Уперевшись коленями в пол, я с третей попытки перевернула тело. Эдвард проигнорировал эти манипуляции, глаз не открыл, не обругал меня, не застонал и даже рукой не пошевелил. И вот тут я испугалась по-настоящему.

— Эй, ты, вор профессиональный, — я похлопала мужчину по щекам, чувствуя, что вот-вот сорвусь в панику. — Можешь иронизировать, сколько хочешь, но только приходи в себя. Слышишь?

Увы, ответом мне стала тишина и неприятное покалывание от поводка на запястье. Рука начала неметь, будто я долго держала на весу тяжелый груз.

— Что тут происходит? — сварливый голос вернул меня в реальность. Господи, я совсем забыла про Брэма! Он же оставался поработать с какими-то отчетами. — Странные у тебя способы проводить ночи с мужчинами, — счетовод с интересом осмотрел лабораторию, шумно втянул запах гари, оценил беспорядок — и вдруг подмигнул: — Тебе помочь или не мешать?

— Ты трупы прятать умеешь? — хрипло выдавила я.

— А он разве умер?

— Не знаю, еще не решила.

Брэм деловито обошел тело, склонился, проверил пульс и зрачки, зачем-то расстегнул на мужчине короткую кожаную куртку и рубашку. Я смущенно отвела глаза. Не то чтоб смотреть на голый торс было стыдно, в конце концов я взрослая женщина и в своем мире чего только не творила, но новая жизнь хочешь не хочешь, а приучила к скромности.

— Помоги его раздеть, — деловито приказал Брэм.

— Чтобы замерз насмерть поскорее?

— Добить всегда успеется, но не факт, что нужно. Кажется, я знаю, что с ним, хочу проверить.

Мы вдвоем кое-как стянули с мужчины куртку. Я невольно отметила, что в целом эньян был в очень неплохой форме. Не звезда бодибилдинга, но вполне ничего: в меру крепкий, слегка загорелый. Местные аристократы не особо жаловали пляжный отдых, но, видимо, ворам и мошенникам принимать солнечные ванны не возбранялось. Брэм тем временем продолжил осмотр и удовлетворенно цокнул языком, вынимая из складок ткани тонкий алый дротик в полпальца длиной.

— Снотворное-парализатор, таким стреляют стражники. Попал неглубоко, видимо, подействовало слабо, раз Верткий Эд смог уйти и даже до тебя добраться.

— Так вот почему он запретил звать врача.

— И тут я склонен согласиться: врач обязан будет доложить о случившемся.

— Надолго этот эффект?

— Сложно сказать наверняка. От нескольких часов до пары дней. Я же не знаю дозировок и состава тоже, служебная тайна, сама понимаешь. Но есть хорошая новость: смертельных эффектов не предусмотрено.

— И кто из нас еще везучий? — я тяжело вздохнула и бессовестно облокотилась на неподвижное тело. — Этот разлегся, как у себя дома, и спит, а нам разбираться. — Несмотря на полный абсурд происходящего, мне стало легче: Эд не умер, документы у меня, ключ тоже, прослушку убрали, погони, скорее всего, нет. — Слушай, на полу, вообще-то, холодно. Давай его перетащим на диван?

Через полчаса мучений и пыхтений мы сдались: Эд оказался слишком тяжелым для одной девушки и пожилого гоблина. Не то что наверх по лестнице, мы его в соседнюю комнату не отнесли, а тащить волоком постеснялись, человек же, а не мешок картошки. К тому же рука с поводком окончательно онемела и слушаться не желала.

— Проще матрас сюда спустить, — заметил Брэм.

— Мой?

— А чей еще? У тебя запасные есть? Поспишь ночь на диване в моей каморке.

Ну, Эд, ну, джентльмен. Придешь в себя — поговорим. И о привычке связывать кого-то артефактами, и об умении подставиться под выстрел, и о милой манере падать на руки дамам. Хотя за чертежи спасибо. И за проверку. Проснешься — расскажешь о деталях. И о том, в ком я там разбираюсь, а в ком нет.

Сказать, что голова трещала, — это ничего не сказать. Она медленно разваливалась на кусочки, поскрипывая при этом, как ржавые дверные петли. Во рту стоял мерзкий сладковатый привкус, губы потрескались от сухости, а по всему телу растеклась неприятная слабость.

