— Он отзывается на действие Силы, — объяснила нам Каттея, — но я не могу понять его ответа. Мне кажется, что его заставили прилететь сюда.

— Чтобы следить за нами? — спросил Кимок.

— Может быть, — ответила Каттея.

— Тогда он поможет нам найти того, кто его сюда послал! — сказал я, всё ещё думая отыскать всадника.

— При условии, что он сам этого захочет. — Каттея засмеялась. — Иначе, брат, тебе придётся отрастить себе крылья и пуститься вслед за ним.

У неё в руках снова оказался пучок с травами. Она вытащила из него весьма помятый стебелёк ильбейна. Положив усохшее растеньице на ладонь, она поднесла его к носу, вернее, к клюву фланнана. Тот посмотрел на травку, а затем с недоумением взглянул на Каттею. Лицо сестры просветлело.

— По крайней мере, я убедилась, что сказки не врут, — сказала она. — Фланнаны и правда не связаны с дурными силами.

Она снова заворковала — на этот раз не спеша, с перерывами.

Фланнан повернул голову и поглядывал на Каттею одним глазом, как это делают птицы. В его ответном курлыканье как будто различались отдельные фразы — да и Каттея отмечала их кивком головы.

— Да, он был послан, чтобы следить за нами, — сказала Каттея. — В этой стране зло переплелось с добром и время от времени берёт над ним верх. Нам велено вернуться туда, откуда мы явились.

— Кто его послал? — спросил я.

Каттея издала трель. Фланнан повернулся ко мне лицом — если так можно сказать — и равнодушно взглянул на меня большими глазами. Каттея снова потребовала у него ответа, на этот раз настойчивей. Но фланнан продолжал молчать. Тогда Каттея жестом начертала перед ним в воздухе какой-то знак.

И тут произошло нечто поразительное. Фланнан громко заклекотал — и снова превратился в птицу. Птица взмыла в воздух и начала кружить над островком. Она описала три круга, издавая пронзительный крик каждый раз, когда пролетала над нами. Я посматривал на Каттею. Она следила за птицей горящим взглядом и, скороговоркой бормоча что-то, делала в её сторону резкие жесты. На какое-то мгновение птица зависла на месте, а затем стрелою помчалась на север.

— Ничего у них не выйдет! — прокричала Каттея. — Пусть я и не считаюсь волшебницей, но мне дано общаться с Силой, и эти троекратные облёты меня не запугают.

— Что случилось? — спросил я.

— Ничего особенного, — ответила Каттея. — Простейший колдовской приём: птица трижды пролетела над нами по кругу, и это значит, что теперь нам никуда отсюда не деться. Если те, кто её прислал, считают, что так оно и будет, то они ошибаются.

— Птица полетела на север, — услышал я Кимока. — Она возвращается к тем, кто её сюда послал?

— Наверное, — ответила Каттея. — Фланнаны не способны думать. Я напугала его, и он в страхе улетел на север, к своему повелителю.

— Значит, и нам нужно подаваться на север, — заключил Кимок.

— Кстати, в ту же сторону ускакал всадник, — добавил я.

— Но в той же стороне находятся и лабиринт, и башня-страж, и, возможно, ещё какие-то ловушки. Нам необходимо быть начеку. — В голосе сестры звучала растерянность, и мы с удивлением посмотрели на неё.

Каттея сидела, опустив руки на колени и сложив ладони лодочкой, как будто гадала, держа между ними воду.

— Тяжко быть кем-то лишь наполовину, — продолжила она. — Я не произнесла слов клятвы и не обладаю Камнем. Несмотря на это, я считаю себя волшебницей. Есть ещё одно условие, чтобы называться так. Мне следует подвергнуться испытанию, запретному для тех, кто не произнес клятвы. Это необходимо для нашего спасения.

— Нет! — вскричал Кимок. — Ты не сделаешь этого! — Он, очевидно, знал, на что она намекает, хотя для меня это оставалось загадкой. Он взял её за подбородок, так, чтобы она смотрела ему прямо в глаза. — Я говорю: нет! — повторил он.

— По-твоему, лучше слепо шагать навстречу опасностям, чем подвергнуться риску с целью прозреть? — спросила Каттея.

