— А что? Логично.

— Не спорю. Но не в этом главное. Вот ты в свое время после службы только домой, к своей ненаглядной. А она? Помахала дяде ручкой, и вся любовь. Извини, конечно.

— Ты, Вова, наши отношения никогда не поймешь, если мы сами их не поняли.

— Ладно, хорош об этом. На самом деле, базар какой–то гнилой пошел. Но о Кате — девушке из киоска — подумай. Мужик ты видный, не будешь же бирюком всю оставшуюся жизнь? Да и какая это жизнь без семьи? Поругаться — снять стресс — и то не с кем.

При нашей–то работе чердак снесет быстро и бесповоротно. Подумай, обещаешь?

— Обещаю, Вов, обещаю.

— Вот это другое дело. Оп–па! Построение. Пошли вокруг штаба, — увидев, что на плацу построены офицеры, сказал Чирков. Свернув на аллею, друзья обошли плац и разошлись по своим подразделениям.

Пассажирский поезд прибыл в поселок N в 11.30, почти по расписанию. На вокзале команду призывников встречала группа офицеров во главе с заместителем командира части майором Куделиным. Первым из вагона вышел лейтенант Панкратов — старший команды. Он четко доложил Куделину о том, что группа из двадцати двух человек к месту несения службы доставлена, происшествий в пути следования не было.

— Хорошо, Дима. Давай выводи свою команду и передай капитану Артамонову, сам ко мне — доложишь подробнее.

Выполнив требование Куделина, Панкратов снова подошел к нему.

— Обрисуй, Дим, что за орлов привез?

— В общем, товарищ майор, народ нормальный. Не идеальный, конечно, контингент, но вполне терпимый. Могло быть и хуже.

— Как вели себя в дороге?

— Попытались сначала организовать пьянку, но вы меня знаете — пресек на корню. Да и сержанты молодцы — помогли.

— Водку изъял?

— Так точно. Как положено. Все в сумке у сержанта Орлова.

— Хорошо. В части разобьем у них на глазах, для профилактики, так сказать. С наркотиками был кто замечен?

— Травку не курили — точно. Сам проверял. А на счет другого — посмотрим, что оставят после себя в вагоне. Но, по–моему, внешне, по крайней мере, ни чего о наркоте не говорит.

— Ну и ладненько. Себе–то отобрал людей?

— Так у меня ротный будет сам подбирать.

— Ну–ну, не прикидывайся. Прекрасно же знаешь, что ты у меня первоочередный кандидат на роту. И даже на какую, не так?

— Товарищ майор, что я могу сказать? Доверите — не пожалеете, но Доронина еще снять надо. За него командир стоит.

— Снимем, Дим, снимем. И не только Доронина. Неужели ты думаешь, что я потерплю открытый себе вызов? Никогда. А Смирнову расти надо, не все же ему частью командовать? Ну ты понял меня. Только смотри не болтай лишнего — себе хуже сделаешь.

— Товарищ майор! Об этом могли бы и не говорить. Что я, враг себе? Да, чуть не забыл. Я во время командировки домой наведался на денек. Говорил с отцом, в том числе о вас, о вашей поддержке. Он был очень доволен, говорил, что надо помогать друг другу.

Куделин сделал вид, что сказанное лейтенантом никак на него не подействовало, но чувствовалось, что услышанное ему приятно.

— Будем, Дим, помогать. Иначе нельзя. Кстати, я настоял на представлении тебя к досрочному присвоению очередного воинского звания. Так что готовь дырочки на погонах.

— Спасибо, товарищ майор!

— Не за что. Я своих людей, Дима, никогда не бросаю и продвигаю по мере возможностей. А их, возможностей, у меня хватает. Учти это.

— Обязательно учту, товарищ майор!

— Вот и прекрасно. Иди проверь вагон и выходи на площадь. Поедешь со мной.

