Я отступила и вновь принялась размышлять. Пленённый маг использовался Зандором как часть этих машин. Для такой работы необходим мысленный контакт, поскольку тело его было заключено в кристалл. Серые люди нажимали кнопки не размышляя, не понимая смысла своей работы. Следовательно, где-то здесь была энергия, родственная нашей Силе и могущая связывать Хилэриэна с машинами. Так может быть, я смогу частично объединить свою Силу со здешней и получить поддержку для передачи моего мысленного посыла?

Правда, это грозило опасностью. Такое прикосновение может притянуть меня, как сталь к магниту. Пожалуй, придётся попросить Хилэриэна помочь мне Силой. Интересно, нуждается ли Зандор во сне, или его синтетическое тело не знает усталости? Наступает ли время, когда его энергия истощается? Если да, то скоро ли это будет? Ведь Зандор может вспомнить о своей второй пленнице и заняться мною!

Я оглянулась и увидела, что за то время, что я сосредотачивалась на Айлии, в помещении опять произошли перемены. Дополнительные экраны потемнели, сидения перед ними опустели.

Зандор стоял перед Хилэриэном и смотрел на него с удовлетворённой улыбкой. Он заговорил, и его низкий голос донёсся до меня.

— Неплохо получилось, мой недруг. Пусть и не своей волей, но ты добавил кое-что к нашим достижениям. Не думаю, что люди в башнях захотят попробовать снова. Они не любят потерь. — Он медленно покачал головой. — Мы работаем лучше, чем предполагали сначала, когда обосновались здесь. Тогда у нас были машины только для развития наших рук, глаз и мозга. Теперь у нас есть большее. Но те люди всё ещё правят!

Лицо его исказилось, как будто его терзала внутренняя боль.

— И так будет продолжаться, пока стоят башни! Они сработали хуже, чем предполагали, эти строители башен, когда сделали себя машинами. А мы теперь умеем управлять машинами! — Он ударил кулаком по ладони другой руки. — Человек существует, человек останется!

«Человек, — подумала я, — он говорит о себе, а Хилэриэн сказал, что Зандор не человек в том смысле, в каком мы это понимаем. Может, он имеет в виду серых людей, действующих по его приказу и не имеющих ни собственной воли, ни мозга? Он говорит, как человек, сражающийся за правое дело, как говорили мы в Эскоре о Тьме, как говорили в Эсткарпе при упоминании Карстена или Ализона.»

Во всех войнах имеется западня, которой лишь немногие могут избежать. Стоит лишь объявить, что пришло время, когда для бойцов все средства хороши. Так было, когда колдуньи вспенили горы и положили конец вторжению Карстена, но и заплатили за это дорогой ценой — отдали свои жизни. Они ступили на слишком узкую тропу и не смогли перешагнуть. Они призвали Силу для этого взрыва, но не смогли договориться со Тьмой.

Здесь могло случиться иначе. Возможно, вначале Зандор был таким же как мой отец и братья, но затем вступил на путь Динзиля, обольщённый мыслью о победе, в которой он так нуждался, или запахом Власти, который становился всё привлекательней по мере того, как Зандор пользовался ею. Вероятно, он всё ещё обманывал себя тем, что действует ради высокой цели, и эти действия становились всё более страшными.

— Человек останется, — повторил он. — Человек будет здесь! — Он вздернул голову и посмотрел на Хилэриэна.

Серебряные проволочки теперь мягко обвисли, совершенно безжизненные, и если у Хилэриэна и был ответ, он не высказал его.

В первый раз мне пришла в голову новая мысль: каким образом я понимаю речь Зандора? Ведь это не язык древней расы, и даже не тот искажённый, как в Эскоре, и не язык салкаров. Как это получается? Здесь другой мир — разве что Зандор тоже прошёл через Ворота?

Видимо, это какая-то магия машин. Они улавливают слова и переводят их для нас. А что машины не могут делать? Теперь я вернулась к своему плану. Энергия машин связана с Хилэриэном. Мне она нужна.

Но время! Мне нужно время! Зандор подошёл ко мне. К счастью, я не изменила позы. Может я смогу обмануть его, притвориться спящей? Даже такой маленький обман может оказаться выгодным для меня. Если он ничего не скажет… Так и случилось.

