Одна только Британская империя молчала. Ей было не до Мамбы, она наращивала своё военное присутствие в Южной Африке, насчитывающее уже свыше двухсот тысяч солдат. Англо-бурская война переходила во вторую фазу, но гения Китченера в рядах англичан уже не было. Оттого война только ужесточалась, а количество солдат увеличивалось.
***
Тихий, спокойный мир Баграма, в котором давно ничего не происходило, внезапно разорвал гвалт собак, возмущённое хрюканье домашних свиней и взбалмошное кудахтанье потревоженных одомашненных цесарок. Этот аккомпанемент сопровождал возвращающихся со стрельб и чёрного «шабаша» вольных слушателей унганской школы.
На смену им уходили в джунгли курсанты школы чёрных комиссаров, среди которых было много девушек, даже, скажем так, неприлично много. О том, что в этой школе были различные отделения, знали многие. Но вот какие именно, и чему там обучали, никто из посторонних не знал.
А тот, кто начинал трепаться языком, обычно не успевал рассказать обо всём, и наутро его находили мёртвым. А те, кто слышал его трепотню, оказывались в этой самой школе, и в случае отказа, исчезали навсегда. То же касалось и девушек, но в эту школу изначально не отбирали тех, кто умеет только болтать.
После окончания курса обучения, выпускники разъезжались по всей Африке. Одни из них — в статусе чёрных унганов-эмиссаров при вождях племён, другие — в статусе комиссаров при полевых командирах, либо в статусе африканского военно-полевого суда. Война была близко, и удара в спину можно было ожидать от любого.
Деятельность и тех и других пока только организовывалась, и никто не задумывался, для чего и зачем нужны эти люди, и вообще, что происходит. Негры жили одним днём, даже не днём, а одним приёмом пищи. И их не интересовало, что будет дальше, и почему они только тренируются воевать. Тренируются, значит так надо.
В последующем эти унганы, либо комиссары, запугали немало людей, устраивая целые представления, а кого и расстреливали на месте, либо сжигали на кострах за трусость, дезертирство и предательство. Афроамериканцы боялись их как огня, и практически никто не согласился предать интересы Иоанна Тёмного, когда этого потребовали хозяева из Америки. Слишком было страшно, а месть была совсем рядом, и она была неотвратима.
В Банги стала функционировать большая фармацевтическая лаборатория, в которой апробировались новые лекарства, мази, микстуры, вытяжки, эликсиры и прочие снадобья. Все они производились на основе растительного сырья, а также животных ядов. Персонал лаборатории был смешанным, часть американцев, остальные — местные унганы, либо специально подобранные люди.
Повсеместно строились продовольственные склады и полевые лагеря подготовки войск. За основу была взята батальонная система, в которой главное место заняли жёсткие и обветренные, как скалы, сержанты, назначенные из прошедших не один поход негров.
Десяток, полусотня, сотня, треть батальона, батальон. Батальоны, в количестве десяти штук, плюсовались в племя. А десять племён — в орду, две орды — в тьму. На цифрах это выглядело так: десять человек, пятьдесят, сотня, двести, шестьсот, шесть тысяч, шестьдесят тысяч и сто двадцать тысяч человек.
Вся эта числовая путаница сбивала с толку, в основном, европейцев, и заодно демонизировала войска. Местным неграм было всё равно как называться — тьмой или ордой. Большинство умело считать только до десяти, потому и патроны они брали упаковкой по десять штук, а остальной боезапас считали десятками.
Ярый, назначенный командующим над вновь формируемыми войсками и напичканный инструкциями от Мамбы, сначала пришёл в ужас от такого количества народа, но потом, вместе с инструкторами, из числа африканских казаков, прижившихся тут, и редкими немецкими инструкторами, всё же смог во всем разобраться.
Главным условием здесь была — ро-та-ция. Это незнакомое слово он услышал от Мамбы и выучил его наизусть. На все задаваемые ему подчинёнными сложные вопросы, он непременно отвечал одно и то же — «А что ты хотел, это же РОТАЦИЯ».
