— Так это же было давно, Энди. Вы-то не палеантроп!

— Верно. Но гены этой древней естественной йоги частично сохранились. И у некоторых людей они подбираются таким удачным образом, что древние возможности медитации пробуждаются, если на них, конечно, своевременно обратить внимание.

— И вы — один из таких людей?

— Совершенно верно. Существуют прирожденные силачи и акробаты, математики и поэты. А я — прирожденный йог.

С интересом разглядывая Клайнстона, Харви полюбопытствовал:

— А Фомальгаут к этим способностям имеет какое-нибудь отношение?

— Дался вам этот Фомальгаут! Визитная карточка — просто шутка, чтобы озадачить и сбить с толку полицию.

Харви почесал затылок.

— Но, Энди, вы и в наших разговорах все время шутите! Меня и Хила вы тоже хотите озадачить и сбить с толку?

Клайнстон негромко рассмеялся.

— А почему бы мне не подстраховаться? Хилари Линклейтор — неплохой человек, но он пьет. И пьет здорово! К тому же у него много темных для меня связей в преступном мире, а мы живем в такой стране, где все продается и все покупается. Что же касается вас, Рэй, — Клайнстон сделал извинительный жест, — то вас я вижу сегодня впервые в жизни.

— Понимаю. — Харви наморщил лоб, стараясь поточнее сформулировать свою мысль. — Но нам вместе идти на серьезное дело. Стоит ли таиться друг от друга?

— Фомальгаут нашему делу не помешает.

Харви с интересом разглядывал своего товарища по делу.

— И все-таки, вы уж простите мою настойчивость, человек вы, Энди, или инопланетянин?

— Разве инопланетянин не может быть человеком?

— Это в каком же смысле?

— В самом прямом. Разве инопланетяне волею случая не могут оказаться подобны людям? Так подобны, так схожи, что не только случайный собеседник, но и врач при осмотре не заметит в таком инопланетянине ничего особенного?

Харви в сомнении погладил подбородок.

— Не думал, что такое возможно.

— И я не знаю этого. — С лица Клайнстона не сходила легкая улыбка. — Просто предполагаю, думаю вслух.

Харви кивнул.

— Понимаю, у каждого есть свои тайны. — Он снова и снова оглядывал Клайнстона с ног до головы, непривычное напряжение мысли, работавшей в нестандартном, необычном направлении, избороздило его лоб глубокими морщинами. — Мне вы согласились помочь. А почему бы вам не помочь всем людям?

— Вы о чем, Рэй?

— О помощи людям, Энди. Конечно, если вы просто человек с необыкновенными способностями, то мои слова не имеют никакого смысла. Но если вы не просто человек, а кто-то там другой, я уж не знаю кто, и можете многое, что нам неведомо, то почему бы вам не помочь людям?

— Как?

Харви пожал сильными плечами.

— Вам виднее!

— Подарить вам волшебную палочку, хай-спай, с помощью которой можно стать невидимкой и, как в сказках Шехерезады, в один миг построить дворец или разрушить город?

Теперь уже заулыбался и Харви.

— Попробуйте. Хотя разрушать в один миг целые города мы уже научились.

— Вот видите. По-моему, вы ответственный человек, мистер Харви, и, наверное, постараетесь применять хай-спай для добрых, а не для злых дел, хотя разграничить их совсем не просто. Но ведь палочку у вас непременно отнимут! И доставят в Пентагон. И что из этого выйдет?

— Да, наверное, ничего хорошего. — Харви поскреб затылок. — Но ведь людям можно помочь не палочкой, а словом. Нужным словом!

Клайнстон хотел сказать, что времена, когда вначале было слово, времена пророков и апостолов, давно прошли. Капитал девальвировал слово, превратил его в один из самых дешевых и ходовых товаров, который продается и покупается и оптом и в розницу. И эта бесстыдная торговля подменяет мысли риторикой, истину — рекламой, любовь — сексом, счастье — вульгарным наслаждением, а высокие цели бытия — выгодой. Эта торговля подтасовывает факты, корежит и оглупляет самые чистые идеи, чернит добро и облагораживает зло! Что может слово, когда, подобно золоченой скорлупе сгнившего елочного ореха, оно скрывает лишь пустоту? Но Клайнстон лишь подумал об этом, а вслух сказал другое:

— Люди — не дети, нуждающиеся в поводыре, но зрелые мужи. Чужое слово им не поможет. Надо самим искать свою дорогу.

