вчера на обратном пути с Земли Финлея (острова Короля Кристиана) в Эта (северная Гренландия).

Отсюда намереваюсь отправиться к Новому Корнуэльсу, где я надеюсь найти достаточно мускусных быков, чтобы можно было там прокормиться и произвести съемку побережья.

Рассчитываю вернуться в Эта к 1 июня.

До сих пор мы убили 13 медведей, 13 тюленей, 16 зайцев, 2 белых куропаток и 30 мускусных быков. На санях у нас имеется запас пеммикана на 3 дня.

Со мной три эскимоса. Из сорока семи собак мы потеряли восемь: 3 погибли от болезни, 3 обессилели в пути и 2 убиты медведями. Мы все здоровы.

Мак-Миллан.

Этот документ мы прочли с захватывающим интересом, так как он содержал вести о той отрасли человеческой деятельности, которая касалась нас ближе всего, — о современных нам полярных исследованиях. В данном случае повторилась встреча двух арктических экспедиций — западной и восточной; в первый раз подобным образом встретились в 1853 г. экспедиции Мак-Клюра и Келлетта, на о. Мельвиль и на Земле Бэнкса.

Как я уже знал на основании прежних разговоров с Мак-Милланом и как показывал оставленный им документ, мы встретились здесь, кроме того, с методом полярных исследований, отличавшимся от нашего и применяемым в местности с иными естественными условиями и ресурсами. Мак-Миллан шел в сопровождении трех эскимосов, не имея ни одного белого спутника и полагаясь преимущественно на то, что эскимосы будут охотиться для него, тогда как я шел с белыми людьми, так как считал, что они лучше справятся с предстоявшей нам задачей. Мак-Миллан потерял восемь собак, и перед началом обратного пути у него их оставалось еще тридцать девять. Мы потеряли одну собаку и теперь имели семь. У нас погибла от болезни одна собака, а у него три. Но он был вынужден так спешить, что от непосильного труда и, может быть, от недостаточного питания три его собаки обессилели в пути и были пристрелены или брошены на произвол судьбы, тогда как наши собаки совершали небольшие переходы и получали хорошее питание, а потому все время оставались откормленными и здоровыми, если не считать случайных ссадин на лапах.

Очевидно, Мак-Миллан охотился на медведей по эскимосскому способу, так как две собаки были убиты медведями. То обстоятельство, что ни одну из наших собак не постигла подобная участь, пожалуй, нельзя считать нашей заслугой, так как мы до сих пор не встретили ни одного медведя. Во всяком случае, наш способ охоты на медведя противоположен эскимосскому и не подвергает собак никакой опасности. Когда мы знаем, что поблизости есть медведь, то прежде всего стараемся удержать собак и, по возможности, даже не дать им заметить его, пока он не будет убит. Сторонники эскимосского способа убеждены, что лучше всего выпустить на зверя свору собак, которые «держат» его, пока охотник не подойдет на надлежащее расстояние для выстрела. Но в результате медведь иногда оказывается не единственным убитым животным, как случилось и у Мак-Миллана. Мне известны случаи, когда эскимосы попадали в своих собственных собак. Однажды на северном побережье Аляски эскимос застрелил свою любимую собаку и даже не ранил медведя. При нашем способе, когда на медведя идет один человек, получается меньше суеты, и собаки не рискуют погибнуть, и вместе с тем лишь немногие из медведей, на которых мы охотились, были нами упущены.

Перечень дичи, добытой Мак-Милланом, вызвал у нас зависть, так как там фигурировали, главным образом, животные, не встречавшиеся на обследованной нами территории. Очевидно, земли, которые посетил Мак-Миллан были раем для охотников. Он убил тридцать мускусных быков и рассчитывал, что на обратном пути добудет еще некоторое количество. Далее, он убил тринадцать медведей (тогда как мы видели только медвежьи следы), шестнадцать зайцев (тогда как мы даже заячьих следов не видели) и тринадцать тюленей; следовательно, единственное животное, на которое мы рассчитывали, встречалось и в районе деятельности Мак-Миллана. В его перечне отсутствовали карибу, но и мы их добыли меньше десятка.

Некоторые места документа были для нас неясны, и мы долго их обсуждали. Слова «Земля Финлея (о. Короля Кристиана)» указывали, что оба названия относятся к одной и той же суше. Таким образом, в данном отношении карта, изданная Английским адмиралтейством, по-видимому, была правильна. Но в документе не упоминалось протяжение этой земли, а потому оставался открытым вопрос, не являются ли Земля Финлея и наш о. Бордэн частями одной и той же суши. Для нашего самолюбия было бы приятнее, если бы оказалось, что Мак-Миллан не ходил так далеко и предоставил нам сделать это открытие; но, во всяком случае, хотелось бы знать, что именно он обследовал, и не тратить времени на бесполезную повторную съемку уже заснятых мест.

Вокруг знака Мак-Миллана виднелись следы «небольшого волка», виденные нами раньше в том месте побережья, где мы производили промеры. Теперь уже можно было догадаться, что «волк» в действительности был одной из собак Мак-Миллана, обессилевшей и покинутой во время пути; после некоторого отдыха она, по-видимому, собралась с силами и дошла по санной колее до знака, а затем прожила долгое время, питаясь останками убитого медведя, скелет которого мы только что нашли. Впоследствии эта собака смогла питаться леммингами и птичьими яйцами, а теперь, вероятно, находилась где-нибудь в глубине острова. В течение всего нашего пребывания на острове мы тщательно осматривали окрестности, стараясь найти собаку, чтобы взять ее с собой. Но отыскать ее не удалось, и в качестве сувениров мы смогли захватить с собой лишь старую войлочную шляпу, найденную на льду, а также подобранные нами оболочки патронов, жестянки и доски от ящиков.

Эти доски представляли для нас воистину дар небес. Когда приходится почти весь день идти по колени и даже по пояс в ледяной воде, то сухое место для ночлега особенно желательно, но его невозможно найти. В те дни, когда светит солнце, лед становится мокрым от талой воды; когда идет дождь, то становится еще более мокро (если это вообще возможно); если же летом идет снег, то он всегда мокрый. В подобных условиях самой важной частью снаряжения оказывается то, что может предохранить постели от соприкосновения с льдом. У нас уже имелась половина количества досок, необходимого для этой цели, и, добавив к ним доски Мак-Миллана, мы смогли устраивать настил под нашими постелями из оленьих шкур. Прежде приходилось использовать их в три смены, причем, пока мы спали на одной, остальные сушились. Но такой способ был бы хорош при солнечной погоде, а при постоянных дождях и туманах он не годился, и большинство наших оленьих шкур прогнило насквозь. Нам все же удавалось сохранять спальные мешки сухими (за исключением того случая, когда сани опрокинулись в воду), и мы каждую ночь спали в них с достаточным комфортом. Однако это требовало немалой затраты труда.