И вот мы вышли из нашей железной крепости в тёмную ночь и стояли, с отчаянием глядя на окружавшее нас запустение.

В ту ночь, когда я входила в кратер, луна была яркой и полной, а теперь она шла на убыль, но давала ещё достаточно света, чтобы мы видели окружающее. Отец приказал нам жестом, чтобы мы остановились на месте, а сам упорхнул — не подберу другого слова, чтобы описать его быстрые движения, когда он обогнул машину и как бы растворился в ночи. Я сообразила, что сейчас он использует свои навыки пограничного разведчика. Когда он исчез, мать сказала:

— Непосредственной опасности нет. В какую же нам сторону? — обратилась она к Хилэриэну.

Он поднял голову. Мне казалось, что он раздувает ноздри, как собака ищущая след. Потом он поднял жезл и коснулся его верхушкой своего лба между закрытыми глазами, словно собирался смотреть внутрь, а не снаружи. Жезл качнулся и указал направление. Хилэриэн открыл глаза. В них блеснула искра жизни.

— Туда! — сказал он уверенно. Мы ничуть не сомневались, что он знает, как провести нас по этой засыпанной пеплом дикой земле.

Когда вернулся отец, а это случилось быстро, возможно, по мысленному призыву матери вне моей полосы общения, он изучил направление, указанное жезлом мага, а затем проверил по приборной панели краулера. Но мы не пошли сразу, а сначала отдохнули, и один из нас оставался на страже.

Я спала без сновидений, а когда проснулась, луна уже исчезла, но было пасмурно. Мы поели и немного попили из наших скудных запасов. Отец сказал, что вряд ли мы встретим что-либо враждебное, тем более что и механические часовые краулера ничего не регистрировали.

Мы снова поехали, теперь уже по указанию Хилэриэна. Но через час отец снова резко повернул машину и на раскачивающемся ходу повёл её под скалистый выступ. От контрольной панели шло жужжание, пока отец не прекратил его, нажимая кнопки и рычаги. Кроме голой скалы, в трещине которой мы были зажаты, мы ничего не видели и сидели молча.

Отец даже не повернулся и не дал никаких пояснений, только смотрел на приборы. Я боялась, что нам угрожает опасность, которую он при всей своей ловкости не предусмотрел, и прислушивалась, сама не зная к чему.

Хилэриэн задвигался, как бы разминая своё длинное тело, стиснутое в крохотной кабине.

— Люди башен, — сказал он уверенно.

— Их самолёт, — согласился отец.

— Эта машина послушна тебе, — продолжал Хилэриэн.

Затем он кивнул в сторону матери. — Однако она из древней расы, а они не любят машин.

— Зато я не из Эсткарпа, — ответил отец. — Похоже, все миры связаны Воротами. В своём времени и стране я был воином и пользовался подобными машинами. Ну, может, не совсем такими. Эту мы нашли на берегу моря, как только пришли сюда через Ворота, которые закрылись и не пустили нас назад, и с тех пор это наша крепость.

— Только пока ты держишься подальше от башен, — прокомментировал Хилэриэн. — И давно вы странствуете так, разыскивая Ворота, чтобы вернуться?

Саймон пожал плечами:

— Поначалу мы считали дни, но время здесь, кажется, идёт не так, как в Эсткарпе.

— Неужели? — Хилэриэн удивился. Какие же потрясения ждут его, когда, вернувшись, он увидит сколько лет прошло в Эскоре.

— Я оставил маленькую дочь, — сказал отец, — а теперь вижу взрослую женщину, пришедшую собственным путём к той же цели. — Он повернулся ко мне с неуверенной, будто о чём-то просящей улыбкой.

Хилэриэн с ещё большим удивлением взглянул на меня. Джелит кивнула, как бы отвечая на невысказанный вопрос мага.

— Каттея — наша дочь, но мы расстались с ней очень давно. И похоже, что за эти годы случилось многое. — Она обернулась ко мне.

«Мне надо очень тщательно подбирать слова, — подумала я. — Я могу рассказать им, что произошло в Эсткарпе и частично об Эскоре.»

Поскольку у меня по-прежнему не было доверия к Хилэриэну, и не имея возможности отвести мать для разговора в сторону, я должна была говорить очень осторожно.

