С того самого момента, когда Кейсуэлл был поставлен во главе программы, он был готов к такому, очень нежелательному для него повороту событий. Посвятив его в истинный политический смысл программы «Инвазия», ему оказали большое доверие. Это было опасное доверие, это было обязывающее доверие, но это было то самое безусловное доверие, которого жаждет каждый настоящий политический функционер. Хотя в мире бизнеса никто толком не знал, чем конкретно занимался Кейсуэлл, все тем не менее были осведомлены, что ему оказано высокое доверие и что он стоит во главе некоей особо секретной программы. Особая секретность всегда ассоциируется с особыми возможностями. Это обстоятельство сразу сделало Кейсуэлла заметной фигурой в высоких деловых, военных и политических кругах, открыв для него множество явных и тайных дверей, намертво заблокированных ранее. Кейсуэлл не преминул воспользоваться этим и за истекший год утроил свое личное состояние. Еще год-другой, и состояние Кейсуэлла выросло бы настолько, что сделало бы его политически независимым. Он смог бы самостоятельно, без этой раздражающей и обязывающей помощи со стороны выставить свою кандидатуру в конгресс, в сенат, а там… Почему бы не помечтать и о большем? И вот явился Пол Кристи и одной фразой разрушил эту перспективу! Ничем не выдав своего состояния, Кейсуэлл хладнокровно проговорил:

— Это уж не моя забота, Пол.

— Верно, дружище, не ваша. — Кристи задумался, поглаживая свою сверкающую лысину. — Что ж, программу «Инвазия» за явной ненадобностью надо ликвидировать. Будто бы ее и не было! Так сказать, истребить ее сущность и растоптать память о ней. Действуйте смелее! Ваша задача — ликвидировать документацию вместе с личностными приложениями, понимаете? А фольклорные воспоминания, догадки, домыслы — кому они страшны?

Кейсуэлл не отвечал.

Он и глаз не поднимал на собеседника, лишая того прямого контакта и инсценируя глубокое раздумье, — старый, хорошо известный, но в то же время безотказно действующий на активные натуры вроде Пола Кристи прием, побуждающий их первыми делать очередной ход. Кейсуэлл не желал уходить с политической арены, не получив компенсации за добросовестное хранение тайны программы «Инвазия». В конце концов, пока программа еще не ликвидирована, в его руках серьезные козыри! И при необходимости Кейсуэлл мог поиграть с оппозицией или, по крайней мере, сделать вид, что может пойти на такую игру. Конечно, этот шантаж был бы очень опасен, но Кейсуэлл был прирожденным политическим игроком — он любил рисковать, когда ситуация для этого оказывалась благоприятной. Он хорошо помнил девиз первого чемпиона мира по шахматам Вильгельма Стейница: имеющий преимущество во избежание его потери обязан атаковать! И, по мере возможности, старался следовать этому правилу. Пол Кристи был опытным политическим функционером, он не мог не догадываться о возможностях и тайных намерениях Кейсуэлла. Поэтому Кристи должен был заранее приготовить либо приличную компенсацию, либо угрозу, которая явилась бы своего рода объявлением войны. Вот почему Кейсуэлл ждал, не поднимая на собеседника глаз, и не без труда сдерживал естественное волнение.

— Вас что-нибудь смущает, Джон? — не выдержав паузы, спросил наконец Кристи, в голосе его прозвучало нетерпение.

— Честно говоря, смущает. — Кейсуэлл поднял голову и взглянул в глаза собеседника. — Шеф знает о программе «Инвазия»? О ее особенностях? О причинах, по которым ее решили ликвидировать?

Хотя на лице Кристи сохранилась привычная улыбка, зрачки его на мгновение расширились. Кейсуэлл с удовлетворением понял, что рассчитал правильно и что удар попал точно в цель. Он дал понять Полу, что без компенсации готов начать встречную игру, причем на самом высоком уровне. Кристи быстро овладел собой, наверное, был готов в принципе к такому повороту дел.

— Если президенты будут обо всем знать, за что же тогда будут получать деньги их советники? — улыбаясь еще более ослепительно, спросил он. — И потом, президенты приходят и уходят, а советники остаются!

— Не преувеличивайте, Пол. Советники приходят и уходят вместе с президентами.

