Рядом посигналили. Потрепанный «Фольксваген Транспортер» третьего поколения, горчичный с кофейно-ржавыми потеками. А из водительского окошка смотрит и машет улыбающийся Ванька Слюсарев.

— Здорово, Камень! Ника, привет!

— И тебе привет, Вань. Что, «Нюшу» сменили на немца?

Мы подошли поближе, чтобы не перекрикиваться. Да и вот он, собственно, транспорт.

— Нее, это мой, — засмеялся парень, как-то даже нежно поглаживая облезлый руль «фолькса». — Я батю в жопу послал, сам теперь впахиваю, отдельно. И, знаешь, Камень, мне тогда Дюс правильно мозги вправил. Жестко, но правильно. Я перед ним в долгу, да и перед всеми вами. Открыли глаза.

— Купил? — я кивнул на горчичного немца.

— А вам куда, ребят? — спросил Ваня. — Садитесь, я вас подкину. Или просто скатнемся, я вам все расскажу.

— Слушай, не буду ходить вокруг да около, — сказал я. — Будь другом, довези до набережной, а то пока такси найдем… Бензин компенсирую.

— Отстань, Вадик, — неожиданно легко засмеялся Слюсарев. — У меня смена закончилась, съезжу ваш зал посмотрю, если ты не против.

— Отчего ж нет? — улыбнулся я. — Пойдем, Ника.

Мы сели в кабину, тоже старую и потрепанную, но весьма чистенькую. И да — конечно, с кивающей собачкой на приборной доске. Пахло смазкой и впитавшей в себя табачный дым тканью. Работала магнитола, но тихо, говорить не мешала. Бутусов проникновенно пел про Христа и апостола Андрея.

— Как Даша, Вань? — повернулась к парню Ника, которая села посередине. — Никитка растет?

— Спасибо, все хорошо, — парень непривычно много улыбался. — Через месяц от родителей съедем, я уже вариант нашел, ждем, пока квартиру освободят. Мать расстроилась, батя бухтел сначала, теперь нет-нет, да и предложит остаться. Только он, знаете, делает это своеобразно.

— Как? — поинтересовалась Ника.

— Да так, что мы сами будто бы пропадем, — засмеялся Ваня. — Что нас через месяц-другой все равно выгонят, а так хоть мы под их с матерью присмотром.

— Ну, а ты? — тоже улыбнулся я. — Ты молодец, я тебя поздравляю, кстати. Купил немца-то? Молчишь все, интригу нагнетаешь…

— Не совсем, — Ваня покачал головой, выворачивая на главную. — Пока в аренду, но она копеечная. На мне бенз, ремонт и обслуживание. Потом хочу выкупить. А работаю водилой и грузчиком, как до этого с батей. Еще у меня несколько парней хороших в команде, Арам Кулиев, ты его помнишь, наверное. В соседней общаге жил. Ну и Хрип с Храпом. Я, Вадик, с тебя пример взял. Ты ведь тоже со своими пацанами бизнес намутил. Молодец у тебя парень, Ника, держись за него. С ним не пропадешь.

Я благодарно кивнул Ваньке, боковым зрением глядя на реакцию Ники. Смутилась. А у меня на душе осадочек, который был, вдруг опять взвился вверх, будто встряхнули его.

— Вот, — продолжил Слюсарев. — Выкупим «фолькса», я еще один присмотрел, почти новый — девяностого года. Во внутрянке я теперь разбираюсь, сам тоже делать буду. Посажу на него Арама, кого-нибудь ему в пару найду. Оба Женька́, Тараканов с Акимовым, тоже просились. Без работы сидят.

— Ты присмотрись, Ваня, к пассажирским тачкам, — посоветовал я. — Сам видишь, у нас общественный транспорт подыхает. Пока за него возьмутся, еще хуже будет. И появится коммерческий, как в Москве маршрутки, знаешь?

— Ну, — кивнул Ванька. — Только это в Москве, а в Ярике-то маршрутки, наоборот, закрыли.

— Потому что работали через задницу, — я махнул рукой, вспоминая будущее. — Через год-полтора опять запустят, может, даже раньше.

Я намеренно не стал называть точные временные рамки, привычно выдавая свое послезнание за аналитику.

— Сначала государственные, потом и частники подтянутся, — продолжил я. — Первое время, пока власти порядок не начнут наводить, это золотая жила. Сядьте с пацанами, составьте маршруты самые востребованные и попробуйте один-два автобуса запустить. Вот увидишь, стоя ездить будут и еще в очереди стоять, кулаками махать, кто раньше должен на борт подняться. Вложись, Ваня, не пожалеешь. И не бойся, автобусы твои быстро окупятся. С авторитетами, главное, сразу договорись. Чтоб не сожгли.

