Через год на эту должность был назначен молодой магистр геологии М.А.Усов.
Михаил Антонович сам был выпускником Томского технологического института и считался одним из лучших и самых талантливых питомцев Обручева. Это его, тогда еще студента Мишу Усова, профессор приглашал в качестве помощника в свои путешествия по Джунгарии. И научным ростом Михаил Антонович был во многом обязан своему учителю.
Разумеется, приват-доцент Усов не стал ломать установившиеся традиции горного факультета и кафедры геологии. Напротив, он еще больше увеличил число часов практической работы студентов, следуя и в этом завету основателя школы сибирских геологов.
К моменту приезда Каныша в Томск эта школа была в расцвете творческих сил и считалась лучшей в стране кузницей геологических кадров; именно ее представители оказались авторами самых феноменальных геологических открытий того времени.
II
То и дело поправляя поднятый воротник полушубка, посиневший от холода, царящего в аудитории, Каныш записывает в тетрадь слова лектора. Воспользовавшись малейшей паузой, он начинает быстро и энергично тереть ладони одну о другую.
Больше всего он любил лекции Усова. Их он записывал почти слово в слово, настолько ценным казалось ему все, что говорил учитель.
Из статьи К.И.Сатпаева и И.И.Бока «Деятельность М.А.Усова, его прогрессивные идеи и теории в геологии»:
«Как лектор М.А.Усов буквально покорял аудиторию. Его лекции, продолжавшиеся обычно с небольшими перерывами два или четыре часа, было легко записывать, они очень хорошо воспринимались слушателями. Все в них было прекрасно: и чудесный дар красноречия, и способность увлекательно и просто излагать сущность самых сложных научных истин, и неумолимая логика, и филигранная чеканность научных формулировок и выводов, и изумительная собранность мысли, и железная самодисциплина. В лекциях не было ни лирических или других отступлений от предмета, ни каких-либо экскурсов в сторону. Слушателей безраздельно захватывала присущая М.А.Усову предельная стройность изложения мысли и логическая последовательность ее развития, строгая закономерность заключительных формулировок. Поражало удивительное «чувство времени», характерное для М.А.Усова. Лекции его были так строго запланированы по времени, что тотчас же после окончания определенных разделов обычно раздавался звонок для перерыва. Ни одного лишнего слова, ни одной потерянной минуты — таков был стиль его лекций. Так же строго и предельно экономно был запланирован и распорядок всей его жизни».
Студенты технологического заслушивались не только лекциями Усова. В ту пору в Томске работала целая плеяда замечательных ученых. Металлургию преподавал известный в стране специалист В.Я.Мостович, курс физики читал страстно влюбленный в свой предмет В.Д.Кузнецов, ставший позднее академиком, прославившийся замечательными открытиями. Кафедрой физиологии в университете заведовал знаменитый А.А.Кулябко. Это он в своей клинике впервые в мире заставил биться сердце умершего. Ботанику вел профессор В.В.Сапожников, знаменитый своими путешествиями по Южному Алтаю. «При существовавшем тогда свободном посещении лекций, — вспоминала Таисия Алексеевна Сатпаева, — студенты-технологи считали для себя обязательным слушать в университете таких профессоров, как А.А.Кулябко и В.В.Сапожников, а медики приходили послушать изумительного лектора — профессора М.А.Усова». Как видим, у любознательного молодого человека была возможность получить обширные познания по различным отраслям науки. А Каныш не уступал своим товарищам по части любознательности.
«Это был тихий, скромный студент, горевший желанием учиться, — скажет много лет спустя доктор геолого-минералогических наук, профессор В.А.Хахлов о своем любимом питомце. — На занятиях по общей геологии он с восторгом слушал прекрасные лекции М.А.Усова. С радостью вспоминаю, что он с интересом слушал и мои лекции. Курс общей геологии, читавшийся М.А.Усовым, имел особое значение для подготовки геологов. Курс этот знакомил с просторами и глубиной науки, с ее очередными задачами государственного значения. С изучения такого курса и зажигается искра в душе студента, он начинает любить науку, в нем зарождается неутомимая жажда знаний. Одних лекций для него уже недостаточно, и у студента появляется тяга к научной и популярной литературе. Так случилось и с Канышем Имантаевичем, который всерьез увлекся чтением специальной литературы, отдавая этому занятию все вечера. Однажды я ему предложил посмотреть кафедральную библиотеку. Я ему порекомендовал почитать книгу Вальтера «Законы образования пустыни». Возвращая эту книгу, он о ней отозвался с восторгом и задал мне множество вопросов. Он говорил, что книга помогла ему понять происхождение рельефа некоторых хорошо известных ему территорий Казахстана».
Так в ежедневных занятиях проходили недели, месяцы. Первую свою экзаменационную сессию Каныш сдал успешно — не зря он засиживался в читальном зале института до глубокой ночи. Да и в лабораториях пришлось работать немало. Молодой человек заметно осунулся, пропал появившийся было румянец на щеках. Временами Каныш задумывается об этом — его тревожит вероятность возврата болезни. В аудиториях постоянный холод, да и с питанием неважно.
И то, чего он так опасался, вскоре произошло. В конце зимы Каныш слег. По просьбе Усова его осматривает профессор университета, специалист по грудным болезням Курлов. И ставит диагноз: снова открылась каверна в легких...
— Единственное спасение — чистый воздух, полноценное питание и кумыс. И чем скорее, тем лучше. Следовательно, каждый день пребывания в городе губителен для больного...
Снова, в который раз уже, стоит перед ним этот вопрос. Что делать? Неимоверно трудно решиться на отъезд, когда ты наконец-то достиг так давно желанного. Бросить все, признать свое поражение, отправиться восвояси...
Но и уехать в это предвесеннее время из Томска оказалось нелегко. Пассажирские поезда не ходили. Приходилось добираться на товарняках, причем по пути два раза делать пересадку — сначала на станции Тайга, затем в Новосибирске. Состояние Каныша не позволяло даже думать о таком путешествии на перекладных, поэтому он после долгих раздумий решил дождаться лета и по возможности продолжать учебу.
Однако Михаил Антонович решительно запротестовал против этого. Он верил в выздоровление Каныша и сделал все, чтобы немедленно отправить его в Баянаул. Однокурсникам было поручено во что бы то ни стало разыскать прямой вагон до Семипалатинска. После недели поисков Омар Толыбаев, однокашник Сатпаева, явился в дом Усовых с известием: вагон есть. Михаилу Антоновичу удалось договориться с железнодорожным начальством об устройстве больного в пульмане, наполовину заполненном разного рода грузами. Студенты, переместив к краям вагона часть мешков, в центре его установили печь-»буржуйку», а рядом с ней устроили ложе для больного товарища. Но, осмотрев эти приготовления, профессор не решился в таких условиях отправить Каныша одного. Каныш был общим любимцем, поэтому желающих помочь ему оказалось много. Стали тянуть жребий. Ехать выпало Володе Домбровскому.
И вот в начале марта поезд, к которому был подцеплен товарный вагон с больным, отправился из Томска. Через неделю, испытав в пути немало трудностей, два товарища прибыли в Семипалатинск.