Эд заставил себя открыть глаза и сфокусироваться на конкретных предметах: ножках стола, коробках в углу. Вышло не с первого раза, но это было лучше, чем вязкий туман и навязчивое головокружение. События прошлой ночи смазались, воспоминания спутались, но обстановка намекала, что он не в подземелье и не в городской тюрьме, и рядом не следователь, а всего лишь один склонный к авантюрам артефактор. Есть повод радоваться.

Ведь есть, да?

— С пробуждением.

Он с трудом заставил себя повернуться на бок и тут же со стоном откинулся обратно: связанные собственным заклятием-поводком руки оказались неожиданным и не самым приятным открытием.

А может, и не стоит спешить с выводами.

— Ты в курсе, что лишать свободы беспомощного человека невежливо?

— Кто бы возмущался, — возразила Грейс, демонстрируя совершенно свободные запястья. — Во-первых, я не привыкла ночевать под одной крышей с опасными незнакомцами. А во-вторых, мало ли, чем в тебя попали, как это действует и что еще ты выкинешь. Прости, но личная безопасность мне дороже твоего утреннего комфорта. Так что предлагаю пока расслабиться и оценить мою поистине безмерную доброту.

Эд внимательно рассмотрел узел. Толково завязано, на совесть: ободок обрисовал на коже почти незаметный узор, но держал крепче цепи. Грейс точно сделала выводы относительно того, к чему стоит быть готовой.

— Месть — это мелочно, — заметил вскользь.

— Зато приятно, — она победно скрестила руки на груди. — И дает возможность поговорить на равных.

— Допустим, — он осторожно приподнялся и сел. Назойливое головокружение снова дало о себе знать, но от падения удалось удержаться. — А где мои вещи? И куртка?

— В надежном месте.

— Вот оно что…

— Ага.

— Ты же понимаешь, что придется меня отпустить? И вернуть всё, что забрала.

— Отпущу. Остальное обсудим.

— То есть как? Это моё имущество!

— Было, — лаконично отозвалась она. — Получишь обратно и хронометр, и лассо, и документы, когда я решу, что больше меня не ждут неприятные открытия вроде слежки, погони и дознавателей.

— Колти! — рыкнул Эд, теряя терпение.

— Уже девять лет как Колти, поздно возмущаться. К тому же я голодная, сердитая и невыспавшаяся. Я всю ночь за работой просидела, за тобой присматривала и вздрагивала от каждого шороха на улице. Хочешь обратно свои вещи — потрудись ответить на мои вопросы, пока я занята готовкой. Кухня наверху, хотя ты, наверное, и так в курсе. Приглашать дважды не буду, советую подниматься и идти за стол поживее: лавка откроется через час, у нас не так много времени на беседы. Завтраком, так и быть, угощу.

С этими словами она развернулась и вышла за дверь.

— Эй, — Эд возмущенно развернулся ей вслед, взмахивая связанными руками. — Ты ничего не забыла?

— Это твой поводок, — донеслось издали. — Сам распутывай, я же как-то справилась. Одной рукой, между прочим.

С кухни пахло просто возмутительно: яичницей с ветчиной и грибами, горячим хлебом и кофе с корицей. Эдвард поднялся по ступенькам на чистом упрямстве, сил хватало только на два-три шага подряд, потом накатывала слабость. Впрочем, запах настойчиво намекал, что в конце восхождения его ждет награда.

Девушка даже не обернулась, чтобы проверить, удалось ли ему освободиться, и Эд невольно улыбнулся: похоже, Грейс не сомневалась, что он справится. Мелочь, а приятно.

— Почти готово.

Он доковылял до углового диванчика и буквально сполз на него, наблюдая за процессом сервировки стола. И за хозяйкой, естественно. В простой белой блузке и темной юбке, с волосами, небрежно собранными в пучок на затылке, она казалась неожиданно простой и милой, обычной горожанкой, а вовсе не деловым специалистом, выпускником элитной академии или нанимателем проходимцев вроде него.

А еще, похоже, Грейс любила возиться на кухне. Помимо горячих блюд, на столе обнаружилась вазочка с порезанными фруктами, сливочное масло, сыр и два сорта хлеба.