— Ладно… прости. — Нелли тряхнула головой. — Мы вместе шли в бой за одно дело — а это чего-то да стоит. С тобой мне делить нечего.

— Мне тоже, — вздохнул я. — Думаю, ты заслужила прожить остаток жизни спокойно, а не… вот это.

— Может, и заслужила. Но тебе все-таки помогу… по старой памяти.

— Как-нибудь справлюсь. — Я махнул рукой. — Особенно если твои боевые ребята перестанут пытаться меня ограбить и нальют хотя бы полбака бензина… Я даже заплачу — наличными.

— Думаешь, это поможет? — усмехнулась Нелли. — Не знаю, куда ты собрался, но на этой машине не проедешь и сотни миль… Да и на любой другой — тоже не проедешь.

— Это еще почему?

— Тебя ищут — и будут искать и дальше. — Нелли вытянула руку, указывая на дорогу. — Вот тот “Бьюик” проехал в сторону Орландо десять минут назад, а теперь зачем-то вернулся. Но не переживай — в сам бар они не сунутся. У этого места слишком… своеобразная репутация.

— Я заметил. — Я потер до сих пор ноющие ребра. — Человек в своем уме сюда не сунется.

— Именно. Пусть твои “друзья” сколько угодно ищут парня с девушкой на черной “Импале” или любой другой железной повозке. — Нелли хитро улыбнулась. — Но кто станет искать на хайвее банду байкеров?

Мотор работал прерывисто — и одновременно четко, как часы. Не мерно стрекотал, как громадный двигатель “Импалы”, а выдавал непривычную триоль. Потом паузу чуть ли не на секунду — и снова лихой раскатистый “тыгыдык”. Я уже успел посчитать в уме — заметно меньше тысячи оборотов в минут. Может, даже пятьсот-шестьсот. Мало, бессовестно мало — Настасья уже непременно принялась бы искать спрятавшийся неведомо где винт холостого хода.

А я просто стоял и смотрел. Во всем этом — поблескивании краски и хрома, запахе бензина, даже в нарочито-неправильном тарахтении, похожим на конский топот — было что-то…

Привычное? Вряд ли — но уж точно знакомое, будто я уже не раз слышал и видел что-то подобное. Мотоцикл с высоким — чуть ли не выше плеч — рулем стоял чуть в стороне от остальных. Видимо, уже успел прогреться и теперь нетерпеливо подрагивал, явно желая поскорее отправиться в путь. От сверхмалых оборотов двигателя переднее колесо даже слегка подпрыгивало на укатанной сухой земле — словно конь бил копытом.

Я подошел поближе и протянул руку. Сначала к рулю, потом скользнул пальцами по гладкому металлу вниз, к баку — и потом к коже сиденья. Уже горячей, нагревшейся от утреннего солнца.

— В следующий раз постарайся не лапать чужой байк без разрешения. — Нелли легонько ткнула меня кулаком в поясницу. — У наших так не принято… Но я тебя прощаю — так и быть.

— Это твой?!

— “Харли-Дэвидсон Спортстер”. — Нелли по хозяйки опустила ладонь на бак. — Прошлого года выпуска — модель с электростартером. Нижний распредвал, объем двигателя — восемьсот восемьдесят три кубических сантиметра… Ты же умеешь водить?

— Не знаю… — Я с немалым трудом оторвал взгляд от блестящего хрома. — Наверное, умею.

— Побольше уверенности, ваше сиятельство, — усмехнулась Нелли. — Уронишь — я тебя пристрелю, честное слово.

Остальные — примерно дюжина байкеров — уже собрались в путь, и кое-кто даже выкатился на дорогу, и оттуда нетерпеливо рявкал мотором. Гризли — тот самый, что вчера чуть не переломал мне все ребра — остановился неподалеку на белом мастодонте с двумя пластмассовыми “чемоданами” по бокам. Нелли уже забралась ему за спину, и теперь все, похоже, ждали только нас.

А я никак не мог вспомнить, чтобы юному князю Горчакову — то есть, мне — хоть раз приходилось бы сидеть за рулем подобной машины.

— Что, испугался? — негромко поинтересовалась Хельга. — Если хочешь — я сама могу…

— Ну уж нет, фрайин. — Я решительно взялся за руль и перекинул через мотоцикл ногу. — Как-нибудь справлюсь.

