* * *

Ольха почуяла дух опасности, когда Илерион только входил в базарные ворота. Она заставила себя успокоиться. Бежать глупо, это вызовет подозрение. Даже уходить с базара рискованно, потому что у каждого выхода стоит стража. Чтобы попасть на базар, она долго ждала подходящего случая, когда стражники отвлекутся.

А потом она его увидела, хотя и не сразу узнала. Левая половина лица распухла и посинела, отчего он стал походить на утопленника. Она пробовала петлять между торговых рядов, но он будто знал где ее искать. Не сбивался со следа и не отставал. А потом на какую-то пару минут она потеряла его из виду. От греха Ольха быстро перешла к соседнему ряду.

— Эй, красавица? Попробуй медовую сладость, не пожалеешь.

— Что? Ах, да. Дайте мне… вот этой. Немного.

На время отделавшись от навязчивого торговца, она снова обернулась. Эльф уже стоял у посудной лавки. Там, где она была минуту назад. «Да что ж делать-то с ним?»

— С тебя полкопейки, красавица, — пришлось снова поворачиваться на голос продавца, такой же прилипчивый и сладкий, как его товар.

— Вон тех орешков еще мне насыпьте, — когда торговец отвернулся, чтобы насыпать еще и орешков, она стянула с прилавка нож, которым он только что отрезал «сладость».

Ольха резко обернулась. Эльф быстрыми шагами приближался, расталкивая людей. От Ольхи его теперь отделяли лишь пара человек. Они увлеченно беседовали друг с другом и не замечали рвущегося прямо на них эльфа, при этом стояли к нему боком, и слишком близко друг к другу, чтобы эльф мог свободно пройти между ними. А обходить их он не собирался. Не сбавляя скорости, он тараном выставил перед собой согнутый локоть, если не успеют убраться с дороги, получат урок на будущее, — не забывать смотреть по сторонам.

Дальше случилось то, чего ни Ольха, ни крашеный эльф предположить не могли. Эти двое беседующих и стоящих в расслабленных позах, лишь едва заметно изменили положения тел, однако локоть Илериона попал в пустоту, а сам он налетел грудью на подставленное плечо, как на камень. Эти двое от молодецкого толчка не сдвинулись ни на волос, а вот эльфа отбросило назад.

— Куда так спешишь, родной? — с деланым участием спросил один из них ошарашенного эльфа, и насмешливо глядел, как тот хватает воздух ртом и пытается протолкнуть его в отбитую грудь. Впрочем, ответа он по всему видно и не ждал, и как ни в чем не бывало, обратился к своему товарищу, — Гляди, Ефим, какой знаменитый фингал ему отрисовали. Не будь мы в тридевятых землях, я бы готов об заклад биться, что из нашей деревни кто-то постарался.

— Эт, ты, Прохор, точно подметил, — согласился его собеседник, — Тока в нашей деревне умеют так с замахом из-под дюпы в скулу припечатать, точь-в-точь вол копытом лягнул.

Ольха сжимала нож побелевшими пальцами, она уже была готова, что, если придется прирезать эльфа, значит так тому и быть. Тот стоял в пяти шагах и смотрел на нее с ненавистью во взгляде, уж он-то убьет не задумываясь. И чтобы до нее добраться, ему осталось преодолеть одну единственную досадную помеху, в лице двух случайных хотя и наглых зевак.

Илерион довольно быстро оправился и оглядел этих двоих своим презрительным взглядом. Благо он имел богатый набор способов поставить их на место. Ольха и сама видела, что эти двое — не местные. Одеты как крестьяне, да они крестьяне и есть. Пожалуй, тут даже бежать за стражей не придется, Илерион сумеет подобрать нужные слова, чтобы эти двое пожалели, что встали на его пути.

Уже начал скривляться его рот, чтобы начать выплевывать привычные оскорбления, но видать что-то шепнуло ему чутье, и на всякий случай он переключился на тонкое видение, решив, видимо, прежде посмотреть какого они роду-племени. И вот тут Ольха отчетливо увидела, как в его глазах проявился страх. Не понимая, что его так испугало, она тоже перешла на «глаз» оборотня.

Эти двое были волками. Да какими! Оба матерые, оба опытные бойцы, послужная дорожка «от запястья до запястья» — образы ставить негде. В отличие от эльфа, ей не нужна была монета, чтобы увидеть нифриловые образы под одеждой. В груди плесканул сумасшедший всполох надежды: «неужели они мне помогут? — а следом пришла уверенность, — помогут обязательно».