— Поможешь? — Ваня как раз подрулил к нашему зданию, начал парковаться. — Ты просто, пацаны говорят, знаешь их… Севера, Черепа с Корейцем. Я от Тонны слышал, что ты вроде как даже с Куполом хорошо живешь.

Ника опять скривилась, услышав знакомые клички. А что поделать, сам не люблю бандитов, но время такое, что приходится с ними считаться.

— Попробую помочь, Вань, — кивнул я. — Начни с автобусов и подходи, обсудим…

— Э, слышь, те че надо здесь? — в водительское окно бесцеремонно постучали, с моей стороны тоже заглянула мерзкая харя с глазами убийцы. — А, Камень, здорово. Не увидели тебя сразу.

— Все нормально, Ерема, — кивнул я тому, кто заглядывал к Ване. Потом махнул в сторону пассажирского окна. — Сдрисни, Башка, даму пугаешь.

Второй бандит, криво усмехнувшись, отошел прочь.

— Пойдемте, — сказал я. — Угостим вас модным напитком «3 в 1».

Открыл дверцу, спрыгнул и протянул руку Нике. Девушка посмотрела в сторону Башки, лузгающего семечки чуть поодаль, и, покачав головой, мягко отстранила мою ладонь.

— Ему не надо помогать, — жарко шептал Увальцев, глядя на Машу. — Его все равно не поймают. Он слишком… слишком обычный снаружи. И умный. Гораздо умнее меня, я плохой ученик.

— Вы просто неопытный, — девушка покачала головой. — Мы поймали вас раньше, чем вы обрели силу.

Если поначалу Маше было противно, то сейчас она словно вошла во вкус. Вжилась в роль Клариссы Старлинг! И с удовлетворением понимала: четко разделяет свои истинные мысли и то, что нужно говорить Увальцеву, то, чего он от нее ждет.

— Жаль, что вы мне не поверили, — вздохнул тот. — Я ведь правда мечтал превзойти его… Поэтому и взял на себя всех остальных.

— Или, — Маша, борясь с внутренним отвращением к человеку напротив, наклонилась вперед, пристально глядя ему в глаза и таинственно улыбаясь, — или вы хотели помочь ему. Прикрыть его, защитить.

— Да, — Увальцев сглотнул, не выдержав такой близости, и смущенно отвернулся.

Смущенно! Маша чуть даже не рассмеялась.

— Да, мне хотелось его защитить, но вы напрасно делаете мне комплименты. Я не так хорош, как он. Я и вправду хотел быть лучше, поэтому решил соврать. Я слабак, увы.

Незадачливый убийца тоже входил во вкус, он осмелел, поверив Маше. Внимание со стороны женщины, к которому он не привык, льстило и будоражило. Сама она чувствовала, что нравится Увальцеву, как, наверное, нравятся ему все девушки без исключения, и потому он прислушивается. Желание, падкость на женскую красоту делали поклонника маньяка слабым, заметно снижая способность мыслить критически.

— Нет, вы сильны, — Маша откинулась на спинку стула, чувствуя облегчение от того, что отдалилась от этой похотливой хари. — Вы сильны тем, что попытались защитить того, кого считаете авторитетом. И тем, что признали свою слабость. Понимаете это?

— Понимаю, — робко улыбнулся Увальцев. — Я ведь как-то об этом не думал…

— Так подумайте. И не будьте столь самокритичны. Так вы говорите, что ваш учитель — самый обычный?

— Конечно, — закивал убийца. — Он живет в самом обычном доме, ходит на самую обычную работу. Но… вряд ли, как я, убирает улицы. Он умнее. И у него нет справки из дурдома, как у меня.

Увальцев отвернулся, и Маша заметила в уголке его правого глаза блестящую капельку. Расчувствовался… Вот скотина! Так, спокойно, Маша, спокойно. Дыши!.. Раз он так уверенно рассказывает про убийцу, может, он не просто подражает вслепую, а действительно знает, кто он? Но нет, это было бы слишком просто… Надо выдавить из него больше! Еще что-нибудь!

— Владимир, — девушка старалась говорить максимально мягко. — Лилия Росткова… Вы любили ее? То есть любите?

— Да, — сглотнув, глухо ответил Увальцев. Не задумываясь и не сомневаясь.

— Но ту, другую, девушку вы убили, — осторожно продолжила Маша.