Стоило мне устроиться на горячее от солнца и жара мотора сиденье, как беспокойство тут же улетучилось, словно его и не было вовсе. Байк пришелся впору — точно так же, как и джинсы, футболка, бандана с черепами и легкая кожаная куртка с чужого плеча. Я так и не удосужился спросить, кого из местной братии следовало благодарить за новый наряд — а уж сейчас уж точно было слишком поздно этим заниматься.

Руки легли на руль и сами нашли все, что им следовало искать — газ, сцепление, рычаг переднего тормоза… Сам еще толком не понимая, что делаю, я убрал подножку, с лязгом воткнул передачу подошвой ботинка…

И поехал.

Байк дернулся, словно живой, сердито ковырнул задним колесом землю — и рванул вперед. Крохотный — по сравнению с гигантским мотором “Импалы” — двигатель оказался неожиданно резвым, буквально швырнув узкое и поджарое тело “Спортстера” вперед. И будто бы даже чуть вбок, в занос — но я тут же выровнялся, слегка прикрыв газ — и через мгновение выкатился на дорогу.

Поворот дался еще легче — я без всякого страха толкнул руль, буквально укладывая байк набок, чиркнул подножкой по неровному асфальту — а выравнивался уже под восхищенные вопли за спиной.

— Похоже, у тебя талант. — Хельга осторожно обняла меня за пояс. — Но все-таки — постарайся нас не угробить, ладно?

Я не ответил. Байк пожирал мое внимание — целиком и полностью. Так, что где-то на полминуты даже забыл, что мне надо дышать, и только потом с шумом втянул в себя воздух пополам с дорожной пылью. Закашлялся, едва не съехал передним колесом на обочину, вернул байк обратно на середину полосы — и помчался вперед, бодро щелкая передачами. Так лихо, что матерым байкером оказалось непросто за мной угнаться. Но через полмили мне все-таки пришлось пропустить их — показать дорогу. Несколько мотоциклов тут же с грохотом умчались вперед — ровно, чуть ли не идеальным строем, а остальные догоняли уже без спешки.

Нелли показала мне большой палец — и так и поехала рядом, почти бок о бок. Мотор на байке Гризли выглядел чуть ли не вдвое больше моего — но и тащить ему приходилось не только тяжеленную стальную раму, огромные толстые колеса и самого великана-ездока с пассажиркой, а еще и багаж — полные “чемоданы”, канистру с бензином, рюкзак, кое-как примотанный к самодельной списке и сверток одеяла на руле. Несколько сотен килограмм — а то и полтонны веса.

При желании я, пожалуй, смог бы без труда оторваться и улететь вперед, догоняя легкие байки во главе колонны, но не стал. Это вряд ли выглядело бы вежливо, да и спешить нам было, похоже, уже некуда: даже лихие гонщики понемногу замедляли ход до сорока с небольшим миль в час. На такой скорости горячий воздух над дорогой уже не швырял в глаза пыль и не хлестал по щекам, а лишь приятно холодил кожу и больше не пытался оторвать меня от руля и пристроить на колени Хельге.

Не слишком быстро, не слишком медленно — так мы вполне смогли бы катиться хоть до самого вечера. Дорога несколько раз повернула, приподнялась и вдруг стала шире. А когда по бокам замелькали первые указатели, я, наконец, сообразил, что выбрался обратно на хайвей — тот же самый, по которому вчера удирал от таинственных преследователей на “Импале”.

Сейчас за нами как будто никто не гнался — и поездка понемногу превращалась во что-то… почти блаженное. Я не мог разглядеть в крохотном зеркальце своего лица, но почему-то не сомневался, что к нему уже давно намертво приклеилась идиотски-довольная улыбка. Нет, конечно, мне уже много раз приходилось водить мощную технику по неплохой дороге, и даже самая крутая из местных авто едва ли смогла бы сильно меня удивить.

Но байк… Двухколесная машина перестала быть механизмом, и теперь казалась буквально продолжением тела. Вибрирующий металл, горячий воздух, запах бензина и живая мощь — ничего лишнего. Бреющий полет над асфальтом, который не хотелось прерывать даже на мгновение. Я ехал бы так целую вечность, не обращая внимания ни на пыль, ни на жару, ни на понемногу затекающие плечи и зад — но у мотоцикла тоже были свои пределы.

Голова вытянувшейся по правой полосе змеи-колонны сначала поджалась к обочине, а потом повернула — на заправку. Видимо, запланированные полторы сотни миль подходили к концу, и пришло время наполнить опустевшие баки бензином — чтобы ненароком не “обсохнуть” где-нибудь посреди великой американской пустоши, где не спасет даже резервная канистра.