Я закрыла глаза и слушала приближающиеся шаги. Кажется, он остановился и смотрел на меня. Я напряжённо ждала слова, которое положит конец той малой свободе, которая ещё оставалась у меня.

Но он не сказал ничего, и через некоторое время я услышала удалявшиеся шаги. Я сосчитала до пятидесяти, потом ещё до пятидесяти — для гарантии — и открыла глаза. Он ушёл. Только один серый человек стоял перед освещённым экраном. Все остальные экраны были тёмными, и, насколько я могла видеть, в комнате не было больше никого.

Хилэриэн? Нет, к Хилэриэну нельзя обращаться. Прикосновение к его мозгу может быть обнаружено, а я не вполне представляла, как вести мысленный поиск, кроме того, как тогда, когда связывалась с братьями.

Были полосы связи, отчётливо представляемые как светлые ленты, лежащие горизонтально от края до края. Коснуться их — это вроде поиска. Мой брат Кайлан всегда умел найти такие полосы у животных и пользовался ими, но я никогда не искала никаких других, кроме хорошо известных. Теперь я должна установить верхнюю и нижнюю границы, чтобы выиграть время, которого у меня, наверное, мало. Для точного отсчёта я выбрала старую, хорошо известную мне точку моих братьев.

Может быть, я вскрикнула, не знаю, но во всяком случае, серый человек не повернул головы: я на миг коснулась такого отчётливого и громкого зова, что вздрогнула и сбила прикосновение, как в тот раз, когда Хилэриэн коснулся моего мозга.

Кто это? Кайлан? Кимок? Однажды Кимок последовал за мной в ужасы неизвестного мира, куда более чуждого нам, чем этот. Неужели он потянулся за мной снова?

— Кимок! — окликнула я.

— Кто ты? — Вопрос был таким резким, что отозвался в моём мозгу, как будто прозвучал наяву.

— Каттея, — ответила я сразу, не думая. — Кимок, это ты?

С одной стороны я страстно желала ответа «да», а с другой — боялась этого. Добавить к своему грузу ещё тревогу за брата — это больше, чем я смогу вынести.

Ответ пришёл не словами, а изображением. Я увидела, как в окно, комнату с каменными стенами, мрачную и тёмную. На пьедестале стояла каменная чаша, в которой горела горсточка углей, чуть освещая часть комнаты вокруг чаши. В освещённом участке стояла женщина в одежде для верховой езды древней расы — тёмные брюки и куртка тёмного тускло-зелёного цвета, волосы были туго заплетены в косы. Я не сразу увидела её лицо: оно было повёрнуто к огню. Затем женщина повернулась ко мне. Глаза её широко раскрылись, и её изумление, наверное, превзошло моё.

— Джелит!

Моя мать! Но каким образом здесь?! С нашей последней встречи прошло уже так много лет, с тех пор как она уехала искать моего отца и пропала, но время не коснулось её. Она была такая же, как и тогда, хотя я стала уже взрослой женщиной. Я увидела, что её не смущает перемена во мне, и что она узнала меня в ту же минуту, как увидела.

— Каттея! — Она шагнула ко мне, протягивая руки, словно мы могли коснуться друг друга пальцами через пространство. Затем её лицо стало серьёзным, и она быстро спросила: — Где ты?

— Не знаю. Я прошла через Ворота…

Она сделала жест поднятой рукой, словно отмахиваясь от несущественных деталей.

— Понятно. Опиши мне, где ты.

Я это сделала, рассказав всё как можно короче. Когда я закончила, она вздохнула как бы с облегчением.

— Это очень хорошо. По крайней мере, мы в одном мире. Теперь скажи: ты искала, думала о нас?

— Нет. Я не знала, что ты здесь. — Я быстро рассказала, что собиралась сделать.

— Значит, маг, создавший Ворота, в плену! — Она задумалась. — Похоже, дочка, тебе повезло наткнуться на возможность спасти нас всех. Твой план воспользоваться девушкой вполне разумен, но тебе понадобится помощь со стороны, это тоже ясно. Посмотрим, что можно сделать. — Она мысленно позвала: — Симон, иди скорее сюда!

Затем она снова обратила всё внимание на меня.

— Покажи мне эту девушку твоими глазами… и комнату тоже…