— Ну и скотина ты, Мингус! — Джо захохотал.

— Хочешь еще выпить?

— Нет. Давай вначале обсудим дела.

Они еще не решили, с какого бока приступать к настоящему расследованию убийства Мойеса.

— Предлагаю объединить его дело с делом Лакура, — заговорил Макс, раскрывая блокнот с заметками. — Основные моменты там одинаковы. Убийца Мойеса, как Лакур, лишен волос, и у него зашит рот. В желудке нашли то же, что и у Лакура. Среди прочего — аккуратно разрезанная на квадратики карта таро, Король мечей. Я не сомневаюсь, что они оба были зомбированы. Не исключено, что с Лакуром у них был пробный прогон. Его заставили уничтожить свою семью, чтобы убедиться, что зелье работает и он убивает без колебаний. Кого прикажут. Кроме того, Лакура сопровождал тот же изверг, который расправился с семьей Вонг.

— Сладкоежка. Я свяжусь с полицией Нью-Йорка, может, он на обертке конфеты оставил свой отпечаток. И посмотрю, что есть в полиции Северного Майами.

— Хорошо, — кивнул Макс. — Потом нам придется заняться бандами, использующими черную магию.

— Ну, тут мы потонем, — усмехнулся Джо. — В Майами они сейчас попадаются на каждом шагу. У преступников, которые прибыли во время нашествия в бухту Мариэль, в домах стоят разные сатанинские алтари. Перед тем как идти совершать зверства, они обязательно молятся своим богам и приносят жертвы.

— Конечно, я могу ошибаться, — произнес Макс, — но мне кажется, это не кубинцы, а гаитяне.

— Гаитяне? Но те в самом низу. Честные подметают полы, в лучшем случае водят такси, а преступники занимаются уличными грабежами, иногда наведываются в супермаркеты «Севн-илевн». В общем, работают по-мелкому.

— Джо, мы должны исключить любую предвзятость. — Макс перелистнул пару страниц в блокноте. — Преваль Лакур — гаитянин. Его партнер по бизнесу, Сэм Исмаэль, единственный, кого он не убил, тоже гаитянин. Сэм Исмаэль держит в Лимон-Сити магазин вуду, который называется «Таинственный Гаити». Он теперь единолично продолжает проект реконструкции Лимон-Сити, начатый Лакуром. Я собираюсь поговорить с ним.

— Он чистый?

— Совершенно.

— Но Мойес не гаитянин.

— Он не был и кубинцем. — Макс улыбнулся и прикурил очередную сигарету. — Самое главное, нам не известен его убийца. Никаких следов. Вероятно, перед этим он убил еще кого-нибудь, например кого-то из своих близких. Как Лакур.

— Станем проверять убитых и пропавших в городе и в штате.

— Не исключено, придется вести поиск по всей стране. Но много времени это занять не должно, потому что вряд ли он рецидивист. В зале суда он использовал «магнум». Возможно, из этого же оружия убил еще кого-то. Будем искать.

— Заметано. — Джо сделал запись в блокноте. — Безволосый убийца с зашитым ртом и порезанной картой таро в нутре.

— Кстати, о карте таро. — Макс перелистнул страницу. — На таких картах гадают. Надо искать похожую колоду. Их сотни, разного производства. Но наши вроде особенные. Вместо лиц пустые места. Придется проконсультироваться у квалифицированной гадалки.

— А как быть с Карвальхо? — спросил Джо.

— С ним тоже надо побеседовать. И вообще со всеми, кто тогда находился в зале суда. Если, конечно, получится.

— Но де Карвальхо сейчас находится в федеральной тюрьме.

— Кто там начальник?

— Билл Форси. Большой друг Бернса.

— Знаю, — кивнул Макс.

— Но мы можем заявить, что Де Карвальхо нужен для официального расследования.

