Я не обладаю даром слагать песни. Мне далеко до салкарских бардов, чьи баллады так вдохновляют морских волков на подвиги. Недостаёт мне и терпения, чтобы следить за тем, как я использую слова. Я вовсе не красноречив. Но если человеку случается пережить невероятные события, в нём рано или поздно пробуждается желание поведать о них — пусть и нескладно — своим потомкам, дабы те знали, на что способны были предки, и в этом знании черпали бы силы для себя.

Итак, я начинаю повествование о трёх уроженцах Эсткарпа, вступивших в борьбу с теми, кто правил их страной. Они отважились на это, чтобы освободить древнюю расу от заклятия, наложенного на неё тысячу лет назад и помрачившего разум её людей. Эти трое были мы: Кайлан, Кимок и Каттея. По крови мы лишь наполовину принадлежали к древней расе, и это было нашей болью, но и нашим спасением. С детства мы чувствовали себя как бы в стороне ото всех — ведь мы происходили из рода Трегартов.

Наша мать — госпожа Джелит, была до замужества одной из владычиц — волшебницей, обладавшей Даром Силы. Она не утратила его и после того, как вышла замуж и родила нас — близнецов. И хотя Совет Владычиц не вернул ей Камень Силы, которого её лишили в час замужества, всё же Мудрейшие вынуждены были признать, что она осталась колдуньей, и продолжали считаться с ней.

Отец наш явился в Эсткарп из другого мира — пройдя через Ворота. В том мире, откуда он пришёл, он был воином, и отнюдь не рядовым; он привык командовать людьми. Но судьба заманила его в ловушку. Враги грозили ему расправой, и он вынужден был скрываться от их преследования, пока не нашёл Ворота. Так он появился в Эсткарпе — в самый разгар войны с колдерами.

Но именно благодаря ему и моей матери с колдерами навсегда было покончено, и с тех пор дом Трегартов стал пользоваться почётом. Отец и мать заслужили славу тем, что нашли логово колдеров и замкнули Ворота, через которые эти демоны явились в наш мир. С колдерами было покончено, но след их пребывания на этой земле остался надолго. Эсткарп продолжал задыхаться от нападений; то и дело нужно было отбиваться от врагов — и с севера, и с юга. Мы родились в мрачную пору.

Наше появление на свет тройней было случаем, уникальным для древней расы. Когда мать перед родами уложили в постель в последний день уходящего года, она стала напевать заклинания; она решила, что её первенцу предстоит быть воином, как того требовало смутное время. Первым явился в этот мир я — заходясь в плаче, будто уже предчувствовал все грядущие печали и беды.

С моим появлением на свет муки матери не кончились, и потому меня поспешили успокоить и, спеленав, положили возле неё. Мучения её продолжались ещё много часов, и все боялись, что она уйдёт из этого мира через последние врата — вместе с теми, кто был ещё в ней. И тут в Южном Форте появилась никому неизвестная женщина. Оказавшись во дворе, она заявила, что ей велено быть с госпожой Джелит. К тому времени отец пришёл в такое смятение, что велел немедленно позвать женщину в дом.

Подойдя к ложу, она извлекла из-под плаща меч, сверкнувший холодным светом, и, наставив его на мать, стала напевать заклинания. Все, кто были рядом, застыли, как вкопанные. Но мать отозвалась на пение и, порвав путы боли и забытья, приподнялась в постели. Она начала что-то быстро говорить, и её слова показались всем горячечным бредом.

— Воин, мудрец, волшебница, — бормотала она. — Триединство — такова моя воля!.. Каждый из троих — дар… Все вместе — Сила…

И в час второй нового года появились на свет мои брат и сестра — почти одновременно, будто связанные чем-то друг с другом. Мать, однако, вконец лишилась сил. Женщина-ворожея поспешно отложила в сторону меч и приняла новорожденных в свои руки — с таким видом, будто имела на это полное право. Никто не мешал ей, потому что мать погрузилась в беспамятство.

