Марсела знала, что Хорас ведет свою игру. В деталях, подробностях, озвучила даже мотивы и имена союзников. Знала — и молчала, пока ей это было выгодно, чтобы начать торговаться в самый неподходящий момент. Канцлеру нужны сведения о беглецах, ей — политически выгодный брак. Он желает сохранить лицо, честь семьи и влияние в высших кругах, она — получить признание и титул. Одно стоит другого, как ни крути.

Подписанный брачный контракт за информацию о местонахождении Эдварда Лодли и Грейс Колти. Изящное, но сдержанное напоминание о том, что эти сведения быстро теряют в цене. И алой нитью между строк: будете думать слишком долго, найду, кому перепродать еще дороже. Что с учетом круга знакомств прекрасной леди грозило почти что катастрофой.

Сохрани сын хоть каплю благоразумия, они бы получили эти сведения даром, или почти даром, небольшой обман в подобных играх оправдан и закономерен. А теперь придется выкручиваться, придумывая варианты на ходу.

Если сведения дойдут до короля, то об Эдварде Лодли больше не услышит ни единая живая душа: Кредигус приложит все усилия, чтобы уничтожить единственное доказательство своего провала почти тридцатилетней давности. Если слухи дойдут до газетчиков — не видать канцлеру славы как своих ушей. Дать распутной девке желаемое — просто немыслимо, Хорас теперь не выпустит из своих цепких лапок прекрасную Вивьен, будущая герцогиня — его шанс окончательно порвать с отцом и остаться на плаву.

Луис еще раз прочел последний абзац. Умница Марсела, видимо, предусмотрела и такой вариант развития событий, поэтому была предельно точна в формулировках: брак с лордом Гейбом, без указания имени. Интересно, красотка в самом деле готова делить постель с мужчиной, старше нее вдвое? Впрочем, Луис был почти ровесником короля, а с королем Марсела провела два долгих года. Не в шахматы же они играли за дверями монаршей спальни?

Канцлер тяжело вздохнул и ослабил ворот рубашки. День выдался до омерзения длинный и сложный, а откладывать принятие решения не хотелось. Немного поколебавшись, Луис поднял с пола чистый лист бумаги и потянулся к перу.

— А ну стой!

— Милорд. — Слуга замер, почтительно склонив голову. — Простите, я вас не заметил.

«Конечно. Не ожидал, если точнее, — мысленно отметил младший лорд Гейб, делая шаг из неприметного закоулка на освещенную фонарем мостовую. — Откуда мне тут взяться: я уже час как должен быть в доме невесты, и ты это отлично знаешь, подслушивал под дверью».

— Письмо, — Хорас требовательно протянул руку.

— Простите? — на лице слуги отразилось почти искреннее недоумение. — Не понимаю, о чем вы.

— Одиннадцатый час ночи. Ты служишь в доме канцлера помощником секретаря и посыльным. Живешь, ешь и спишь на расстоянии двух шагов от рабочего кабинета лорда Луиса. У тебя ни жены, ни детей, зато ты весь день носишься по городу, развозя послания отца по адресатам. Думаешь, я поверю, что сейчас ты просто решил подышать свежим воздухом? Письмо, — он нетерпеливо щелкнул пальцами.

— Н-не могу, милорд, — упрямо повторил парень, прижимая руку к груди. — Лорд Луис с меня шкуру спустит, если узнает.

— А ты не говори, — милостиво разрешил Хорас. — Я тоже не стану. И всё будет хорошо. Н-ну? Мне отбирать силой? Я могу, поверь.

Помощник секретаря нервно огляделся по сторонам и, убедившись, что на улице нет случайных прохожих, вынул из-за отворота сюртука аккуратно запечатанный конверт.

— Кому предназначалось? — младший Гейб повертел конверт в руках, но подписи не нашел. — Скажешь или мне самому прочесть?

— Нет-нет! — всполошился слуга. — Леди Марселе Вальс, велено отдать лично в руки.

— Вот как…

Хорас вынул из кармана тончайшее лезвие, аккуратно, чтобы не сломать, подцепил печать и все-таки открыл конверт.

— Что вы делаете?