Джо ушел. Макс посидел минут пять, налил себе виски и залпом выпил. Встал, снял с проигрывателя пластинку «Плохие девчонки», вложил в конверт и направился в свою фонотеку, под которую была отведена специальная комната. Три стены занимали стеллажи с пластинками, от пола до потолка. Они были расставлены по алфавиту, свыше двух тысяч. Кроме того, на полу стояли деревянные ящики с синглами, семи- и двенадцатидюймовыми. Половину коллекции Макс купил на аукционе «В помощь семьям погибших и инвалидов». Пластинки прежде принадлежали наркоторговцу по прозвищу Ловел Квартирант, который одновременно работал диджеем. Остальное Макс купил сам или изымал во время арестов, если пластинки оказывались редкими.

Он поставил альбом Майлса Дэвиса «Картинки Испании» и плюхнулся на диван. Пронзительная меланхолия трубы Майлса проникла в самую глубину души, и он вдруг почувствовал себя одиноким и беззащитным.

Глаза закрылись. Макс заснул.

Проснулся Макс через четыре часа. В комнате было темно, жарко и пахло дождем. Пока он спал, прошла гроза, и уже надвигалась другая.

Он вышел на балкон. Мокрые розовые тротуары быстро высыхали. На улице было полно людей. Наивные лохи-туристы сами напрашивались, чтобы их ободрали как липку, а разнообразные подонки искали дешевых удовольствий. Звучали испанская речь и песни.

Макс принял душ, почистил зубы, побрился. Надел светло-синюю рубашку, черные летние брюки, кожаные туфли без шнуровки и вышел.

Он поехал в район, где сосредоточены лучшие ночные клубы. Это было неподалеку от аэропорта Хилтон, поэтому половину посетителей здесь составляли остановившиеся на ночь транзитные пассажиры и стюардессы зарубежных авиалиний. Очень удобно провести вечер с женщиной, которую никогда больше не увидишь. Макс не вешал им лапшу на уши, не врал. А они, услышав, что он коп, сразу включали фантазию, воображали его героем сериалов. В общем, вскоре их можно было кормить с рук. В подавляющем большинстве случаев продолжение следовало в номере отеля.

В клубы Макс ходил давно, с шестьдесят восьмого года, правда, танцевать так толком и не научился. Тщетно пытался копировать движения мужчин, но в основном его танец больше походил на маневрирование боксера на ринге под музыку. Он приветствовал зарождение дискотек, где запускали длинные композиции в ритме четыре четверти с сильным басом, под которые было легко двигаться. Тексты в подобных композициях были глупые, но значения это не имело. Ему нравился этот стиль, да и дискотеки тоже. Это был котел, где смешивались расы и национальности — белые, черные, латиносы. Они приходили сюда с единственной целью — весело провести время, и все друг с другом прекрасно ладили. Осуществилась розовая мечта доктора Мартина Лютера Кинга. Конечно, в тогдашних дискотеках было очень много кокаина. И самое главное, тут было легче легкого закадрить черненькую девушку, поэтому Макс и приходил сюда при первой возможности. Потом все к чертям поломала «Лихорадка субботним вечером». После выхода на экраны фильма все придурки переоделись в белые костюмы и черные рубашки, по-обезьяньи подражая Джону Траволте, а девушки нарядились в красные платья и разговаривали с фальшивым нью-йоркским выговором. Макс радовался, когда эту плесень смыла накатившая обратная волна и во время акции «Диско отдыхает» [27]разгромили гору пластинок стиля диско. Воздух очистился, и поклонники Тони Манеро [28]гурьбой повалили на концерты группы «Кисс», отрекаясь от своего позорного прошлого.

Сегодня в клубе было на удивление малолюдно, хотя часы показывали начало двенадцатого. Диджей крутил вещицу в стиле диско, изрядно сдобренную латиноамериканской сальсой, но на танцевальной площадке оставалось много свободного пространства. Зрителей было больше, чем танцующих.

Макс взял в баре пива. Музыка звучала очень громко, а о художественных достоинствах лучше бы вообще не говорить по причине их полного отсутствия. Басовый бит гулко резонировал в желудке, игравшие на высоких нотах духовые били по барабанным перепонкам, а певица аденоидным визгливым голосом шпарила текст, состоящий из двух слов: «Vamos Danza!» [29]Она повторяла их снова и снова, одновременно мучаясь сама и изводя слушателей. Макс неожиданно сообразил, что это вовсе не музыка, а тест на выносливость, терпение и терпимость, и сошел с дистанции в первом туре.