Шелковистая ткань, которую я сжимал в руке, казалось, начала сопротивляться давлению моих пальцев. Я разжал их, и она свилась жгутом; один его конец свесился вниз, жгут соскользнул на каменистый берег и пополз, как змейка, прочь.

Забыв обо всём, я бросился за ним и только позднее сообразил, что не попрощался с Орсией, а ведь я даже не был уверен, смогу ли снова найти тот каменный выступ в протоке, возле которого оставил её. Но я твёрдо знал, что если позволю другим мыслям отвлечь меня от вызванного в памяти образа Каттеи, то лишусь своего проводника.

Не отрывая глаз от зелёного жгута, я карабкался по крутому берегу. Наверху туман начал рассеиваться. Я шёл через заросли обычных кустов и деревьев, обрамлявших проток. Но вскоре растительность стала редеть, а дальше пошла какая-то странная трава отталкивающего вида.

Я отрезал от куртки снизу две полосы, чтобы подвязать башмаки, и теперь полуобнажённое тело пробирала осенняя промозглость.

Шарф, извиваясь, полз вверх по склону; я старался не отставать. Пока подъём не затруднял дыхание. Я держал в руке меч, и время от времени поглядывал на него, проверяя, не появятся ли на нём угрожающие руны.

Рядом с Орсией я был невидимым, но теперь остался один, и чары, скрывавшие меня, рассеялись. Окружающая местность казалась совершенно пустынной, хотя в этом и было что-то неестественное и зловещее, словно мне позволили беспрепятственно войти в западню, чтобы потом захлопнуть её позади меня.

Я понимался всё выше, становилось всё холоднее, меня колотила дрожь. Каттея… Потеряв сестру, я как будто лишился руки, — словно часть меня отсекли, и я стал калекой.

Неожиданно меч вспыхнул алыми рунами. Сквозь последние обрывки тумана я увидел женскую фигуру. Та, кого я ищу! Она бежала мне навстречу! Но на мече руны…

— Брат! — она простёрла ко мне руки.

Однажды я уже видел другую Каттею — наваждение, которое чуть не обмануло меня в саду у колдуний.

Но может быть, это будущее, которое предвидела Лоскита? Не пролью ли я кровь сестры, если подниму меч на эту улыбающуюся девушку?

Доверься мечу, сказала Орсия. Отвратительное прекрасно… так, кажется?

— Кимок, — она тянула ко мне руки… потом зелёный жгут переполз через камень… и она издала дикий квакающий вопль, какой никогда не вырвался бы из человеческого горла — словно перед ней была ядовитая змея. И, взмахнув мечом, я нанёс удар.

Хлынувшая кровь обагрила меч и тёмными каплями оросила мою руку. Там, где упали эти капли, кожу обожгло, как огнём. На земле корчилось отвратительное чудовище. Испуская дух, оно пыталось дотянуться до меня когтистыми лапами.

Может быть, хозяин Чёрной Башни узнал о моём приближении? Или облик, который принял один из стражей, сам собой возник у меня в мозгу? Ведь Каттея, бежавшая мне навстречу, была той, совсем юной Каттеей, которую я вызвал в памяти. Я несколько раз воткнул меч в песок, чтобы очистить его от дымившейся крови. Капли, которые я стёр с руки, оставили на коже набухающие волдыри. Я бросился догонять зелёный жгут, который так и не остановился.

Вскоре он вывел меня к песчаной дороге, изборождённой колеями — кто-то явно проезжал по ней совсем недавно. Жгут устремился по колее, и мне ничего не оставалось, как идти следом, даже если эта дорога вела прямо к стражам, которых выставил Динзиль. С двух сторон возвышались скалы, и, как это было по пути от Лоскиты, казалось, будто в камне проступают, шевелятся какие-то гигантские твари, которые следят за мной, ощерившись, и тут же исчезают, если посмотреть на них в упор.

Послышались рыдания, похожие на отдалённое завывание ветра, они становились всё громче. Дорога поднималась вверх, потом спускалась во впадину и снова поднималась с противоположной стороны. Во впадине я увидел привязанную к скале женщину в изорванном одеянии обитательницы Зелёной Долины. Её тело, всё в кровоподтёках, неестественно выгнулось. Она выла и бормотала что-то бессвязное, словно обезумев от боли и ужаса.

