— Колонна! Я — Охотник-21. Как слышишь меня?

Алексей ответил:

— Слышу хорошо. Долго еще стоять?

— БТР вернулся?

— Двадцать минут назад.

— Вот еще столько и подожди. Как там мои в машинах?

— Нормально. Закрыли окна бронежилетами, сидят в кабинах.

— Хорошо! Я сообщу тебе, когда следует начать движение.

— Добро, жду!

Солодов переключился на первого взводного старшего лейтенанта Виктора Новикова:

— Охотник-22, я — Охотник-21. Ответь, если можешь!

— Охотник-22 на связи!

— Доложи обстановку!

— Позиции нижнего яруса и фланговых гранатометчиков-боевиков на хребте под прицелом. Также снайпер второго отделения вычислил третьего аборигена с трубой. Он находится посередине верхней цепи противника. На уничтожение названных сил банды уйдет несколько минут. Они ничего не смогут сделать. А вот дальше? Хотел бы получить инструкции на этот счет. Выйти на трассу не смогу, высок риск потерь, атаковать с флангов можно, но тяжело. Спуститься по противоположному склону к «зеленке»?

— Много говоришь, Охотник за скальпами! Слушай конечную задачу! По моей команде открываешь огонь, отстреливаешь нижний ярус засады бандитов. Как колонна выйдет на прямой участок серпантина, валишь гранатометчиков. Примерно в это время я выведу второй взвод на рубеж атаки хребта с фронта. Ты увидишь нас! Мы сбиваем остатки банды с гряды, они побегут вниз к «зеленке». Ты гасишь и этих. Я осматриваю хребет. Ты спускаешься к «зеленке». Главное для тебя не допустить прорыва в лес ни одного из боевиков. Банда полностью должна лечь на перевале! Понял меня?

— Понял, Охотник-21!

— Молодец! Действуй!

Деревня Семениха. Среда

Поднявшись по ступенькам сельского медицинского учреждения, Колян вошел в небольшую комнату с кушеткой у стены, завешанной различными плакатами, от предупреждающих о вреде курения, алкоголизма до упоминания о необходимости вовремя проходить профилактические мероприятия. Дверь в соседнюю справа комнату открыта, но фельдшера не видно. Непонятно, откуда она сняла половик, что выбивала на улице. А курточка висит. Вон она, маленькая, короткая, коричневая, на стандартной для таких мест вешалке-стойке.

Лейтенант кашлянул.

И тут же на пороге комнаты появилась она. Новая фельдшерица. Вблизи девушка выглядела еще миниатюрней, еще моложе и… еще красивее. Она поздоровалась:

— Здравствуйте! А я вас узнала, вы участковый милиционер, Горшков Николай Иванович, Герой России.

— Здравствуйте, да, я Горшков, можно просто Николай, и совершенно не обязательно добавлять Герой России!

— Но почему? Вы же заслужили это звание?

— Что заслужил, то получил. Не люблю, когда обо мне вот так, Герой! Да и смысл звания принижается. Становится обыденным, чего быть не должно. Это я не о себе, я о других, более заслуженных и не вернувшихся, в отличие от меня, с войны людях.

Фельдшер проговорила:

— Извините! Хорошо, я больше не буду!

— Да не за что извиняться, Надежда!

— Вам меня уже представили?

— Конечно! Вы ж в деревне, Надя, а здесь все обо всех узнают до того, как это все произойдет. Народ такой. И живет компактно!

Надежда сказала:

— Люди здесь хорошие! Дружные!

— Это точно!

— А вы ко мне с проблемой какой по здоровью или так просто?

— По долгу службы, можно сказать! Участковый обязан знать всех, кто проживает на вверенной ему территории.

Девушка теребила салфетку и явно не знала, что делать дальше. И Горшков почувствовал себя неуютно. Зашел, познакомился, пора бы и уходить, но… не хотелось. Нашлась фельдшер:

— Что ж мы тут стоим? Проходите в кабинет, чаю выпьем. Я о вас столько слышала!

Горшков согласился:

— Что ж, можно и чаю!

Он прошел вслед за девушкой в кабинет, вновь оценив ее точеную фигуру.

Она предложила место у стола, налила две чашки ароматного чая, поставила сахарницу и вазочку с печеньем.

Николай огляделся:

— Как понимаю, курить здесь нельзя?