Я рассказала, что случилось с нашей тройкой с тех пор, как Джелит уехала, как меня взяли Владычицы и я много лет провела в Обители, о взрыве, который волшебницы Эсткарпа направили против Карстена, как Кайлан и Кимок освободили меня и увезли в Эскор. Я не изменила истине, а просто скрыла часть её. Я рассказала, что мы приехали в страну, над которой тоже нависли тучи войны, что мы объединились с теми, кто был ближе нам по духу и разуму, но не упоминала ни имён, ни мест.

О своих личных несчастьях я, насколько могла, умолчала, сказав только, что была околдована человеком, обманувшим нас всех, и отправилась обратно в Эсткарп для лечения. Затем я рассказала о вапсалах и пиратах, а также о том, как я и Айлия очутились в крепости и прошли через Ворота.

Я не решалась мысленно сообщить матери, что это не всё, и что у нас должен состояться разговор наедине, но что-то в её глазах сказало мне, что она всё поняла, и при первом же удобном случае мы поговорим.

Я очень боялась, как бы Хилэриэн не засыпал меня вопросами о том, что случилось в Эскоре с тех пор, как он оказался здесь, но он, как ни странно, этого не сделал. Я решила, что это его молчание подозрительно, и готова была даже отказаться от возвращения, потому что с нами вернется и он.

Отец вздохнул.

— Похоже, что наш тщательный счёт дней и в самом деле ни к чему. Значит, Карстен теперь отгорожен, а колдуньи, выстроив ему преграду, сами себя погубили… Кто теперь там правит?

— Корис, по Моим последним сведениям, хотя он страдает от раны, полученной в последние дни войны, и больше не носит Топор Вольта.

— Топор Вольта! — задумчиво повторил мой отец, как бы многое вспоминая. — Местопребывание Вольта и его Топор… Хорошие дни были! Таких, наверное, для нас уже не будет. Если Карстен подавлен, то как насчёт Ализона?

— Люди, которые присоединились к Кайлану, — ответила я, — говорят, что Ализон, увидев, что случилось с Карстеном, притих и ходит на цыпочках.

— Это ненадолго. Они вновь вообразят себя сильными и достанут мечи из ножен. Корис может править и пусть правит, но со старыми друзьями за спиной. Сейчас они ему особенно нужны, раз он уже не держит Топор Вольта.

Я знала о чём думает отец, как если бы читала его мысли. Хотя он и не происходил из древней расы, он стал одним из них. Между ним и Корисом из Горма была крепкая дружба, скованная потом и кровью во время войны с колдерами. Ему более всего хотелось бы поехать сейчас прямо в Эс и помочь другу.

— Да, — согласилась мать. Она тоже, видимо, знала, о чём он думает. — Но прежде чем ехать в Эс, нам нужно вернуться в наш мир.

Она вернула нас к реальности. Отец потряс головой, отгоняя мысли, служившие сейчас только помехой. Затем он посмотрел на приборную доску и, казалось, просто читал то, что в моих глазах было сплошной путаницей.

— Как считаешь, далеко ещё до твоих Ворот? — спросил он Хилэриэна.

— Не очень, но надо пройти ещё некоторое расстояние.

— Хилэриэн повертел в пальцах жезл. — А как с самолётом?

— Он улетел. Скоро двинемся.

В самом деле, довольно скоро машина выползла из щели, куда загнал её Симон, и снова покатилась по своему маршруту, а мы смотрели на неизменную мрачность этого мира.

Нам приходилось объезжать дюны и бугры, так что наша возможность видеть, что там впереди, сильно сократилась. Но в машине отца имелись и другие предупреждающие устройства, и мы положились на них.

Ночь тянулась бесконечно долго, и нас так трясло, что наши тела превратились в один сплошной синяк. Мы сделали остановку и отдохнули, после чего на место матери сел Хилэриэн, поскольку его жезл показал, что мы уже недалеко от цели, а Джелит села рядом с Айлией. Мы сумели влить в рот девушки немного воды, но она ничего не ела с тех пор, как мы с ней разделили наши запасы в коридоре башни, и я беспокоилась, долго ли она протянет без еды. Мать успокоила меня, сказав, что в таком бессознательном состоянии телу требуется намного меньше пищи.