Команду молодого пополнения вывели из вагона, построили в колонну по двое и под командованием строгого капитана повели на привокзальную площадь, где их ждали две крытые машины. Пополнение подвели к задним, открытым бортам. Капитан профессионально развел команду на две равные группы, объяснил, что посадка осуществляется по команде «К машинам!» и «По местам!». После чего личный состав молодого пополнения впервые отработал норматив по посадке в автомобиль. Костя с Николаем оказались вновь рядом, на одной скамейке у кабины. Машины тронулись, и пацаны через небольшой квадрат заднего борта пытались рассмотреть, что собой представляет поселок N, но видели лишь капот следующей за ними машины. Примерно через час автомобили подъехали к КПП. Капитан вышел из кабины и подал команду «К машине!». Приказ был выполнен, и вновь построенное по двое молодое пополнение пошагало через открытые ворота контрольно–пропускного пункта на территорию части, где им предстояло провести два года жизни.

Все вокруг было непривычно чисто и ухожено. Кустарник вдоль дороги, по которой они шли, аккуратно подстрижен. Бордюры и нижние части стволов деревьев побелены, да и сам асфальт блестел, словно его специально мыли с порошком. Да так оно и было.

— Смотри, Кость; порядок какой. — Колян был явно удивлен. — Кусты подстригли, и трава вон везде скошена. Наверное, за порядком здесь следят. Да, чую, попали мы.

— Что тебе не нравится?

— Все нормально, только этот порядок кто–то должен постоянно наводить, а кого, как не нас, запрягут поддерживать эту красоту? Вот то–то. Мне братан говорил — он в стройбате служил, — нет хуже, если в части порядок. Лучше дедовщина дремучая, чем беспредельная уставщина. А нам, чую, подфартило.

Мало того, что офицерье — чуханы, сержанты — волки, так еще и уставщина. Кранты нам, Кость, как пить дать.

— Да не скули ты!

— А ну отставить разговорчики в строю, — приказал капитан, — разговорились, мать вашу. Еще слово услышу — на полусогнутых поковыляете.

— Видишь? — уже шепотом проговорил Колян. — Я же говорю, чуханы. Им бы только поизгаляться.

Видимо, шепот его на фоне общего молчания все же был услышан.

Капитан резко остановился.

— Группа, стой!

Колян по инерции врезался в парня перед собой, создав небольшую свалку.

— Напра–во! — скомандовал офицер. Затем он подошел к середине строя и остановился напротив Коляна. — В чем дело, боец? — обратился он к Николаю. Тот только моргал–глазами. — Тебе что, мои команды по одному месту? А? — Колян съежился под грозным взглядом офицера. — Язык проглотил? Отвечай, когда тебя спрашивают!

— Больше не буду, товарищ старший лейтенант.

— Нет, вы только посмотрите на этого чудака с буквы «М». Он уже и разжаловал меня. Ты в себе, парень?

Колян набычился и молчал.

— Фамилия?

— Горшков, — пробурчал Коля.

— Надо запомнить, а то попадешь еще ко мне. С таким, как ты, я точно старшим лейтенантом стану. А ну смотри в глаза!

Николай поднял голову.

— Специально для тебя, Горшков, повторяю еще раз — в строю не разговаривают, а только выполняют команды, понял?

— Угу!

— Да не угу, Горшков, а так точно.

— Так точно!

— Вот так–то лучше. И заруби себе на носу, что ты теперь в войсках, а не у мамы под подолом. Здесь с тобой долго разговаривать не будут. Так что под дурака косить не советую. Учти, Горшков!

После этой воспитательной паузы строй продолжил движение и через несколько минут остановился у красивого здания — клуба воинской части.

— Внимание, группа! Сейчас можно перекурить. Далеко не разбредаться, быть в готовности к построению. Ясно? Да куда ты, чудик? — осадил капитан одного из второй шеренги, который по–своему понял слова капитана и вывалился из строя. — Встань, где стоял. Вот так. Еще раз говорю для всех — все действия начинаются и заканчиваются только после команды старшего. Разойдись!

Строй рассыпался, и тут же почти все задымили. Офицер предупредил:

— Окурки бросать только в урну и курить возле нее. Найду после вас хоть один бычок, языком заставлю территорию вылизать.

— Видал, Кость? — жаловался на судьбу Колян. — Ну че такая непруха? Сначала один прицепился, теперь вот другой. Что я им всем, дорогу, что ли, перешел? И это офицерье, а еще потом деды начнут. Что ж за жизнь будет? Ну попал так попал, мать твою. Свалить, что ли, отсюда, пока не поздно? Посадить не посадят — я присягу не принимал, а потом, может, в другую часть отправят, а Кость? Ты как думаешь? — Лучше не надо. Перетерпи.