— Мы ведь собираемся уходить из порта, да? — спросила Катерина. — Теперь эти, которые за нами хвостом идут, церемониться не будут.

— Надо, только как? — сердито спросила Бэла. — Срочный взлет нам точно не дадут.

— Можно попробовать взятку… — нерешительно проговорил Володька. — Или, например, поколдовать над системой распределения запусков, чтобы они решили, что мы — это и есть тот корабль, который должен взлетать следующим…

Ха, подумал Сашка, а такой вариант ему даже в голову не пришел!

— А такое возможно? — заинтересовалась Людмила Иосифовна.

— Теоретически, — ответил Володька. — Правда, я не знаю даже, с какого конца тут подступиться…

Вдруг у Сашки появилась еще одна идея.

— А если получится обмануть чары, может, попробовать в пушку вторым кораблем залезть? — спросил он. Ведь думал же, думал о пушках совсем недавно! — Тут есть одна совсем большая, лайнер можно запустить!

— Ты как себе это представляешь? — возмутился Володька. — Можно подумать, я пилот, а не ты! Ты думаешь, диспетчерская нас не заметит? Они же не только чарами, они еще и глазами смотрят!

— С воротами из порта то же возражение, — вторила Людоедка. — Порт уже на усиленных мерах безопасности. Вряд ли нам получится подкупить привратников…

— Может, попробуем протащить «Блик» берегом? — предложила Катерина. — Знаю, что это дикая мысль, но мы идем порожняком, водоизмещение совсем маленькое. Если пережечь левитационные печати…

— Не говори глупостей, — отрезала Бэла с нехарактерной для нее жесткостью. — Даже если пережжем печати, они все равно не продержатся настолько долго, чтобы донести «Блик» посуху в соседнюю бухту! И как тогда потом садиться без них?

— Ну, допустим, я бы сделал временные печати, — вызвался Володька. — Я теоретически представляю, как это можно…

— Даже соседняя бухта слишком близко от города, будет эфирное заражение, — возразила Людоедка. — Или вы не против жертв?

— Давайте посмотрим на карту, по-моему, не так уж и близко, — сказала Катерина.

Сашка слушал их со все возрастающим чувством собственной неадекватности. Капитан кислых щей, тоже мне! Может быть, кто-нибудь из них придумает что-нибудь получше…

Карту порта и Тортуги, которую Сашка и Людоедка получили после уплаты пошлин вместе с информационным буклетом, разложили на столе в кают-компании.

— Видите, тут совсем узкий перешеек… — начала показывать Катерина. — Вот тут, слева от устья реки…

— Вот как раз потому что узкий, ничего не выйдет, — настаивала Людоедка. — Даже если левитационных печатей и хватит, заражение…

— Да посмотрите, тут же горы, как раз прикроют!

— Нужно, чтобы кто-то посчитал заражение, — сказала Бэла. — Я лично не возьмусь.

Сашка машинально разглядывал карту, прикидывая радиус поражения. Жалко, высоты не проставлены…

А если уйти по реке? Сашка летел над ней сегодня, вроде она достаточно широкая… А вот глубокая ли?

Нет, вряд ли глубокая. Во всяком случае, точно не судоходная, там сплошные пороги. Да и, будь она судоходной, по ней бы в черте города хоть яхточки плавали. А все, что Сашка видел — типа «пиратские» галеоны в черте парка, из тех, что на девять десятых иллюзия, а в основе там ма-ахонькая лодочка...

И тут его осенило.

Дата неизвестна

...Проблема нашего времени в изобилии — и одинаковости.

Слишком много планет, слишком много независимых и полунезависимых государств и схожих с ними образований, слишком много магических традиций… Слишком мало единства. Никто не понимает, что если какой-нибудь уникальный вид ни на что не похожих инопланетных животных вымрет из-за неразумного хозяйствования корпорации, или клана, или древнего Ордена (да, один раз я наткнулся в своих странствиях на секретную территорию тамплиеров, хоть и незачто в жизни не напишу точные координаты — нафиг, нафиг; а масоны выкупили свою Новую Мальту совершенно в открытую!), то вселенная необратимо изменится без какой-либо пользы для кого-либо, лишь во вред всем нам, путешествующим в эфире. Люди спрашивают: «А нам-то какая польза с ядовитой скунсобелки?" Или — "Да, светлячки Натальи красивые, но на Земле есть не хуже!" Сколько раз я слышал доводы, мол, земная фауна и флора надежно защищена законодательством, что же вам переживать о чужих?