— Согласен, уходят, но как? Они просто отступают с авансцены Белого дома в глубину сценической площадки: в разведку, в частный бизнес, в конгресс, в федеральный суд. Да мало ли областей, где нужны настоящие — умные и волевые — функционеры? Давайте откровенно, Джон, разве нет у вас на примете двух-трех приличных мест, куда вас возьмут в любое время и оптом и в розницу?

Кейсуэлл усмехнулся.

— Вот видите! И еще неизвестно, какая роль, если снять эту приятно щекочущую нервы престижность, выгоднее и весомее. Президенты приходят и уходят, а советники остаются. Правда, сегодня они в одном лагере, завтра в разных, сегодня они друзья, завтра противники, но всегда — они корпоранты, готовы во имя взаимной выгоды пойти на сближение и взаимные компромиссы. Не так ли, коллега?

Кристи не без удивления видел в его словах откровенную насмешку.

— Ваш антипанегирик великолепен, Джон. А теперь послушайте меня. И учтите, что это информация конфиденциальная по самым высшим меркам!

— Я не мальчик в политике, Пол.

— Тем более вы должны оценить серьезность моего предупреждения. — Кристи задумался, поглаживая свою блестящую лысину. — Милитаризация космоса? Да! Но во имя чего? Не для войны, не для агрессии, не во имя господства над всем миром. Нет, нет и еще раз нет. Упаси Боже! Милитаризация во имя обороны, для защиты свободы, демократии, прав человека и всех других священных ценностей западной цивилизации. Космический зонт! Зонт, который надежно укроет наш континент от ракетно-ядерного нападения и позволит Штатам говорить суровым и требовательным языком высшей справедливости с любой страной мира.

Пол Кристи продолжал говорить — увлеченно, зло, азартно. Привычная ослепительная улыбка не покидала его лица, что придавало Полу в сочетании с тайным смыслом его красивых, нарядных слов страшноватый, демонический вид. Но Кэйсуэлл уже не слушал его. Космический зонт!

Об этой принципиально новой схеме массированной, практически неограниченной гонки вооружений в политических кулуарах поговаривали уже не один год. Никто не делал из этой программы особенной тайны, ибо она представлялась фантастической. И не в научно-техническом аспекте, нет, тут все было чисто, — в финансово-экономическом. Даже весьма «дырявый» космический зонт, способный лишь ослабить мощь залпового ракетно-ядерного удара, стоил поистине астрономические суммы: сотни миллиардов, если не триллионы долларов! Если вспомнить, что приемное, но любимое детище Джона Кеннеди — программа «Аполло», связанная с освоением Луны, стоило «всего-то» тридцать с лишним миллиардов, но и то ощутимым бременем лежала на экономике Штатов, то надо ли говорить о том, что такое космический зонт! И эта фантастика становится реальностью? Видимо, так. Пол Кристи поставлен в такую ситуацию, которая исключает и глупые шутки, и легкомысленный блеф. Он расчетливо, в форме платы за молчание и безоговорочную исполнительность уведомил его, Кейсуэлла, о грядущих колоссальных капиталовложениях, а стало быть, и колоссальных доходах.

Автоматически отмечая разного рода сомнительные и привходящие обстоятельства, отряхнув, так сказать, с космического зонта пыль, паутину и мишуру декоративных украшений, Кейсуэлл уцепился за основу и понял: самое главное теперь — не опоздать на пиршество прибылей! Прямая дорога к ним лежала через продукцию заводов старика Милтона, с делами которого Кейсуэлл познакомился очень подробно, ловко маскируя свои личные интересы необходимостью установить все и всякие связи полковника Мейседона. Довольно быстро Кейсуэлл разобрался, что этот по-своему честный, идейный пентагоновский служака ведет активный военно-экономический шпионаж. Это пикантное обстоятельство ничуть не уронило Мейседона в глазах советника, наоборот, послужило полковнику своеобразным паблисити как истинно деловому человеку. Более того, Кейсуэлл почувствовал нечто вроде родственной, а лучше сказать, клановой привязанности к Мейседону как к собрату по морали, образу мыслей и действий. Но космический зонт менял их отношения и менял самым решительным образом. Связи Мейседона и Милтона следовало разорвать, разорвать так, чтобы они никогда уже не смогли бы восстановиться. А потом подставиться старику вместо полковника! И предложить ему разовую и текущую информацию о новой космической программе. Этот деловой канал сулил миллионы, поэтому Кейсуэлл с сожалением и несколько сентиментальной грустью — Мейседон нравился ему, — но без малейших колебаний и угрызений совести подписал полковнику смертный приговор.