Она заставила Шабрину бежать зигзагом, то и дело пересекая кровавую дорожку, которую Фиккольд оставил за собой. И хотя мне было досадно тратить время на такое маневрирование, я последовал её примеру.

— Он сказал правду? — спросил я, поравнявшись с нею.

— Да, ибо ему такого просто не выдумать. — Дагона нахмурилась. — И если серые обнаглели до того, что не побоялись выступить против силы, которой владеет твоя сестра, то это значит, что равновесие добра и зла нарушилось…

Она опять поднесла руку ко рту — как в тот раз, когда вызывала рогачей из рощи, однако я ничего не услышал. Звук возник у меня в голове — пронзительный и болезненный. Рогачи вскинули головы и заржали.

Я не очень-то удивился появлению фланнана. Он приблизился к Дагоне и, часто взмахивая крыльями, полетел с нею рядом. Немного спустя она с озабоченным видом повернулась ко мне.

— Фиккольд говорил правду, — сказала она. — Однако эта правда оказалась более суровой, чем я думала, Кайлан: твоя сестра и брат попали в ловушку. Их заманили в гиблое место и заключили в три крута, разорвать которые не способна никакая колдунья, владеющая Силой настолько, насколько ею владеет твоя сестра. И она, и твой брат обречены пребывать в заточении, пока не умрут…

Я не раз смотрел смерти в лицо и поэтому спокойно относился к мысли о том, что она скрывается за каждым взмахом вражеского меча. Но я не мог допустить, чтобы, пока я дышу, смерть грозила Каттее и Кимоку, — неважно, есть у меня какое-нибудь оружие или нет. Я ничего не ответил Дагоне, но был полон решимости постоять за сестру и брата, тем более, меня всё время мучили угрызения совести.

— Я знаю, что ты сейчас чувствуешь и на что решился, — сказала Дагона. — Но для этого требуется не только решимость и сила в руках. Где твоё оружие?

— Я раздобуду его, — выдавил я сквозь зубы.

— А пока тебе остаётся только пользоваться вон той вещицей. — Дагона показала на стержень, который висел у меня на поясе. — Не знаю, подойдёт ли тебе это оружие — оно для тебя непривычно. Им надо действовать как кнутом. Попробуй.

Мне вспомнились трескучие вспышки голубого огня, которым всадник-незнакомец истребил преследовавших нас кутор. Я отстегнул стержень от пояса и резко взмахнул им — так, как если бы к его концу была прикреплена плеть.

Раздался громкий треск, и яркий огненный луч полоснул по земле, оставив после себя дымящийся след. Я вскрикнул от восторга.

— Похоже, не такие уж мы и разные, Кайлан из рода Трегартов, выходец из Эсткарпа, — улыбнулась Дагона. — Видишь, ты не безоружен. А сейчас нам нужно на время расстаться, но не думай, что я бросаю тебя одного, напротив — попытаюсь помочь. Пока же, поезжай по кровавому следу и делай всё, что в твоих силах, а я постараюсь кое-что предпринять.

Я не успел и рта раскрыть, как она пустила своего рогача с места в галоп, а мне только и оставалось, глядя им вслед, дивиться его прыти — с ним не сравнился бы никакой жеребец. Я повернул своего скакуна, и он пошёл рысью по тропе, отмеченной кровью Фиккольда.

Памятуя о наказе Дагоны, я старался почаще пересекать кровавый след. Мы спустились с холмов, по которым недавно мчал меня чёрный жеребец навстречу смерти; нам предстояло миновать гиблые места. Однако мы не встретили на пути ни рощи с пепельно-серыми деревьями, ни города-ловушки, если только серая полоска, показавшаяся вдали, не была им. Я заметил, что Шабр обегал стороной некоторые россыпи камней и участки, покрытые растительностью необычного цвета, и полностью доверился скакуну в выборе пути, ибо догадывался, что он избегает мест, которые являются средоточием губительной силы.

Шабр замедлил бег. Я поразился тому, какой длинный путь проделал Фиккольд, истекая кровью. Мы приблизились то ли к кустарнику, то ли к леску из низкорослых деревцев. С их корявых ветвей поднялась в воздух стая каких-то чернокрылых тварей, которые принялись кружить над нами, издавая скрипучие крики.

— Берегись! — прозвучало у меня в голове.

