Часть подразделений 774-го СП до самого утра вела бой с группами противника, обнаруженными в постройках разъезда Угрюмово. В плен в районе Тулизово был захвачен ефрейтор 6-й роты 330-го ПП 183-й ПД Иосиф Готтлик, чех по национальности, который во время допроса рассказал:

«До 13.3.42 в Тулизово было сосредоточено до 75 человек, вооруженных 4 станковыми пулеметами, 2 ручными пулеметами, 45 автоматами.

13.3.42 в деревне было оставлено 30 человек, которым был дан приказ удерживать деревню, остальные отошли на запад, где были вырыты блиндажи.

Среди солдат много обмороженных. Настроение подавленное. В плен солдаты не сдаются, потому что, как говорят офицеры, русские отрезают носы и уши. Недавно среди солдат были разговоры о том, что пора заканчивать воевать. Сейчас офицеры живут почти так же, как солдаты, питание получают из солдатской кухни, но двойные порции. Если раньше офицеры кричали на солдат, то теперь они называют солдат «комрад» и стараются обращаться с ними лучше.

Когда его отправляли на фронт, то обещали, что если будут воевать хорошо, то они получат в России землю»[354].

Так что не все хорошо было и у нашего противника, коль он на таких ответственных участках начинал использовать солдат, призванных из Чехии, пусть даже и из числа судетских немцев. Совсем недавно такое было просто невозможно. Теперь, ввиду невозможности восполнения имеющихся потерь, вермахт был вынужден ставить под ружье кого попало.

Вернемся к событиям, связанным с овладением деревушек Тулизово и Букари. Проведя анализ донесений командиров и штабов дивизий и армии, обнаруживается следующее.

Бои за овладение этими двумя населенными пунктами, о которых сейчас напоминают только заросшие травой поляны да редкие группы деревьев, велись беспрерывно с 14 февраля по 14 марта. Вначале взятие деревень было возложено на 222-ю СД, которая, днем и ночью атакуя противника, так и не смогла ими овладеть. С 1 марта к дивизии присоединился 6-й дивизион бронепоездов, а с 7 марта – 110-я СД. Даже осознавая, что по укомплектованности эти дивизии с трудом набирали один полнокровный стрелковый полк, не много ли чести для противника, которого, по данным разведки, в обеих деревнях было не более 140 человек.

Непрерывно атакуя противника, дивизии понесли неимоверно большие потери – в течение месяца потери составили 2492 человека; из них: 110-я СД – 539 человек; 222-я СД – 1953.

Причем реально эти цифры намного выше, ввиду отсутствия сведений о потерях 222-й СД за 26 и 28 февраля и об убитых за 23 февраля.

Многострадальная 222-я СД в боях в районе с. Таширово Наро-Фоминского района в ноябре – декабре 1941 года потеряла более десяти тысяч бойцов и командиров и здесь за месяц около 2000. Не многовато ли для одной дивизии потерь в боях за два небольших населенных пункта?

Под утро в полосе обороны 43-й армии, в районе деревни Борисенки[355], расположенной в трех километрах северо-восточнее р. Угра, вышли из окружения две группы бойцов и командиров из состава подразделений 1134-го СП 338-го СД, 364-го КАП и батальона 1297-го СП 160-й СД. Первая группа под командованием капитана Логинова имела в своем составе 54 человека; вторая группа под командованием командира 364-го артполка майора Маштакова – 76 человек. Необходимо отметить, что, по воспоминаниям ветеранов, перед началом прорыва полка из окружения он насчитывал 386 бойцов и командиров, то есть по пути движения погибли и отстали 310 человек.

До сих пор остается загадкой, как такой большой группе бойцов и командиров удалось незаметно пройти почти 8 км по территории, занятой врагом, в то время как целые дивизии 43-й армии не могли прорвать оборону противника в этом районе. Это тем более удивительно, что маршрут проходил всего в полутора километрах южнее д. Шеломцы, где шли ожесточенные бои. Надо отметить, что из окружения смогли выйти далеко не все, многие красноармейцы отстали от основной группы и впоследствии попали в плен врага.