Тот из них, которого товарищ называл Прохором, приблизил свои глаза к глазам эльфа:

— Ты ведь уже все понял, родной? — его голос звучал странно, тягуче, будто обволакивал. Ольха глазам своим не верила. Он насылал на эльфа заклятие безо всякого нифрила, — Иди-ка, ты, отсюда по-добру да по-здорову.

Эльф послушно повернулся и пошел. «И это все?» — Ольха была так потрясена, что не сообразила даже, как те двое оказались возле нее, как чьи-то сильные пальцы бережно отобрали у нее нож и вернули его на прилавок. Она пришла в себя, только обнаружив, что вместо ножа держит в руках кулек со сладостями, а сама идет с этими двумя с базара в сторону выхода. Не встречая никакого сопротивления, они миновали стражу и направились к причалам.

Когда ее совсем попустило, то прямо стало распирать от вопросов. Она подумала, что если сейчас их не задаст, то, наверное, лопнет. Тот из крестьян, что с такой легкостью избавился от Илериона, видимо, чувствовал ее состояние, и дружелюбно кивнул, будто приглашая, «давай-мол, спрашивай».

— А вы с князем пришли? — спросила она самое важное.

— Так точно, с князем, — подтвердил он, — Тебе, я так понимаю, к нему надо?

— Ага.

— Мы тебя отведем. Как звать-то тебя, дочка?

— Ольха.

— Вона как. Ну, меня зовут Прохор. А его вот Ефим.

— Как же удачно вы там оказались, — ее еще основательно потряхивало, — Спасибо.

Дядьки переглянулись и рассмеялись.

— Да, мы минут двадцать смотрели, как ты по базару круги нарезаешь, — сказал Прохор весело, — Стало нам любопытно, перед кем это ты след заметаешь.

— Дядя Прохор, а вы на него заклятием каким-то воздействовали?

— Если быть точным, чару наложил, — пояснил Прохор.

— Вообще-то тот эльф довольно силен…

Прохор сам себя хвалить не стал. За него ответил Ефим:

— Прохор у нас медведя-шатуна может от деревни отвадить, что ему этот прощелыга?

— Так ведь вы же без всякого нифрила!

— Ну и что? Отчего-то многие думают, что сила в самом нифриле, а на самом деле, он — просто лукошко.

— Какое лукошко?

— В которое ягодки в лесу собирают. Вот чтобы из лукошка ягодку взять, надо чтобы сначала, что…?

— Что надо? — Ольха начинала чувствовать себя полной дурой.

— Надо чтобы сначала эту ягодку в лукошко кто-то положил. Подумай сама, пока человек свою силу в нифрил не вложит, он будет оставаться обычной каменюкой.

— Так что сила — не в нифриле, что ли?

— Ну, наконец-то, поняла. Все верно. Сила в человеке. Потому у нас так и говорят, копеечка в хозяйстве нужна, а в остальном нифрил, — он только морок плодит.

«Ой-ей-ей, — сказала она себе, — вот тебе девочка еще одна короткая, но емкая и совершенно поразительная лекция по теории нифрила»…

* * *

Как вышел с базара, Илерион не помнил совершенно. Перед ним стоял один из воротных стражников и пытался привлечь его внимание:

— Вы в порядке, господин?

— Что?

— Вам чем-то помочь?

Хотя в этот раз он сознания не терял, но приходил в себя не менее мучительно. Он с большим трудом сосредоточился на стражнике. Тот показался ему знакомым, но эльф никак не мог вспомнить, чем именно: щеткой усов, бегающими глазками или запахом, составленным из запахов пота и вареного лука.

— Да, чем ты поможешь-то? — в сердцах бросил он и пошел прочь.

Илерион направился в офис. Камня он не добыл, зато добыл важные сведения. Возможно даже поважнее самого камня. Стычка на базаре помогла ему сложить, как он считал, полную картинку. Он понял теперь, что ведьма не просто так провела сутки в городе и наверняка отправила погоню по ложному следу, чтобы самой по-тихому ускользнуть. Те двое ее подельников, полагал он, оказались на базаре неслучайно. Хотя и только что сошли на берег, эльф это учуял. Всего и дел теперь осталось: послать людей на причалы, вычислить судно, а потом обыскать.