Изумленный вздох и последовавшие за ним причитания о неизбежной потери работы и увольнении с самыми кошмарными рекомендациями были бессовестно проигнорированы. Младший Гейб наскоро пробежался глазами по тексту, скривился от досады и тихо выругался, затем зажег прямо в воздухе крохотный огонек и поднес к нему печать.

— Уймись, — приказал холодно, запечатывая письмо повторно. — Вот, держи. Если хватит ума держать язык за зубами, никто ничего не узнает. Просто отдай послание — и уходи. Сохранишь и работу, и репутацию. Хотя, если хочешь совет, поискал бы ты более благодарное начальство.

Он демонстративно развернулся и направился прочь. Выждал немного, давая посыльному время взять себя в руки и продолжить путь, а потом незаметно двинулся следом. Похоже, времени на то, чтобы искать союзников не остается, даже Вивьен — и ту не успеет предупредить. Придется действовать наспех и самому, однако, раз отец пообещал «рассмотреть возможность удовлетворения просьбы дражайшей виконтессы» в самые сжатые сроки, времени остается преступно мало.

Нет, а Марсела всё-таки хороша, зря он её недооценил. То, что во всем городе только одна хрупкая дева знает о местонахождении столь ценных преступников, однозначно говорило в ее пользу. Точнее, свидетельствовало о ее уме.

Хорас был уверен: получив заветное «да», она сделает всё, чтобы добыча не сорвалась с крючка. Следовательно — отправит кого-то присматривать за Лодли до прибытия людей канцлера. А значит, у него, Хораса Гейба, все-таки будет шанс довести до конца свою игру.

Домой мы возвращались уже под утро. По пути почти не разговаривали, видимо, нам обоим нужна была передышка и немного времени для раздумий. А еще я очень хотела залезть в горячую ванну. Расслабиться, дать уставшему от бесконечных прогулок телу несколько часов передышки. Причем желательно в объятиях мужчины, беззвучной тенью скользящего всего в нескольких шагах впереди меня. Хорошо бы прижаться к нему, спрятать лицо на груди, слушая, как спокойно и ровно бьется его сердце, и не думать ни о чем плохом хотя бы до обеда.

Судя по тому, что в какой-то момент Эд сбавил шаг, подошел поближе и молча, ничего не объясняя, сгреб меня в объятия, это желание было вполне взаимным.

— Эд, — тихонько простонала я, чувствуя, что его руки скользят по моим плечам и шее, зарываются в волосы, легонько тянут назад, заставляя запрокинуть голову.

— Что?

Его губы скользнули по моей щеке. Секунда — и он слегка прикусил мою губу, вовлекая в совершенно безумный, дерзкий и неуместный поцелуй. Долгий, предельно сладкий, волнующий, желанный, на который хотелось отвечать, позабыв обо всем.

— Скажешь, снова не место и не время? — прошептал он, оторвавшись от меня на мгновение, но так и не разжав рук.

— Скажу: «Делай так почаще». Хорошо?

— Ты не сердишься?

— За поцелуй? — оторопела я.

— За то, что выдернул тебя из твоего мира и втянул в это всё.

Я всей кожей ощутила, как он застыл в ожидании моего ответа.

— Знаешь, мы не уверены, правда ли это, и как бы всё сложилось в другом варианте. А гнаться за тем, что уже случилось, — самое бесперспективное дело в мире.

— Даже имея такую возможность вовсе не гипотетически?

— Не даже, а особенно.

— Ты безрассудная, — покачал головой Эд.

— Вот уж точно, не поспоришь, — я провела рукой по его щеке, на которой уже появилась колючая щетина. — Но, если ты не проведешь нас в дом прямо сейчас, не отогреешь и не дашь по-человечески выспаться, я точно взбунтуюсь.

— Ну, держись тогда, королевство.

— Никому мало не покажется, — пригрозила я, даже не пытаясь подавить зевок.

— Тогда пойдем. Безопасность Ареона превыше всего, — он потянул меня в сторону очередной темной аллеи.

— А еще говорил, что одиночка и авантюрист. Смотри-ка, несколько дней в моем обществе — и ты готов спасать всех и вся от грозной и сердитой меня.

— Ты дурно на меня влияешь, согласен.

Знакомому домику на перекрестке я обрадовалась как родному, однако Эд выходить из-под прикрытия деревьев не спешил.