— Я пойду приготовлю поесть и попить чего-нибудь горячего, — решила мадам Мерсело. — Идем, Бертиль.

Анжелика принесла бальзам, корпию для перевязки ран и флягу рома. Она хотела последовать за мадам Мерсело, но вдруг увидела в нескольких кабельтовых от берега, на гребне поднявшейся волны, что-то вроде плота из досок и бочек, наспех скрепленных между собой. Несколько женщин с растрепанными волосами, дико крича, цеплялись за это сооружение.

— Женщины! — закричала Анжелика. — О, Господи! Прибой несет их прямо на скалы. Они сейчас разобьются.

Не успела она произнести эти слова, как плот, словно разумное существо, встал на дыбы и устремился к острому рифу. Наскочив на него, он тут же переломился и развалился на сотню кусков, сбросив свой груз в море. К счастью, берег был уже близко. Анжелика и женщины, стоявшие рядом, тут же бросились в воду, доходившую им до пояса, чтобы оказать помощь несчастным.

Анжелика ухватила за длинные волосы какую-то женщину в тот самый момент, когда та уже готова была уйти на дно, густо заросшее водорослями.

Ей удалось удержать голову тонущей на поверхности воды и вытащить женщину на берег.

Спасенная оказалась крупной, весом не менее ста восьмидесяти фунтов. Пока она находилась в воде, Анжелика кое-как справлялась с ней, но, вытянув ее на песок, она поняла, что не в состоянии больше сдвинуть ни на один дюйм это неподвижное тело, в которое она крепко вцепилась.

— Да помогите же мне наконец! — закричала она. Подбежал матрос. Они позвали второго, потом третьего и четвертого.

— Черт бы ее побрал! Скажите, пожалуйста, что же такой женщине понадобилось в море, — жаловались моряки. — При ее весе нужно не на корабль садиться, а стоять на земле вместо крепостной пушки.

Тем временем мадам Мерсело вместе с дочерью, служанкой и слугой помогли выбраться на берег остальным шестерым женщинам. Все они страшно дрожали и не переставая стучали зубами, некоторые плакали. Одна из спасенных упала на колени и осенила себя крестным знамением.

— Благодарю тебя, милосердная Святая Дева за наше спасение, — проговорила она страстным голосом.

Все женщины оказались француженками, но их акцент отнюдь не был акадийским.

— Дельфина! Вон там, она еще цепляется за камень! — закричала одна из них, показывая на молодую женщину, которой удалось ухватиться за риф.

Силы вот-вот готовы были ее покинуть, и тогда новая волна сбросила бы ее в море. По маленькой косе, не покрытой еще водой, Анжелика добежала до нее и помогла ей добраться до твердой земли.

— Обнимите меня за плечи, дорогая, — посоветовала она ей. — Я помогу вам дойти до дома. Вот он, виден отсюда. Сейчас вы окажетесь у огня и согреетесь.

Спасенная, хорошенькая брюнетка с умными глазами, видно, была из хорошей семьи. У нее хватило мужества, слабо улыбнувшись онемевшими губами, пробормотать:

— Спасибо, мадам. Вы очень добры.

— Они плывут сюда! — раздался крик, полный надежды, при виде белых парусов кораблей де Пейрака и Патюреля, показавшихся из-за полуострова Сернек. Оба корабля-спасителя быстро шли к тонущему судну.

— Много еще людей осталось на борту? — поинтересовалась Анжелика у молодой женщины, которую она вела, поддерживая.

— Я думаю, по крайней мере, двадцать моих спутниц и, наверное, несколько человек из команды. О, Господи, сделай так, чтобы спасатели подоспели не слишком поздно.

— Нет, нет! Смотрите, смотрите, наши корабли подошли с двух сторон к судну.

Уже совсем рассвело, и можно было наблюдать во всех подробностях за тем, как шло спасение.

Ле Галль, вернувшись на своем маленьком суденышке, полным женщин, заверил, что еще есть шансы спасти всех, кто оставался на корабле.

А корабль, конечно, тонул, но тонул довольно медленно, и было вполне достаточно времени, чтобы перевести всех оставшихся в живых на прибывшие судна. Индейцы из поселка тоже подплыли на своих лодках. Они привезли еще партию женщин, которые были напуганы как положением, в котором оказались, так и видом краснокожих, украшенных перьями. Вместе с ними в лодке находился мальчик, корабельный юнга, весь в морской пене, с растрепанными волосами.