Я растерялся: откуда это предупреждение и что оно значит? Но тут Шабр вскинул голову, и я понял, что оно исходило от него. Я резко взмахнул вверх своим оружием. Одна из крылатых тварей заверещала, перевернулась несколько раз в воздухе и упала на землю. Стая рассыпалась в разные стороны, но отлетев от нас немного, чёрные твари снова собрались в косяк, готовясь к новой атаке. Они нападали на нас трижды, и каждый раз я отгонял стаю ударами огненного кнута. Наконец твари улетели — в ту сторону, куда направлялись и мы, словно намеревались где-то там впереди устроить нам засаду.

Мы всё ещё спускались по предгорным холмам к равнине. Их склоны покрывала жёсткая трава, которая местами была вытоптана. Во мне проснулся разведчик. — «Нам лучше бы избегать открытых мест», — подумал я с надеждой, что Шабр воспримет мои мысли.

— О нас всё равно уже знают, — уловил я отклик скакуна. — От тех, кто хозяйничает в этих краях, нельзя скрыться.

Шабр совсем замедлил бег и перешёл на шаг. Подняв голову и расширив ноздри, он начал шумно втягивать воздух, словно пытался определить, что впереди. Уйдя с кровавого следа которого мы до сих пор придерживались, Шабр стал забирать от него всё дальше и дальше вправо, и меня это озадачило.

— Колоннада будет нам защитой, — отозвался он на моё молчаливое недоумение.

Я воспринял это, как абракадабру, его поведение оставалось для меня загадкой, поскольку я так и не улавливал вокруг нас ничего подозрительного. Но вскоре я почувствовал какое-то внутреннее напряжение — что-то тягостное давило на меня, отупляло разум. Это ощущение угнетало меня всё сильнее по мере нашего продвижения.

Наконец, мы очутились на склоне, с которого открывался вид на равнину. Невдалеке темнела лента реки, а ещё ближе к нам возвышались установленные по кольцу менгиры — огромные, грубо обтёсанные монолиты. Некоторые из них покосились, а два вообще лежали на земле. Столбы окружали площадку, сложенную тоже из каменных глыб, голубовато-серого цвета, и на этой площадке я увидел тех, кого разыскивал, — Каттею и Кимока.

Вокруг кольца менгиров роилось сонмище всяких тварей: чёрными пятнами мелькали в траве кутора; несколько серых слонялись возле столбов — кто на всех четырёх лапах, а кто на двух задних. Рядом с ними ползало на брюхе какое-то покрытое пластинчатым панцирем чудовище, которое время от времени угрожающе задирало вверх омерзительную морду. Стая чернокрылых тварей кружилась совсем низко над столбами. Но вся эта толпа нечисти, осаждавшей каменное кольцо, двигалось на некотором расстоянии от столбов, особенно избегая приближения к тем из них, что лежали на земле.

От кольца отходили две колоннады: одна простиралась в сторону реки, другая — в нашу сторону, поднимаясь по склону холма; обе были частично разрушены. Много колонн лежало на земле — целыми или распавшимися на обломки — и на них виднелись чёрные пятна гари, оставшиеся, вероятно, от попадания молнии.

Шабр трусцой направился к ближней колоннаде. Достигнув её, он снова пошёл зигзагами. Поваленные и разбитые на куски колонны он перепрыгивал — возле других сбавлял бег. Двигаясь рывками и кидаясь из стороны в сторону, он приближался к осаждённому зверьём кругу.

— Кайлан! — прозвучало у меня в голове. Это мысленно приветствовали меня сестра и брат. Вслед за этим последовало предупреждение: — Берегись! Опасность слева!..

Неуклюже переваливаясь на когтистых лапах, к нам приближалось покрытое панцирем чудовище. Оно открыло пасть, готовое броситься на нас. Я взмахнул кнутом, огненная плеть полоснула зверя по щели в панцире, чуть позади головы, однако это его не остановило. Я хлестнул его огнём ещё раз — по голове, но, издав страшный рык, зверь продолжал двигаться на нас.

— Держись!

Предупреждение исходило уже не от Кимока и Каттеи.

Мой скакун чуть припал к земле и тут же взмыл в воздух. Допрыгнув до одной из покосившихся колонн, он встал, как вкопанный, возле неё. Чудовище в панцире, продолжая преследование, проковыляло несколько шагов, и тут с ним произошло нечто невероятное: оно изо всех сил скребло когтями землю, пытаясь продвинуться вперёд, и всё-таки оставалось на месте. Казалось, оно упёрлось в невидимую стену, которую, несмотря на всю свою силищу, не могло преодолеть. Бесплодность попыток бесила глупого зверя, и он рычал всё яростнее. К нему присоединились с тявканьем несколько кутор и разъярённый человек-волк. Откуда не возьмись над беснующимся зверьём возникло облако тумана…