Смысл ее был в том, что рекруты, призываемые в полевые лагеря, занимались там всего три месяца, а потом отправлялись обратно, в свои селения. На смену им присылали других, и такой круговорот продолжался в течение года. Кормили рекрутов, в основном, кашами из сорго, кукурузы, чечевицы, которую они собирали и сеяли, а также бататом, ямсом, бананами и прочим мясом.
Периодически назначались охотничьи партии, которым приходилось уходить уже довольно далеко в саванну, потому как вся, рядом водившаяся, дичь была истреблена. Но в Банги, одном из немногих мест, были организованы страусовые фермы, которые давали и яйцо, и мясо, также страусы использовались в качестве транспорта, для доставки срочных сообщений, через систему почтовых станций-хараки.
Временами, из-за задержек продовольствия или других условий, в каком — либо из лагерей возникала необходимость охотиться на речных животных. И вот тут-то и наступал полный звиздец, этим самым животным.
Бегемотов и крокодилов боялись все жители Африки. Но сотня вооружённых крупнокалиберными винтовками негров, буквально выбивала на протяжении многих километров в реке живность. Ничто не могло укрыться от них.
Ни огромные бегемоты, терявшие своё поголовье и убегавшие от бешеных негров, как можно дальше. Ни огромные крокодилы, прятавшиеся в мутной воде, ни пернатая дичь, ни рыба, которую ловили сетями, после того, как убивали всех крокодилов в округе. Всё вылавливалось подчистую.
На крокодилов охотились с помощью приманок. Ловили козла, оставляли привязанным на берегу, дожидаясь хищника, которого и расстреливали уже в воде, либо после нападения. Когда козлы заканчивались, либо их изначально и не было, в ход шли другие «козлы», из числа неблагонадёжных и неблагоразумных негров. Что тоже было неплохо. Это было, одновременно, и наказание, и польза, правда, не тому, кого использовали в качестве приманки, но всё же.
К концу 1901 года Ярый доложил Мамбе о наличии ста пятидесяти тысяч подготовленных воинов, а катикиро Буганды уведомил, что может выставить восемьдесят тысяч солдат, и ещё двадцать тысяч воинов, пришедших с других территорий, среди которых были и масаи.
Итого, к исходу 1901 года, у меня было двести пятьдесят тысяч воинов кадрового резерва и сто тысяч человек, проходящих подготовку в дельте Нила. Этого было мало. И чёрные эмиссары снова устремились в разные уголки территории Судана, привлекая на сторону Иоанна Тёмного новых рекрутов, покупая их у вождей, интригуя среди других племён, завлекая добычей племена из Западной Африки, принявшие ислам.
Из России продолжали поступать винтовки Бердана, ручные пулемёты «БигМак» и пехотные миномёты. Были они двух калибров — 50-миллиметровые и 82-миллиметровые. Один весил пятнадцать килограмм, другой — шестьдесят. Они легко переносились одним, либо двумя воинами. Больше весили только сами мины, которых требовалось очень много.
Германские власти выполняли обещания и снабжали негров своими устаревшими винтовками, которые доставлялись сначала в Дуалу, а потом караванами уходили в Банги, где ими вооружались резервные части. Туда же были доставлены и артиллерийские горные орудия, в количестве шестидесяти штук, с большим запасом снарядов.
В последний момент Германский Генштаб решил увеличить количество пушек ещё на десять, потому как расчёты показали, что и этого количества будет недостаточно для ведения долговременных боевых действий, а быстрого поражения африканцев никто в Германии не хотел.
Вместе с орудиями прибыли немецкие артиллерийские офицеры и приступили к проведению стрельб. После первых занятий, каждый из них обзавёлся эбеновой палкой и почём зря молотил по бестолковым головам и кривым рукам представителей диких негритянских племён. Дело шло плохо, негры стреляли из пушек ужасно. В конце концов, немцами были обучены русские переселенцы и африканские казаки, а те уже начали передавать свои знания, с помощью мата и палки из железного дерева, местным неграм.