В архиве сохранилось не так много документальных свидетельств о последних боях окруженной группировки. Оперативные сводки, дважды в сутки отправляемые в штаб Западного фронта, за редким исключением, сведений о действиях 113, 160 и 338-й СД не имеют. Почти во всех сводках дежурная фраза: «Части западной группировки занимали прежние рубежи».

Часть документов, касающихся последних дней боевых действий соединений и частей западной группировки, по воспоминаниям оставшихся в живых участников тех трагических событий, была закопана вместе с другими штабными документами в районе Шпыревского леса накануне прорыва из окружения и до сих пор не найдена. В последние годы поисковиками были найдены несколько небольших ящиков с документами частей и подразделений, сражавшихся в окружении, но они не имеют никакого отношения к документам оперативной группы штаба 33-й армии.

Существующие разговоры о том, что в этом сейфе может находиться наградной фонд командарма, имеют под собой определенную почву. Достоверно известно, что все награды, которые имелись в распоряжении командарма, а это несколько десятков медалей «За отвагу» и «За боевые заслуги», а также часы и портсигары, были вручены отличившимся бойцам и командирам в конце марта, о чем имеются соответствующие приказы, переданные самолетом в штаб армии. В то же время одним из последних рейсов в штаб оперативной группы по просьбе генерала Ефремова были доставлены ордена Красной Звезды и медали, о вручении которых данных нет. Возможно, что они и не были вручены, а если были, то соответствующий приказ командарма о награждении отличившихся находится в этом сейфе, ибо переправить его на «большую землю» тогда уже не было никакой возможности.

Последние ценные подарки – девятнадцать часов и один серебряный портсигар – вручены им в соответствии с приказом № 106 1 апреля 1942 года бойцам и командирам армии. По свидетельству очевидцев, незначительное количество документов было уничтожено 12 апреля 1942 года в районе Шпырево, когда части и соединения армии готовились к прорыву. Однако имеются свидетельские показания

о том, что часть ценных подарков находилась в ведении соответствующих начальников отделов: вот они могли еще сохраниться в сейфах вместе с партийными документами, которые также были там оставлены отдельными должностными лицами.

В период выхода из окружения в штаб 33-й армии был доставлен только один документ. Старший помощник начальника оперативного отдела штаба армии майор П.Ф. Толстиков, находившийся в начале прорыва в группе генерала Ефремова и вышедший из окружения 18 апреля 1942 года, вынес приказ командарма № 027 от 12 апреля (экз. № 7), в котором были определены боевые задачи соединениям на период прорыва.

В середине марта в частях западной группировки участились случаи заболевания личного состава тифом, поэтому 15 марта по приказу командарма в район боевых действий окруженных соединений на самолете прибыл начальник санитарного отдела армии военврач 1 ранга Л.И. Лялин и главный эпидемиолог армии военврач 2 ранга профессор М.Л. Капусто. Вместе с ними также прибыли главный хирург армии военврач 1 ранга И.С. Жоров, главный терапевт армии военврач 2 ранга A.A. Колачев и другие специалисты санитарного отдела армии. С их помощью планировалось в кратчайшие сроки поставить на ноги раненых и больных, численность которых превысила две тысячи человек.

В последнее время все тяжелее становилось осуществлять нормальное питание личного состава. Появились первые отдельные случаи незаконного изъятия у жителей окрестных деревень продуктов, одежды и даже домашнего скота. Подобные явления прежде всего подрывали авторитет бойцов и командиров 33-й армии в глазах местного населения, основная часть которого и так всячески помогала окруженным. Ветераны 338-й СД вспоминали, что праздником было варево из картофельных очисток. Наступал голод.