Атмосфера Полуночи могла быть исключительно брутальной, но там это воспринималось как нечто само собой разумеющееся. Готический замок в другом мире, заполненный нежитью и другими монстрами, царство ночи и страшных тайн. А здесь — кровавая бани посреди обычного земного утра, устроенная «выродками», которых здесь не должно было быть.

Почему именно это место, откуда такая слаженная атака? Некоторые из этих тварей носили человеческие лица, но насколько я помнил, разума в них не осталось ни на грош. Они только и могли ютиться по тёмным углам своего старого мира, который организаторы бала извратили и перекроили на потеху публики. «Прореха» между мирами открылась именно тут? И вместо того, чтобы разбежаться куда глаза глядят, «выродки» начали систематическую резню?

Ведущий за угол кровавый след привёл меня в кухню-гостиную — помещение, в которое могла бы вместиться вся моя старая и вся моя новая квартиры, поставленные рядом. Шторы были задёрнуты, царил полумрак, выключатель не реагировал. Впереди, из темноты за шкафом, раздавалось чьё-то громкое сопение.

Сопение и чавканье.

Секунды две я честно прикидывал, не могла ли одна из женщин скрыться от тварей на кухне и начать опустошать холодильник на нервной почве? Но ответ, увы, был вполне очевиден. Издав страшный низкий рык, я без размаха пнул ближайший стул с малой толикой силы «Зверя». Тот просвистел в воздухе и разбился вдребезги о шкаф, скрывающий таинственного едока. Через секунду тот показался и сам — вспугнутая белёсая тварь на двух парах человеческих ног, с хватательными клешнями и головой богомола. Прогремел Райнигун, и чудище рассыпалось в прах. Я не боялся, что меня услышат — пусть лучше и остальные «выродки» бросятся сюда, оставив потенциальных жертв в покое. Или же придут сами жертвы, поближе к тому, кто сможет их защитить.

Но секунда тянулась за секундой, а никто не торопился спешить на выстрел — ни люди, ни нелюди. Больше на кухне не было ничего интересного, разве что верхняя половина мёртвого тела, явно принадлежащего одному из охранников. Какой-нибудь патологоанатом в ближайшем будущем крепко задумается, куда пропала половина его внутренностей.

Одна, вторая, третья комната для гостей. Бардак, тишина, следы крови. Дальше коридор сворачивал в огромный зал с камином, стеклянными столиками и невероятно вычурными красными диванами — если бы их увидел Фахар, то наверняка захотел бы себе такие же. Новая тварь, напоминающая отвратительную гусеницу со жвалами, свернулась вокруг исполинской люстры. Свернулась так аккуратно и тихо, что я её не заметил, пока люстра на отправилась прямиком мне на голову.

Удар был болезненный, как в буквальном смысле, так и для гордости. Пару месяцев назад он бы меня даже оглушил, дав шанс «выродку» отгрызть мне… скажем, ногу. Но сейчас даже без поддержки лунного света я был полон сил, и только крякнул, сбрасывая с себя килограмм двести стекла, стали, позолоты и истекающего ядовитой слюной чудовища. То предприняло попытку сбежать — и серебряная пуля догнала её на полпути к ближайшему окну. Ещё одно тёмное пятно праха на полу, чуть меньше работы для команды зачистки, которая наверняка отправится сюда по окончанию моей вылазки.

Минус три из пяти — если подсчёт Креста был точным. Всё ещё ни следа женщин с ребёнком.

Их же не могли сожрать без остатка, верно?

Оставшиеся комнаты первого этажа оказались перевёрнуты вверх дном, но пусты. Второй этаж — чисто, даже крови почти нет, не считая основательно перепачканной лестницы. Можно было подумать, что твари решили сотворить объект современного искусства — алые разводы на белоснежном мраморе. Третий этаж встретил меня отвратительным запахом канализации, который, казалось, проникал прямо в мозг, минуя носовые пазухи. И эта долбаная химическая атака задела не только меня — спустя пару секунд откуда-то справа послышался кашель — надрывный, но приглушённый, словно его безуспешно пытались скрыть.