Меч запылал рунами…

Он действовал безотказно и разоблачал вот уже вторую ловушку Динзиля. Можно было бы пройти мимо этой очередной подделки, но я решил, что лучше не оставлять врага в тылу. Наваждение было настолько правдоподобно, что мне пришлось преодолевать себя, чтобы поднять на него меч.

Я рубанул, и в потоке крови передо мной была уже не женщина. На её месте в предсмертной агонии бился мужчина. Человек? У него было тело и лицо человека, но то, что я увидел в обращённых на меня, полных ненависти глазах, и вопль, который он издал, умирая — в этом не было ничего человеческого.

Мёртвое чудовище, а теперь этот мёртвый мужчина… Знает ли Динзиль, что они убиты? Выдал ли я своё присутствие?

Я поднялся по противоположному склону впадины и, наконец, увидел её.

Это была та самая Чёрная Башня, которую показывала мне Лоскита. Я остановился в нерешительности, вспомнив будущее, в котором мне предстояло сразить Каттею на некотором расстоянии от Башни. Я приготовился к любым неожиданностям…

Зелёная полоска шёлка струилась дальше — туда, где с вызовом указывал в небо этот гигантский чёрный палец.

Да, Башня действительно оказалась чёрной — стены её были сложены из чёрного камня. От неё веяло такой же невероятной древностью, какая ощущалась в той части города Эса, где вершили колдовство Владычицы Эсткарпа. Башня как будто подверглась не только воздействию веков, которыми люди исчисляют время, но и иному, непостижимому для нас старению.

В стенах Башни не было ни единого проёма, никакого входа. Она стояла на кургане, поросшем странной серой травой, густой и короткой. Дорога, по которой я пришёл, обрывалась у подножия этого кургана, и свежая колея тоже обрывалась, точно те, кто её проложил, с этого места совершили гигантский прыжок — на траве не было никаких следов.

Я медленно двинулся вперёд, готовый отреагировать на любой признак того, что предсказание Лоскиты может сбыться. Дойдя до кургана, я вздохнул свободнее. Два из трёх жребиев мне уже не грозили — те, что могли произойти в Долине и на подступах к Башне.

Зелёный жгут остановился у подножия кургана. Один его конец приподнялся и стал раскачиваться в воздухе, словно шарф никак не решался коснуться травы, чтобы поползти по склону. Я направил меч на курган, и тотчас вспыхнули руны.

Я дотронулся мечом до шарфа, и, к моему изумлению, зелёный жгут тут же обвился вокруг меча, поднялся по нему и обернулся вокруг моей руки до самого плеча. От шарфа исходило тепло, распространяясь от руки по всему телу.

Но как проникнуть в Башню? Теперь мысль о Каттее отодвинулась на задний план, и я стал обдумывать задачу, непосредственно стоящую передо мной. Здесь действовало колдовство, к которому у меня не было ключа.

Или был? Что если попробовать ключ, который подсказывала древняя легенда? Конечно, в таком месте это было чрезвычайно опасно: по преданию, этот ключ, отпирая двери Тьмы, отчасти снимал защиту с того, кто им пользовался, делая его лёгкой добычей тёмных сил.

Насколько можно доверять легендам? Оказавшись в Эскоре, мы не раз убеждались, что в древних сказаниях больше правды, чем вымысла. Что если рискнуть и проверить легенду ещё раз?

Мешкать было нельзя, надеяться на какую-то счастливую случайность не приходилось. Другого ключа у меня не было, и я решил повернуть этот.

Сжимая рукоять меча, я пошёл навстречу солнцу вокруг кургана. Три, семь, девять — магические числа, вдруг какое-то из них поможет мне? Я трижды обошёл курган, и ничего не произошло.

Я сделал ещё четыре крута, всё время ощущая тепло шарфа. Меч показывал опасность лишь тогда, когда я наводил его на склон.

Три и семь не подействовали, я продолжал обход. Когда я дошёл до конца в девятый раз, последовал ответ. Трава вдруг незаметно пропала, и появился вход, но не в Башню, а внутрь кургана. Дверь отомкнулась, никаких стражей не было — но что ждало меня внутри?..

Держа меч перед собой, следя, не вспыхнет ли он огненными рунами, я медленно двинулся вперёд. Но руны не появились. Передо мной лежал подземный коридор, стены которого озарял тусклый холодный свет.