Все увидели, как мачты тонущего корабля погрузились в воду и вскоре почти исчезли. Белые паруса двух кораблей из Голдборо были похожи на испуганных птиц, кружащих вокруг умирающей жертвы. На берегу женщины не давали увести себя и, не отрывая глаз, следили за последними мгновениями жизни их корабля.

Когда он исчез, они зарыдали и, заламывая руки, стали жаловаться на свою несчастную судьбу.

Мадам Петрониль Дамурт — с «т» на конце, как она подчеркивала, — толстуха, спасенная Анжеликой, с трудом натянув на себя платье мадам Маниго,

— единственную более или менее подходящую для ее габаритов одежду — сидела напротив графа де Пейрака и Колена Патюреля и пыталась, перемежая свою пространную речь не менее пространными рыданиями, объяснить им, как все случилось.

Ей было поручено, говорила она, за 600 ливров наличными, как уточняла она с гордостью, сопровождать тридцать «королевских невест», направленных в Квебек. Там их должны были выдать замуж за местных поселенцев, солдат и офицеров, и тем самым помочь увеличить население колонии.

— Но ваш корабль вовсе не следовал курсом на Квебек, моя почтенная дама,

— заметил граф, — вы находитесь весьма далеко от него.

— Вы так думаете?

Она посмотрела на Колена. Его простое лицо внушало ей меньше страха, чем физиономия этого дворянина с манерами испанца, который дал им приют в своем доме. Колен, как ей казалось, мог лучше понять страдания наивного и неискушенного сердца.

Он подтвердил слова графа де Пейрака.

— Вы вовсе не на пути в Квебек.

— Но тогда где же мы? Нам сказали, что уже видны городские огни, и вдруг судно начало тонуть.

Она смотрела с ужасом и недоверием то на одного, то на другого своего собеседника. И по толстым ее щекам слезы текли ручьями.

— Что скажет наша благодетельница, герцогиня де Бодрикур, когда обо всем узнает?.. О! Что я говорю, ведь она, наверное, погибла, утонула… Какое ужасное несчастье! О! Нет, это невозможно. Наша дорогая благодетельница. Наша святая! Что с нами будет?

Она пуще прежнего зарыдала, и Колен подал ей свой платок размером с большую салфетку. Моряки народ») предусмотрительный. Она вытерла слезы и с трудом успокоилась.

— Бедная герцогиня! Она мечтала посвятить свою жизнь Новой Франции!

Мадам Дамурт продолжила свой рассказ, начав издалека. Похоже, ее приключения начались с того самого дня, когда она поступила на службу горничной к герцогине де Бодрикур д'Аржансон.

Несколько лет спустя умер герцог де Бодрикур в возрасте семидесяти пяти лет, проведя свою жизнь в постоянных кутежах, но оставив тем не менее своей жене прекрасное состояние.

Благородная вдова, мадам Амбруазина де Бодрикур д'Аржансон, после долгой супружеской жизни, когда ей приходилось с великим терпением и целомудрием переносить всевозможные оскорбления, придирки и измены мужа, решила что, наконец-то, пришло время осуществить свое давнишнее желание: удалиться в один из монастырей, который она сама себе выберет, и там, молясь и умерщвляя плоть, дожидаться смерти, а также, под руководством ученых и астрономов, посвятить себя изучению математики, к которой, как она считала, у нее был дар.

Она вступила, в качестве канониссы, в монастырь августпнок, в городе Type. Но через два года духовный отец уговорил герцогиню оставить монастырь, убедив ее в том, что обладательница такого большого состояния просто должна отдать его на службу церкви, а не каким-то там математикам. Он сумел увлечь ее идеей спасения Новой Франции и обращения в католическую веру дикарей.

Но вдова продолжала колебаться. И вот однажды утром, проснувшись, она увидела перед собой высокую женщину в белоснежной одежде, которая отчетливо ей сказала: «Отправляйся в Канаду. Я не оставлю тебя». Она не сомневалась, что увидела Святую Деву, хотя и не смогла различить ее лица. С тех пор она целиком посвятила себя делу обращения в святую веру жителей далеких земель. Мадам де Бодрикур была женщиной с деловой хваткой и хорошо знала высший свет. Она сумела повидаться со многими министрами, получила разрешение и основала компанию Сен-Лоренской Богоматери. У этой организации было то преимущество, что она являлась полукоммерческой, полурелигиозной и, будучи на службе у короля, губернаторов и миссионеров, полностью обеспечивала свое собственное существование.