Никому не приходит в голову, что жизнь каждой особи значит не меньше, чем жизнь человека, что разнообразие видов ценно само по себе, и что биота каждой планеты станет беднее, что потоки магии в мире пошатнутся, что изменятся сами эфирные течения… Да что там, многие люди до сих пор не верят, что эфирные течения формируются жизненной силой существ, живущих на планетах, а не только тектоническими процессами, протекающими в их недрах!

Наша Земля знала выдающихся защитников живой природы — тут и Карл Линней, и Томас Гексли, и Чарльз Дарвин, и Джеральд Даррел с Дэвидом Аттенборо, и Владимир Вернадский, и Николай Дроздов… Совместными усилиями им удалось вбить в тупые макушки так называемых "сильных мира сего» (сила есть, ума не надо!), что с ухудшением разнообразия биосферы ухудшается состояние магии, что рождается больше лишенцев, что бесследно исчезают некоторые заклятья…[1] Но стоило в двадцатом веке опасности отступить — и теперь никто не верит, что то же самое может повториться в масштабах всей Галактики.

Да, потому что, см. выше — слишком много планет, слишком много видов, слишком много государств и провинций, тянущих каждое в свою сторону.

Мне надоело принимать это положение вещей. Надоело блеять, как овца: «Ну что-о я мо-о-гу поделать…"

Может быть, не смогу сейчас. Главное — начать. Ни Москва, ни Рим не строились в одночасье.

В средние века случалось, что пираты захватывали города или даже целые острова и заводили на них свои порядки. Интересно, реально ли это сейчас? Когда вокруг столько планет и государственных образований, быть может, всем будет все равно, если одна из них попадет под власть "сумасшедшего натуралиста».

[1] Разумеется, Николай Князев излагает свою версию мировой истории, сильно ангажированную его «зеленой» идеологией. То же касается и персоналий: как и в нашей истории, не все из них действительно были зоозащитниками.

____

Наверное, можно было найти момент удачнее. Но, с точки зрения Бэлы, сложно. Она уже не призналась Сашке, когда они летели в ступе назад, потому что не хотела, чтобы полет превратился в поток расспросов, соболезнований и потрясенной неловкости с Сашкиной стороны. Да и бессильного гнева не хотела. Он ведь наверняка бы захотел отомстить Белкиным обидчикам… ну, она бы захотела перегрызть горло тем, кто обидел бы его, если бы их роли поменялись. Не стоит ожидать меньшего, так?

Теперь Бэла никогда уже не перегрызет никому горло.

Нет, стоп, не жалеть себя. Пожалеешь — пропадешь. Это не так важно. Главное — выжить, и чтобы все остальные остались живы.

Так вот, она не сказала Сашке тогда, но когда-то сказать ему надо. Кто его знает, может быть, он будет строить планы, где то, что Белка оборотень, сыграет решающую — ну или просто важную? — роль?

Будь это приключенческий роман, тот факт, что Бэла утаила свою трагедию, непременно стал бы для «Блика» роковым.

Поэтому она, конечно, не собиралась хранить тайну. Только в совсем идиотских книгах и пьесах люди утаивают самое важное, потому что об этом «трудно говорить».

Но выслушивать соболезнования и мучительно утешать своих же утешителей не хотелось тоже, поэтому она выбрала момент, когда все готовились приступить к воплощению Сашкиного плана. Для этого беднягу «Блика» требовалось разрисовать снаружи и внутри так, чтобы и сантиметра квадратного не осталось. Брать в руки уголек предстояло каждому, даже тем, кто, как Бэла и Людоедка, ни хрена не понимали в графической магии. Нет, Бэла, конечно, учила в школе основы и даже их сдавала… по принципу «сдал — забыл».