Но ведь этого не может быть, верно? Подобное сходство — огромная редкость даже между близкими родственниками. Когда он жил? Если верить Альхирету и Эргалис — очень давно. В брошюре был указан период жизни Бертрама — с 9862 по 10073 годы, л. п. Ни странная дата, ни буквы «л. п» мне ни о чём не говорили и оставалось разве что позавидовать богатырскому здоровью мужика, протянувшего двести одиннадцать лет.
— Лита!
— Я тут!
Библиотекарь шустро подбежала ко мне в форме паукотавра, цокая кончиками паучьих ног по деревянным доскам.
— Что такое «л. п» в значении даты?
— Летоисчисление Полуночи, а что?
— Логично. И какой у нас сейчас год?
— Одиннадцать тысяч сто двадцать… первый? Второй? Простите, я могу ошибаться, кастелян скажет точнее.
— Погрешность в пару лет роли не играет. Может, ты мне объяснишь, с какого перепуга мой пра-пра-пра… мой предок, живший больше тысячи лет назад — вылитый я⁈
Лита наклонилась пониже, поправила очки на носу и очень внимательно рассмотрела портрет Бертрама. Затем перевела удивлённый взгляд на меня. Затем снова на него.
— Понятия не имею!
Я чуть не застонал от разочарования.
— Ты не обидишься, если я скажу, что Альжалид знала больше?
— На что обижаться? Она тут хозяйничала последние сто лет, всё перерыла и перечитала! А я до этого едва успевала от воров отбиваться. Да и специализируюсь я на магии, а не генеалогии.
— Если верить титулу, Бертрам был первым среди чародеев.
— По запретному искусству у меня тоже пробел, — нехотя призналась Лита. — Магия смерти даёт потрясающие результаты, но цена…
Я собрался было уточнить ещё по нескольким пунктам, когда необычайно интригующий разговор прервал далёкий удар гонга. Как всегда. На самом интересном месте. И даже информацию от Альжалид не всю дочитал!
Тяжело вздохнув, я поднялся из-за стола, проследив, чтобы жирный чёрный пепел с одежды не запачкал рукописную брошюру и пергамент с портретом. Магическое зеркало, завешенное плотной тканью, уже ждало меня неподалёку, но, по счастью, мне не нужно было нестись к нему, сломя голову.
— Будет задание, — сказал я Лите. — Сбор информации.
— По поводу вашего предка? Фамильного сходства? Запретного искусства?
— Да, да и ещё раз да. А ещё про другие замки — в особенности Полдень. Потянешь?
— А куда я денусь! Насколько срочно?
— Менее срочно, чем метод перемещения между мирами. Но если тот недоступен, то как можно раньше.
Похоже, что запретное искусство, оно же магия смерти или не-жизни, относилось к некромантии. Если взять текущее состояние Эргалис как пример жертвы Бертрама, можно смело предположить, что в изучении некромантии лежал ключ к разгадке проклятия нежити. На данный момент его удалось обратить для моей гвардии, но исключительно с помощью большой удачи и целительной игры Шаэль. Оставался ещё Мордред вместе со всем своим королевством, и, конечно, сама Эргалис, Матерь Пепла. Что-то мне подсказывало, что даже если способ с игрой на скрипке подтвердится как рабочий, дракониха не позволит музицировать рядом с ней месяц-другой.
Время на разгадку ещё есть, но отнюдь не бесконечное. Хотя бы библиотека наконец-то под моим контролем, и в следующий визит можно прикинуть, как попасть в третью башню…
— Лорд Виктор!
Голос Литы настиг меня как раз тогда, когда я собирался снимать покров с зеркала, накидывать «Вуаль» и возвращаться в основной коридор. Спустя пару секунд меня догнала и она сама.
— Если что, для друзей я Вик.
— А мы друзья⁈ — просияла паучишка. Она вновь сменила форму — на почти человеческую, четырёхрукую.
— После всего, что мы вместе пережили? Да мы уже, считай, породнились… Так что там у тебя?
— Вы кое-что забыли, — смущённо хихикнула она. — И это что-то — не для родни!
Пару секунд я тупо моргал, пока не сообразил — и едва удержался от смеха.
— Передача силы?
— Ага.
— А ты достаточно в форме?
— А вы проверьте!
