Всё остальное время своего дежурства я прислушивалась, но от Айлии не исходило ни звука. Она спокойно спала.

Разбудив отца для последней вахты, я рассказала ему о том, что слышала, чтобы он был настороже, хотя вряд ли Айлия могла передать что-либо ещё.

Утром мы держали совет. Мать задумчиво разбирала мои предположения.

— Не думаю, что у пленницы есть ясновидение, — сказала она. — Твоя Утта всё-таки была исключением. А вот Хилэриэн — более разумный ответ. Возможно, мы совершили ошибку, оставив его.

— Но… — запротестовала я.

— Да, но… Много «если» и «но» встаёт перед нами всю жизнь, и мы выбираем то, что в данный момент считаем лучшим. У нас есть Сила, делающая нас выше некоторых, но мы никогда не должны думать, что мы выше человечества вообще. Я не думаю, что стоит блокировать мозг Айлии. Она станет для нас чересчур тяжёлым грузом. Я также не поставлю за нами защитные чары. Такой, как Хилэриэн, легко прочтёт их, как следы на влажной земле. Пусть лучше думает, что мы ни о чём не подозреваем, а когда наше путешествие закончится, мы придумаем защиту.

Отец кивнул:

— Ты, как всегда, рассудила замечательно, моя дорогая колдунья. Наша главная задача — пройти через эту местность туда, где мы найдём друзей. Пусть считают нас меньшими, чем мы есть. Это само по себе уже защита.

Это было весьма логично. Но когда мы на заре выступили в путь, я то и дело оглядывалась, и мне казалось, что за нами ползёт какая-то тень и немедленно прячется, когда я оглядываюсь, так что я так ни разу и не увидела её, а только ощущала её присутствие.

Мы не встретили больше такого солнечного и приятного уголка, как тот фруктовый сад, но зато не видели и таких гнусных мест, вроде того леса. Мы, можно сказать, шли по земле, где не ступала нога человека. Дикая местность, но не слишком труднопроходимая. Два дня мы шли прямо на запад. Каждую ночь мы слышали, как Айлия рапортовала о проделанном за день пути. Можно было подумать, что она шла в полном сознании и смотрела вокруг глазами опытного разведчика.

На третий день далёкая голубая линия на северо-западе разбилась на отдельные горные пики, и я обрадовалась приближению к более или менее знакомой местности. Может, сегодня или завтра я наткнусь на отметки, которые приведут нас в места, патрулируемые людьми Долины.

К полудню мы поднялись на перевал и смотрели оттуда на луга. Трава была пожухлая, побитая зимними холодами, но сквозь неё уже пробивалась молодая свежая зелень. Людей не было, зато была очень старая каменистая изгородь, представлявшая собой теперь всего лишь линию упавших камней. От неё шла дорога, упиравшаяся в медленно текущую реку. В воде росло несколько деревьев, тянувших ветви над её поверхностью, а посередине реки лежал остров.

Увидев, что происходило на острове, мы в страхе застыли. Отец предупредил, свистнув, чтобы мы легли и не высовывались на фоне неба. Мы оказались свидетелями яростной битвы между вооружёнными отрядами.

На одной стороны реки скакали туда и сюда чёрные кеплианы — чудовища вроде лошадей, что служили сарнам-всадникам. Я думала, что все сарны погибли при поражении Динзиля, но оказывается их осталось в живых ещё достаточно, чтобы набрался целый отряд. Сарны внешне походили на людей и носили плащи с капюшонами. У одного края воды толпились серые, вытянув вверх полуволчьи морды, как бы выплёвывая свою ненависть и оглашая воздух злобным воем. Но, как и всегда, бегущая вода удерживала и тех, и других от атаки на остров. Однако в этом сборище Тьмы вода удерживала не всех; в воздухе пронзительно визжали рузы — птицы, предвестники зла. Они кружили, нацелив клювы и когти на отряд на острове.

Было и другое, чего не могла удержать бегущая вода. Над водой заклубился жёлтый туман. Он медленно, но верно тянулся к островку. Только резкие щелчки хлыстов Зелёных Всадников не допускали врагов близко. Но, возможно, что силы Тьмы держали только осаду, дожидаясь подмоги, поскольку мы явно видели движение на другом берегу реки. Там тоже собрались сарны и серые, а за ними двигалось что-то настолько скрытое мерцанием воздуха, что мы не могли ничего разглядеть. Я была уверена, что это какое-то мощное Зло.

