— Быстро зови! — рявкнул я, разом освобождая всю мощь Дара. — Или сам зайду.

От хлынувшей из меня магической энергии запертые ворота лязгнули на петлях, и вся ограда вдоль тротуара жалобно застонала. При желании я бы запросто смял стальные прутья в два пальца толщиной, но пока что ограничился предупреждением. Когда деревья во дворе затрещали и во всем доме посла задрожали стекла, караульный сорвался с места и помчался к двери.

Вряд ли поверил мне — скорее смекнул, что остановить Одаренного моего класса ему никак не под силу. И помчался то ли за подмогой, то ли за его светлостью. Меня бы вполне устроило и то, и другое: вряд ли в резиденции каким-то чудом мог оказаться маг сильнее самого посла — между прочим, тайного советника и полномочного министра.

Персону такого ранга следовало ожидать с почтительным терпением. Впрочем, ожидание оказалось недолгим. Буквально через минуту на пороге дома показались две фигуры. Одна рослая и плечистая, с винтовкой — уже знакомый мне караульный. И вторая — худощавая и невысокая. Похоже, сам посол. Я уже успел навести кое-какие справки, и представлял, как он выглядит… примерно.

Светлейший князь Александр Васильевич Суворов оказался чуть ли не точной копией своего великого предка и полного тезки — внешне. Но, по-видимому, не унаследовал ни могучего Дара, ни каких-то особенных военных талантов — иначе вряд ли выбрал бы карьеру в дипломатической миссии, да еще и не самой почетной. Соединенные Штаты до сих пор формально сохраняли британское подданство, и служить послом при дворе любого из европейских монархов среди российской знати считалось куда престижнее. А Суворов провел здесь последние восемь лет из своих шестидесяти с гаком.

Впрочем, недооценивать старика тоже не стоило. Особенно сейчас, когда я совершенно бесцеремоннейшим образом оторвал его то ли от работы, то ли от заслуженного отдыха — на улице уже вовсю темнело, и его светлость наверняка планировал… пожалуй, что угодно — кроме появления у него на пороге невесть откуда взявшегося оборванца с магическим потенциалом на уровне третьего класса.

— Потрудитесь объясниться, милостивый государь! — Суворов взмахнул рукой, и распахнувшаяся калитка едва не зарядила мне по лбу. — Вам известно, что?..

— Разумеется, известно, ваша светлость. — Я на всякий случай шагнул чуть в сторону прикрывая Хельгу. — И приношу вам свои извинения, все мыслимые и немыслимые. Уж поверьте, будь у меня возможность и время попасть на аудиенцию в посольство, как подобает порядочному человеку — я непременно бы ей воспользовался. Но дело не терпит… совсем!

— Это я вижу, — проворчал Суворов. — Подозреваю, мне следует пригласить вас и сударыню внутрь… раз уж вы здесь.

— Как пожелаете. — Я пожал плечами. — Надеюсь, мне нет нужды подтверждать собственную личность?

— Нет… нет, пожалуй. Вряд ли подобную выходку мог позволить себе кто-то, кроме Александра Горчаков. Второго такого наглеца не сыскать ни по ту сторону океана, ни уж тем более — по эту. — Суворов улыбнулся, покачал головой — но его взгляд тут же снова стал серьезным. — И все же, боюсь, мне придется попросить вас рассказать подробнее… хоть что-то!

— Смотря что интересует вашу светлость.

— Если честно — все. — Суворов сложил на груди худые руки. — Признаться, я никак не пойму, как такое вообще возможно. Вы исчезаете из Эльзаса в середине октября — и вдруг без всякого предупреждения появляетесь чуть ли в самом центре Вашингтона, да еще и одетый как… как один из местных маргиналов. — Его светлости явно хотелось выразиться покрепче, но воспитание и привычка держать себя в руках взяли свое. — Подозреваю, за всем этим стоит преизанятнейшая история.

— Пожалуй, — кивнул я. — И я непременно расскажу все вашей светлости — но чуть позже. Сейчас я должен просить вашего содействия — и просить незамедлительно.

— Я и все российское посольство к вашим услугам, князь. Разумеется, в рамках разумного.