Я рванул в ту сторону, одновременно подмечая новый звук — топот десятков ног насекомого по тонкому ковру и торжествующий тонкий визг.

У этого «выродка» имелись человеческие руки, пусть и трёхпалые, короткие, почти не гнущиеся в локтях. А кроме них — вытянутое тело многоножки метра три в длину, раздвоенный жалящий хвост и голова с выпученными глазами, напоминающая кошмарного пупса. По обе стороны головы свисали полупрозрачные мешки — судя по всему, с пахучей жидкостью, которые и испускали адскую вонь. Вся эта несуразица билась над дверью здоровенного дубового шкафа, которую явно удерживали изнутри. Тварь постепенно побеждала, оттягивая дверцу одной рукой, а вторую пытаясь засунуть внутрь. Услышав мои шаги, она обернулась, подарив мне исполненный горечи взгляд.

— Ну извини, — буркнул я, всаживая ей пулю ровно между печальными глаз навыкате. — Сегодня не твой день.

Спустя пять минут мне удалось убедить рыдающую женщину в шкафу, что я — не чудовище, которое каким-то образом научилось говорить и стрелять. Что я пришёл помочь, что на этаже тварей не осталось, а если и остались, то я разберусь с ними лично. Конечно, можно было просто применить силу и вытащить её из шкафа, но этот вариант казался одновременно негуманным и неэффективным. Хотя бы потому, что спасённая уборщица — милая восточная леди лет пятидесяти — показала, где скрывается вход на чердак, а где — вход в подвал. Два последних места, которые оставалось осмотреть в доме.

Я убедился, что её успешно встретили люди Креста на полпути к воротам особняка и с лёгким беспокойством посмотрел на домик для прислуги. Может, не стоило отпускать Анну одну?

Нет, она более чем способна о себе позаботиться. А у меня ещё остались два места для проверки.

— Помогите!

Звонкий женский голос раздался в тот же миг, как я спустился по лестнице в необъятный подвал. Сложно было определить его направление — здесь всё было завалено лишней мебелью и строительными материалами. Темень стояла практически непроглядная, и выключатель, разумеется, не работал.

— Помогите, я здесь!

— Идите на мой голос! — гаркнул я, доставая мобильник и включая на нём приложение фонарика. Завтра же… нет, сегодня же схожу и куплю новый, благо деньги есть, а этот на последнем издыхании. Но сейчас приходится обходиться тем, что имеется — и я зажал телефон в левой руке, положив поверх неё правую с Райнигуном наготове. «Выродки» отлично нападали из засады, и, несмотря на мою силу и прочность, вполне могли нанести серьёзный урон. Не говоря уже о девушке, которая здесь пряталась.

— Я тут! У входа! — вновь позвал я, медленно поворачиваясь из стороны в сторону. — Идите на мой голос или на свет!

Тусклый луч фонарика выхватывал небрежно сваленные друг на друга полки из красного дерева, пару диванов в чехлах, ютящиеся рядом три стиральные машинки и нагромождённые бетонные блоки. Ни следа чудовищ, ни пятен крови. Но и племянница владельца не торопилась выходить. Ранена? Сломала ногу?

— Помо… гите… — теперь в голосе звучала отчётливая боль, и я беззвучно выругался. Травму можно было получить и просто спасаясь от чудовищ — например, споткнувшись и свалившись с лестницы.

— Продолжайте говорить! Я иду к вам!

Сложнее всего здесь было не споткнуться, не выронить единственный источник света. В Полуночи я всегда мог заказать у Кулины подходящее блюдо, и получить если не зрение в темноте, то хотя бы более точную ориентацию в любом пространстве. «Метаморф» был чудесным инструментом, но глаза — слишком сложная штука, чтобы пытаться их перестраивать для собственного удобства. Лабиринт из ненужных вещей ни разу не облегчал задачу по поиску — голос девушки вроде как звучал из одного направления, но спустя пять минут активного продвижения вглубь подвала я не стал к нему ближе.

— Я… здесь… — почти прошептала она из темноты.

Я открыл рот, чтобы отозваться — и медленно его закрыл. Что-то здесь было не так, и только теперь удалось сообразить, что именно.