Однажды нас с Кимоком также окружили в Месте Камней. Кайлан и Зелёный народ пробились и освободили нас. Здесь же, похоже, окружили самих Зелёных Людей.

Кимок! Его имя было у меня на языке, но я не произносила его вслух, чтобы кто-то из Тьмы не подхватил его и не использовал как раз против того, кого я хотела защитить. Я видела, как кипит вода вокруг острова, и удивилась: неужели кроганы, бывшие нейтральными, всё-таки перешли теперь под знамёна Тёмных Сил?

Отец внимательно следил за сценой внизу. Затем он сказал:

— Разумно было бы предпринять какую-нибудь вылазку. Только это не колдеры и не люди…

Пальцы матери задвигались в понятных мне жестах. Она не пересчитывала врагов, но вроде бы проверяла их. Затем она ответила:

— Они не подозревают о нас. Некоторые из них имеют знания, но это не маги — просто рождённые в лучах Силы. Не знаю, удастся ли одолеть их чарами, но попробуем. Армия?

— Начнем с неё, — решил отец.

Мать достала щепотку трав, которыми снимала чары, когда мы выглядели чудовищами. Мы с отцом нацарапали земли с гребня и, смочив её слюной, скатали в шарики, а мать вдавливала в них травы. Закончив это, она выстроила шарики в линию перед нами.

— Называй их! — приказала она.

Отец так и сделал, долго и твёрдо глядя на каждый шарик. Некоторые из названных им имён я слышала раньше.

— Откилл, Бренден, Дермонт, Осберик.

Последнее было великим именем, Магнус Осберик удерживал Башню салкаров и взорвал её вместе с собой и напавшими колдерами, когда не осталось надежды на спасение.

— …Финис, — продолжал отец называть имена пограничников древней расы, салкаров и нескольких фальконеров. Все эти люди стояли когда-то рядом с ним, но теперь уже умерли, и наша магия не могла им повредить.

Когда он кончил, ещё не все шарики получили имена, и заговорила Джелит. Имена, которые она называла, как-то особенно щёлкали в воздухе. Она называла не воинов, а колдуний, ушедших за последний занавес.

Но вот замолчала и она. Один шарик остался неназванным. Что меня заставило? Ничья воля не входила в меня, не давила на разум, не направляла мою руку, однако я сделала то, о чём и не помышляла. Я указала на последний шарик и назвала имя — не мёртвого, а живого. Имя, которое я никогда бы не произнесла без принуждения, неизвестно как сорвалось с моего языка:

— Хилэриэн!

Мать бросила на меня быстрый оценивающий взгляд, но ничего не сказала, направив всю свою силу на призыв. Мы с отцом помогали ей. И вот из крошечных кучек земли, слюны и травы стали появляться фигуры, имевшие внешность названных людей. Были они настолько реальны, что можно было коснуться их и почувствовать их твёрдые тела. Они держали в руках оружие, готовые сражаться, и могли на самом деле убить.

И только последний шарик, который назвала я, не принёс плода. Я подумала: «Неужели только страх перед Хилэриэном и, может быть, желание думать о нём, как о мёртвом, отдалённом от нас, толкнуло меня на этот безрассудный поступок?»

Но сейчас не оставалось времени для праздных размышлений, потому что с гребня холма спускалась армия, вызванная нами. Впереди шли воины, за ними с полдюжины женщин в серых мантиях, у каждой из них на груди горел колдовской драгоценный камень, угрожавший врагу неизмеримо больше, чем сталь мечей воинов.

Так сильно было это наваждение, что если бы я не видела сама процесс создания чар, я приняла бы эту готовую к сражению силу за настоящую живую армию. Но один шарик остался. Я хотела разрушить его, но обнаружила, что не могу этого сделать, и оставила его лежать, а мы вчетвером пошли вслед за армией, спускавшейся по нашей воле к воде.

Не знаю, кто из осаждавших первым заметил нас, только они все внезапно отхлынули от берега и кинулись на нас. Наши воины, размахивая мечами, врезались в самую гущу этой нечисти, хотя сначала я опасалась, что враг почувствует нереальность армии и отнесётся к ней, как к иллюзии.