Так Ангарт, женщина из племени фальконеров, стала нашей кормилицей и заботливой нянькой, под присмотром которой мы сделали первые шаги в этом мире. Она была изгнанницей. Презрев жестокие законы фальконеров, Ангарт бежала ночью из женского поселения. У этого воинственного народа были странные обычаи, совершенно чуждые людям древней расы, среди которых женщины пользовались властью и уважением. Настолько чужды были волшебницам Эсткарпа законы фальконеров, что они издавна не позволяли им селиться на своей земле. Фальконеры обитали в горах, расположенных между Эсткарпом и Карстеном.

Мужчины-фальконеры не обзаводились семьями. Они проводили жизнь в войнах и набегах и были помешаны на своих соколах-разведчиках, к которым явно питали любовь большую, чем к женщинам. А женщин они содержали в деревеньках, построенных в горных долинах, куда время от времени и наведывались, дабы их племя не зачахло. Новорожденных, однако, подвергали безжалостному отбору. Так, ребёнок Ангарт был умерщвлён только потому, что одна ножка у него оказалась хилой. Ангарт покинула деревню и пришла в Южный Форт. Но почему она явилась в форт именно в тот день и тот час, будто чувствовала, что мать нуждается в ней, — так и осталось для всех загадкой. Да никто и не решался спросить её об этом — с обитателями форта она держалась весьма отчуждённо.

Нам же она дарила тепло и ласку, заменяя мать, которая, родив нас, тяжело заболела. День за днем она проводила в постели и могла есть только с ложечки. Она не замечала, что происходит вокруг. Так продолжалось несколько месяцев. Отец обратился за помощью к волшебницам, но те ответили: Джелит всегда держалась своего пути, они не хотят вмешиваться в её судьбу, да и не могут — она давно стала недоступной какому-либо их влиянию.

После такого ответа отец ушёл в себя, стал замкнутым и угрюмым. То и дело он устраивал со своим отрядом набеги на Карстен, порой неоправданно жестокие, проявляя несвойственную ему страсть к кровавым побоищам. Пошли разговоры, будто он упрямо ищет новый путь и, похоже, путь к Чёрным Воротам. Нами он, можно сказать, не интересовался.

Прошёл почти год, и вот мать, наконец, поднялась. Но она была ещё очень слаба, быстро уставала и часто ложилась отдохнуть. Она казалась угнетённой, словно её преследовало предчувствие какой-то беды. Но постепенно и это прошло. Настали те светлые дни, когда сенешаль Корис и его жена, госпожа Лойз, ненадолго пожаловали в Южный Форт, чтобы погостить у нас и отпраздновать окончание войны с соседями и заключение с ними мира. Впервые за многие годы не нужно было спешить выезжать в рейды — ни на север, чтобы отбиваться от назойливых ализонцев, ни на юг, где из-за царившего в Карстене беспорядка постоянно возникали пограничные стычки.

Но мир оказался недолгим. Это была всего лишь передышка. На пятый месяц нового года над Эсткарпом нависла угроза новой войны, зачинщиком которой был некто Пагар. После того, как во время войны с колдерами был убит герцог Ивьян, в Карстене шла непрерывная борьба за власть. На это распадающееся герцогство имелись права и у госпожи Лойз. Будучи законной женой герцога, несмотря на то, что её обручили с ним насильно, она, однако, с самого начала не претендовала ни в коей мере на правление Карстеном. Со смертью герцога, она могла бы стать полновластной хозяйкой там. Но её ничем не манила к себе эта страна, где ей пришлось перенести столько страданий. Полюбив Кориса, она с лёгким сердцем отреклась от всяких прав на Карстен. Госпожа Лойз была полностью согласна с владычицами Эсткарпа в том, что не нужно затевать с соседями войну за власть — забот хватало и без того. К тому же и Корис, и Симон, способствовавшие, насколько это было в их силах, поддержанию пошатнувшегося могущества древней расы, знали, чем может обернуться нападение на воинственного соседа. Им более разумным казалось оставить в покое врага, погрязшего в междоусобицах и неспособного развязать до поры до времени войну.