— Рад слышать. В таком случае — организуйте мне встречу с господином президентом… и, желательно, еще что-нибудь хотя бы отдаленно похожее на костюм. — Я улыбнулся и потрепал жилетку из кожи. — Вряд ли меня пустят в Белый Дом вот в этом.

— Это… это будет непросто, князь — мягко говоря. И дело даже не в том, что президент очень занятой человек. — Суворов чуть сдвинул брови. — Боюсь, я не уполномочен принимать подобные решения. Для начала вам следует сообщить, о чем вы собираетесь беседовать. И более того — все это непременно следует обсудить с Зимним дворцом по телефону — лично с его величеством. И если он не будет возражать, мы запросим…

— Это займет слишком много времени… Но дело даже не в этом. Не хочу, чтобы между нами возникло недопонимание — так что скажу прямо: я отчаянно нуждаюсь в вашей помощи — однако справлюсь и без нее. — Я посмотрел Суворову прямо в глаза. — И даже без дозволения его величества — если придется.

Машина снова повернула — и я перестал даже пытаться запомнить дорогу. В конце концов, такие детали меня уже почти не волновали. Главного я уже добился: Суворов все-таки капитулировал перед моим напором — кажется, даже не попытался тайком отправить весточку в Петербург — и теперь посольский “кадиллак” неторопливо, но уверенно вез меня к цели.

— Могу я узнать имя вашей очаровательной спутницы? — раздался голос с переднего сиденья. — Кажется, вы так и не потрудились представить нас, князь.

— Увы, ситуация не слишком располагает к соблюдению этикета. Ничуть не желаю обидеть вашу светлость, но… — Я на мгновение задумался, — сударыня хотела бы сохранить инкогнито. Конечно же, если такое возможно.

— Как пожелаете, — недовольно отозвался Суворов.

Еще одна монетка в копилку возможных неприятностей. Впрочем, у меня вот-вот появится возможность сорвать такой банк, что даже ссора с самым влиятельным русским человеком по эту сторону океана наверняка покажется сущей мелочью. Да и что бы странная правда могла изменить сейчас, по дороге к резиденции американского президента? Вряд ли Суворов стал бы разворачивать машину, только чтобы посадить под замок фрайин фон Рихтгофен.

У нас определенно имелись дела поважнее.

Честно говоря, я и сам до конца не понял, что именно заставило меня промолчать — но наград последовала немедленно: Хельга тайком нашарила на сиденье мою руку и сжала теплыми пальцами… Пожалуй, самое искреннее проявление то ли благодарности, то ли симпатии — с самого первого дня нашего знакомства. И я бы непременно посчитал это даже приятным — в другое время.

Но сейчас мне предстояло… нечто. Мы уже почти приехали. Здания вокруг неожиданно закончились: “кадиллак” свернул налево и уже через мгновение катился по зеленому парку. Я успел разглядеть нескольких человек в форме и с оружием — то ли солдат, то ли каких-нибудь местных гвардейцев из почетного караула — но никто и не думал нас останавливать. То ли Суворов тряхнул какими-то особенно увесистыми связями в администрации президента, то ли перед посольскими автомобилями здесь всегда были открыты любые дороги — мы беспрепятственно миновали сначала одни ворота, а потом и вторые. Водитель только немного сбавил ход, выезжая на узкую гладкую дорожку без разметки.

Машин вокруг я больше не видел — все до единой остались там, на закрытой парковке. Видимо, простым смертным, даже особо приближенным к президентской персоне, здесь полагалось ходить пешком — но для меня и его светлости посла все-таки сделали исключение. Впору было гордиться собой, а я почему ощущал…

Ощущал черт знает что — даже когда сквозь зелень проступил знакомый силуэт. Я сотни раз видел Белый дом — и на фотографиях в газетах и журналах и, разумеется, на огромных экранах кинотеатров. Там его неизменно показывали в крутых и пафосных ракурсах, с подсветкой, гордо реющим на ветру американским флагом — а то и под героическую музыку. На деле же резиденция американского президента оказалась не такой уж и внушительной: конечно, посолиднее родовой усадьбы Горчаковых в Елизаветино, но куда меньше большинства дворцов, принадлежавших императорской фамилии. Рядом с Зимним Белый дом наверняка показался бы незначительным и чуть ли не крохотным.