— А вы ищете?

Клайнстон некоторое время смотрел на Харви отсутствующим взглядом, а потом, осознавая его вопрос и переходя на свой обычный, улыбчиво-ироничный тон, ответил:

— Ищу. Но вместо пути в будущее я нашел тринадцать килограммов золота. И теперь не знаю, что мне с ним делать!

— Это по моей части. — Успокоил его Харви. — Можете рассчитывать на мою помощь и не беспокоиться.

— В таком случае можете рассчитывать на хай-спай. Я научу вас искусству суперйоги, Рэй. Не здесь и не теперь, а когда мы будем в безопасности.

— А как же мои гены? Боюсь, что они у меня самые заурядные! Во всяком случае, в спячку я впадать не умею.

— Генам можно помочь. Индийские йоги издревле применяют специальные составы, способствующие резкому углублению медитации. Их держат в глубочайшем секрете, передают лишь достойным и только из рук в руки. Мне удалось проникнуть в эту тайну. Применив современную методологию, я выделил из этих тибетских смесей сильнодействующее начало, которое назвал медитаном. Несколько месяцев тренировки, несколько капель медитана, и, даже не обладая особыми генами, вы сможете на равных посостязаться с прославленными йогами Востока.

Харви как профессионал-детектив не мог не отдать должное предусмотрительности Клайнстона. Конечно, этот загадочный человек страховался еще раз — надежда проникнуть в тайны суперйоги приковывала Харви к их общему делу крепче настоящих цепей. Во всяком случае, Клайнстон мог серьезно рассчитывать на это.

— И вы не боитесь, что ваш медитан попросту украдут? — не без лукавства спросил он вслух.

— Нет, — с улыбкой сказал Клайнстон. — Все дело в дозе, а доза сугубо индивидуальна. Чуть меньше — и человек ничего не почувствует, кроме легкой эйфории и последующей сонливости. Чуть больше — и наступит смерть из-за паралича дыхания и остановки сердца. И даже в рамках допустимой дозы есть опасная крайняя точка — точка ролланга.

— Ролланга?

Харви не успел получить ответа, в гостиную вошел Линклейтор в светлом берете, изображавшем поварской колпак.

Пока Линклейтор с ловкостью заправского кельнера сервировал стол, Клайнстон, отвечая недоуменному взгляду Харви, пояснил:

— Бытует легенда, что ламы-тантристы умеют воскрешать некоторых покойников, превращая их в живые трупы, в зомби. Зомби живут, могут работать по хозяйству, в поле, в мастерских на простых операциях, но лишены высшего слоя сознания — разума. Это — люди-животные, послушные рабы своих хозяев.

— Ну, зомби — это уже не Тибет, а Африка, — возразил Хобо, исчезая на кухне.

— И если… — начал Харви.

Не давая ему договорить, Клайнстон кивнул.

— Совершенно верно. Избыточная доза медитана может быть не только смертельной, но и зомбийной. Человека еще можно спасти, но вернется к жизни он уже вечным рабом — живым трупом.

Хобо был изрядно пьян, находясь в том самом оригинальном критическом состоянии, из которого в равной мере можно скатиться, как с горы, и в сторону полного алкогольного отупения, и в сторону относительной трезвости. Поскольку Харви был убежден, что Линклейтор еще не исчерпал до конца свою роль мозгового центра, то не поленился обыскать его и без труда обнаружил и изъял у него плоскую флягу со спиртным на основе джина и грейпфрутового сока. Линклейтор уверял, что это не коктейль, а холодный грог, от которого люди не только не пьянеют, но наоборот — трезвеют, но это не помогло. Харви был неумолим. Тогда Хобо налился злостью и словно протрезвел.

— Да кто тебе вообще позволил брать чужие вещи?

— Успокойся, Хил, — мягко посоветовал Харви, хорошо знавший, что Хобо, лишенного выпивки, иногда «заносит».

— Кто тебе дал право в нашей свободной стране посягать на чужую собственность? — Физиономия Хобо налилась кровью. — Плебей с белой кожей и рабской душой ниггера! Я, Хилари Линклейтор, вытащил тебя из грязи и сделал человеком!