— Что вы?! Конечно, нет! И вообще, курить вредно!

— А что, Надя, не вредно? Иногда кажется, жить-то вредно!

Девушка неожиданно спросила:

— Вы вчера пили? Вас мучает похмелье?

Вопросы Николаю не понравились, но следовало ответить:

— Пил, ну и что? А похмелка меня не достает. Если не перепью, конечно. — И тут же участковый выругался про себя, — черт, чего он несет? Подумает еще, что он алкаш беспробудный. — Но, может, поговорим о другом?

— Да, да, конечно! Мне страшно интересно узнать, как вы воевали. В свое время о пятой роте писали, сюжеты показывали такие, что смотреть было страшно. Дым, воронки, трупы, оружие… ужас!

— Это по телевизору. На самом деле бой и его последствия воспринимались спокойней, без лишних эмоций. Хотя, признаюсь, та схватка часто снится мне.

— Страшно было?

— А черт его знает! Наверное, страшно, просто бояться было некогда. Сначала службу несли без проблем, а потом началось такое, что не до страха стало. Отбиваться надо было. Отбились, только какой ценой, но… Надя, — Николай вздохнул, — давайте сменим и эту тему!

— Да, конечно.

Увидев, что чашка участкового пуста, фельдшер предложила:

— Еще чаю?

И вновь Колян ответил машинально, не думая, что говорит:

— Спасибо! Чай не водка, много не выпьешь.

— А вам хочется водки?

— Да нет, сорвалась с языка поговорка. Расскажи лучше о себе?

Девушка взглянула на офицера, который ей понравился:

— Вы хотите узнать обо мне потому, что так положено по службе?

— Нет! Просто узнать, и все!

— Да мне и рассказывать-то о себе нечего. Родилась в Кантарске. Отца не помню. Воспитывала мама. Помогал дядя, ее брат, он главный врач райбольницы. Окончила школу, год отработала санитаркой, пошла в медицинское училище. Отучилась, вернулась. Вот и вся моя биография. Ничего интересного!

Николай поинтересовался:

— Скажи, а почему дядя — главврач больницы — не оставил тебя при себе, а отправил к черту на кулички, в какую-то Семениху? У нас в медпункт как-то не принято ходить, все больше народной медициной с болезнями народ справляется. Экзотики захотелось? Или энтузиастка? Только у нас экзотики никакой, не Канары, а энтузиазм пройдет быстро.

Девушка, задумавшись, отошла к окну. Выдержала паузу минуты в две, затем проговорила:

— Да нет, Николай, дело не в энтузиазме. И дядя мог спокойно пристроить меня в больницу, и дом в Кантарске свой, и подруги, но… остаться в райцентре я не могла.

Горшков удивился:

— Почему?

— Это неприятная история.

— Что-нибудь личное?

— Да.

— Несчастная неразделенная любовь? Суженый в последний момент переметнулся к другой? Так, значит, дурак он, толк в женской красоте не понимает.

Надежда повернулась:

— А вы понимаете?

— Чего тут понимать? Красоту — ее сразу видно. И внешнюю и внутреннюю, что гораздо важней!

Девушка неожиданно спросила:

— Я вам понравилась?

Колян ответил, не задумавшись:

— Да! Сразу! И не собираюсь скрывать этого. Но данное обстоятельство — мое личное дело и никого другого не касается и тем более ни к чему не обязывает. И вообще, Надя, называй меня на «ты», хорошо?

— Не знаю, смогу ли?

— Пробуй! Так что, если, конечно, не секрет, стало причиной твоего переезда в Семениху? Действительно разбитая любовь?

Девушка присела в кресло:

— Нет! Скорей напротив!

Горшков удивленно поднял брови:

— Не понял?

Надежда закусила палец, раздумывая, открыться этому доброму и хорошему человеку или все же не стоит? Решилась открыться:

— Хорошо, я объясню, почему напросилась сюда…

И тут в третьей комнате раздался сильный грохот. Николай резко обернулся, а фельдшер сказала:

— Ну вот, я так и знала!

— Что знала? Что произошло?

— Ой, да в процедурной, как принимала оборудование, шкафчик для всякой мелочи на полу стоял. Решила повесить на стену. Попросить некого, взялась за дело сама, и, как видно, неудачно.