— Подумай, о чём ты говоришь, сестра, — упорствовал Кимок. — Не делай глупостей. Не многие из колдуний Эсткарпа позволили себе такое. Для этого требуется высшее искусство владения Силой…

— Всё-то ты знаешь, — перебила его Каттея. — Но не очень-то верь тому, чего наслушался. В натуре Мудрейших — создавать вокруг своего ремесла ореол таинственности. Да, ты прав — не многие из колдуний прибегают к помощи Посланца. Всё дело в том, что он им и не нужен. Они знают Эсткарп как свои пять пальцев. Знают — какова эта страна сейчас и какой она была в древности. Другие же страны их никогда не интересовали. И не колдуньи, а наши отец и мать отважились на то, чтобы разыскать логово Колдеров. А ведь Колдер был воплощением зла. Здесь же этого нет. Здесь встречаются лишь очаги того, что недоступно нашему пониманию. Проводник нам необходим…

— О чём она толкует? — обратился я к брату.

— О сотворении Посланца, — ответил он с загадочным видом.

— Посланца? — переспросил я, ничего не поняв. — Какого такого Посланца?

Каттея отвела от своего лица руки брата. Но, отвечая мне, продолжала смотреть на него, словно взглядом хотела убедить его в разумности своих намерений.

— Видишь ли, Кайлан, — медленно произнесла она, — мне нужен помощник, который знал бы эту страну такой, как она есть, а не как воспринимаем её мы, который вернулся бы в её прошлое и, узнав, что здесь происходило, помог бы нам найти спасительный путь.

— Для чего сестре потребуется ни больше ни меньше, как подвергнуть себя родовым мукам, — вмешался Кимок. — И хотя дитя будет всего лишь порождением духа и разума, а не плоти, роды могут оказаться смертельными.

— Всякие роды связаны с риском, — заметила Каттея.

— Но я рассчитываю на вашу помощь и потому так спокойна. В Эсткарпе ещё не было тройняшек, подобных нам, не так ли? Мы можем стать единым целым, когда в том есть необходимость. Клянусь, я не решилась бы на такое одна, без вашего согласия и помощи, и я прошу вас мне помочь.

— Ты считаешь, это так необходимо? — спросил я.

— Я предлагаю выбор: продвигаться вслепую — или идти с открытыми глазами, зная, куда ступаешь, — ответила она. — Семена того зла, что угрожает нам, были посеяны давно. Время взрастило их, но и подвергло изменению. Если мы докопаемся до сути и познаем их природу, то сможем уберечься от яда плодов, которые за многие годы произросли из них.

— Я не одобряю твоего выбора! — заявил Кимок.

— Кимок… — спокойно отозвалась на его протест Каттея. Она ещё не выпустила его руки из своих и теперь, подняв вверх его покалеченную руку, поглаживала пальцами шрам на ней. — Скажи мне, был ли у тебя выбор, когда ты ввязался в бой и получил в награду вот это?

— Это совсем другое дело! — возразил брат. — Я воин, и это был мой долг — ответить силой на силу…

— Так почему же меня ты считаешь не способной отвечать за свои слова? — оборвала его Каттея. — Пусть мои битвы не требуют владения мечом, но за эти шесть лет я прошла школу не менее суровую, чем любой воин. У меня были такие противники, каких ты себе и представить не можешь. Но я не настолько самонадеянна, чтобы заявлять, будто не нуждаюсь в вашей помощи. И потому прошу вас присоединиться ко мне, что, кстати, гораздо проще, чем оставаться в стороне.

Лицо Кимока всё ещё было напряжённым, но он уже не возражал ей, и я понял, что она его убедила. Я же не остался на его стороне только потому, что не представлял меру опасности, которой Каттея себя подвергла. Я всегда верил в неё. В подобные моменты она выглядела отнюдь не девочкой — мне казалось, что из нас троих она — старшая.

— Когда? — спросил Кимок, давая понять, что он согласился с ней.

— Может, прямо сейчас? Только сначала было бы неплохо поесть. Сила тела подкрепляет волю и дух, — ответила сестра.

— Да, подкрепиться не грех, — шутливо заметил Кимок. Казалось, он втайне надеялся, что эта прозаическая потребность заставит Каттею отказаться от своего намерения. — Вот только, как раздобыть еду?

— В этом нам следует положиться на Кайлана, — сказала сестра, даже не взглянув на меня, и я понял, чего от меня ждут.