Она призывно распахнула объятия на все четыре руки — улыбчивая, озорная, юная и всё ещё перепачканная пеплом с головы до пят. Но и я сейчас представлял из себя не лучшее зрелище, так что покорно шагнул вперёд и принял предложенный поцелуй.
Новое, невыразимо приятное чувство. Уют, тепло и покой. Едва ощутимый запах страниц любимой книги, которую читал столько раз, что можешь цитировать наизусть. Но вместе с тем — бурная, кипучая энергия, жажда познания, тяга к экспериментам! Поцелуй Литы дарил единство противоречий, которые наполняли её саму. Он длился, и длился, и длился, пока не настало время отстраниться… но паучишка накрепко обхватила меня всеми четырьмя руками, прижимая к себе.
Теперь я почувствовал совсем другое тепло, ближе к жару. Поцелуй для передачи силы кончился несколько секунд назад, перерос в обычный, человеческий поцелуй — обмен жидкостями между парнем и девушкой. Причём обмен настолько интенсивный, что совсем скоро он грозил снова перерасти в кое-что другое, несмотря на все запреты и табу Полуночи…
Второй удар гонга, как водится, прозвучал гораздо ближе, и в нём отчётливо слышались нотки укора. С трудом и огромным сожалением я смог отстраниться от Литы — разгорячённой, раскрасневшейся, со слегка покосившимися очками.
— В другой… другой раз, ладно? — выдавил я.
— Ага, — смущённо кивнула она.
И только шагая сквозь зеркало, подхваченный силой портала, я сообразил, что не спросил её о сути полученной силы.
Кто-то стучался в дверь. Нет, скорее даже ломился, грохотал по ней кулаками и ногами, не обращая внимания, что толстое железо не поддавалось. Одновременно с этим назойливо и без остановки звонил дверной звонок. Я раздражённо разлепил глаза, нашаривая мобильник на тумбочке. Без пяти семь. Кому я нахрен сдался в такую рань⁈
Я тихо зарычал и свесил ноги с дивана, нашаривая тапки. Внутри зрело желание убивать. В самом деле, давненько я никого не убивал! Падальщики Князя и пепельники Фахара не в счёт. А вот уроды, которые считают, что человека нормально будить таким способом…
— Кто там⁈ — рявкнул я, в полумраке пытаясь найти замок на том месте, где он находился на двери моей старой квартиры и почему-то его там не находя. Возможно, стоило посмотреть в глазок, но я был настолько зол, что это не слишком меня волновало. Кто бы ни стоял за дверью: полиция, ФСБ, отряд киллеров или сам Князь в Жёлтом — без разницы. Буду резать, буду бить.
Стук и звонки резко прекратились, но ответа не последовало, разве что какой-то подозрительный сдавленный хрип.
Секунд через пять я наконец разобрался с замком и рывком распахнул дверь. За ней меня ждало незабываемое зрелище: хрупкая девушка неторопливо прохаживалась рядом с двумя здоровыми бритыми мужиками, которые вжались в стену и обливались потом, как будто их держали на мушке. Девушка обернулась, подарив мне улыбку, исполненную нежности.
— Доброе утро, Вик.
— Доброе утро, Анна.
Один из вжавшихся в стену громил попытался открыть рот, но сероглазая красотка тут же повернулась к нему, приложив палец к своим губам, как будто призывая к тишине. Бедолага захлопнул рот и нервно сглотнул.
— Вовремя я решила к вам заглянуть. Проходила мимо — а тут эта сладкая парочка. Грабители?
— Не грабители, — проворчал я, всматриваясь в лицо побледневшего «братка», одного из охранников с заброшенной фабрики. — Это с работы.
— Из «Техно-супер»⁈
— Как ни странно, нет. От Богданова.
Глаза Анны округлились, и теперь уже она пригляделась к обездвиженным чарами громилам. Лёгкий взмах рукой — и цвет вернулся к их лицам, они шумно втянули в себя воздух и почти синхронно закашлялись. Один тут же машинально потянулся за отворот куртки — то ли за пистолетом, то ли за другим оружием, но стушевался под моим взглядом и передумал. Анна не обратила на это ни малейшего внимания.
— Вик, вы наконец сменили работу, а мне не сказали⁈
— Буквально вчера. И, поверь, было немного не до того… — я хмуро воззрился на любителей ломиться в чужие двери. — Кажется, первым условием было — никаких вызовов ночью, вплоть до семи утра?