До рассвета оставалось не более часа; отряд Марьотто продвигался по берегу реки, тщетно разыскивая знаки, оставленные Пьетро. Солдаты устали; они ежились под своими плащами и проклинали дождь, смывший все следы.

Марьотто из последних сил старался скрыть усталость, деланно бодрым голосом подгоняя солдат. Он, подобно им, уже почти уверился в безнадежности поисков, но не желал отступать первым. Мысли Марьотто были настолько поглощены домашним очагом, что, услышав шум, он не придал ему значения. Лишь через несколько минут Марьотто понял, что звуки не походили ни на стук дождя по шлему, ни на журчанье реки, ни на конский топот, ни на скрип деревьев под ветром. То были голоса. Два голоса – мужской и женский – обменивались короткими тревожными восклицаниями. Марьотто велел солдатам следовать за ним.

По мере приближения отряда к источнику шума голоса множились и делались громче. Марьотто выехал к высокому холму. Солдаты Скалигера, сбросив доспехи и отложив оружие, копошились в земле возле поваленного дерева. Впрочем, дерево, похоже, не повалилось, а провалилось – его удерживали на поверхности ветки, зацепившиеся за другие деревья.

В гуще копавших на коленях стоял сам Капитан Вероны. Используя металлический нагрудник в качестве лопаты, он наравне со всеми рыл мокрую землю. Тут же находилась сестра Скалигера, все еще в мужском платье. По тому, как донна Катерина переминалась с ноги на ногу, Марьотто понял, что она и сама рыла бы землю, но понимает, что суеты от ее участия будет больше, чем проку.

Мари спешился и приблизился к Катерине.

– Мадонна, что они ищут?

Катерина вспыхнула и сжала губы.

– Марьотто! Слава богу! Это ведь пещера, да? Твой будущий зять показал нам дорогу. Бонифачо намекал, что Ческо и Детто находятся под землей. – Катерина указала на подножие холма. – Когда мы приехали, почва уже провалилась. Они там, внутри. Мы стараемся их вызволить.

Секунду поразмыслив, Марьотто воскликнул:

– Какой же я болван! Это же ясно, как день! Но, мадонна, а вдруг Бонифачо просто пытался ввести вас в заблуждение? Вы уверены, что дети под землей?

– Мы нашли следы копыт в той части входа в пещеру, где крыша не обрушилась. А еще рубашку Пьетро, его сапоги и костыль. И Пьетро, и дети точно здесь – они похоронены заживо. Посмотри на дерево. Оно явно упало не позднее чем два часа назад – даже сторона, которая сейчас снизу, мокрехонька от дождя.

Марьотто возразить было нечего, и он вызвался помогать.

– Мадонна, куда мне бросить своих солдат? – спросил он, скидывая доспехи.

Катерина взглянула на брата, который уже по колено стоял в яме, выкопанной им и его двадцатью рыцарями.

– Ройте у входа в пещеру. Мы начали отсюда, потому что там было бы некуда кидать землю. Попробуй выстроить своих людей цепью – пусть передают землю друг другу. Может, хоть тебе повезет.

Марьотто стукнул себя ладонью по лбу и побежал, увязая в глине, к подножию холма. Он держался за поваленное дерево, чтобы не упасть. Вывороченные корни указывали в черное небо, шевелились и гнулись на ветру, словно пальцы рук, простертых к Господу.

Отряд тотчас бросился выполнять приказ. Солдаты понимали, что вероятность обнаружить детей живыми близка к нулю, но старались изо всех сил. Они выполняли свой долг.

Они докопались до туннеля. Зажгли факел, и в его свете Мари и двое солдат орудовали нагрудниками, вынося на поверхность кучи вязкой земли и передавая их дальше, по цепочке. Последний в цепи сбрасывал землю у входа в пещеру. Скоро солдаты поймали ритм; они стали петь, двигаться и ворчать в унисон, и работа пошла быстрее.

Поработав достаточное количество времени, Марьотто определил на свое место в начале цепочки одного из солдат, а сам выбрался на поверхность. Он подставил дождю грязные руки и страстно пожелал, чтобы небо прояснилось. Подвалы в замке Монтекки наверняка уже затоплены; затоплены и курятники, и псарни. В ушах его прозвучал голос отца: «Уж в этом-то году обязательно выроем дренажную канаву!» – отец давал такие обещания каждый год, как только начинались летние ливни. Мари даже не представлял, насколько соскучился по родным и по дому.

Он шагал, сжимая и разжимая кулаки, чтобы снять усталость, и смотрел вокруг, на земли своего отца. На свои земли. Незаметно Марьотто удалился от копавших настолько, что перестал слышать их голоса. Хватит прохлаждаться, решил он.

В этот момент ветер сменился, и шум дождя стал меньше ровно на йоту. До слуха Марьотто долетел странный звук, похожий на кошачье мяуканье. Взяв на всякий случай палку, Марьотто пошел на звук, стараясь абстрагироваться от далеких криков солдат и навязчивого шума дождя. За деревом дернулась тень. Неужели это?..

Да, это был конь. Гнедой, принадлежавший Пьетро, стоял привязанный к дереву. У ног коня копошилось что-то маленькое. Оно-то и мяукало.

Марьотто бросился к шевелящемуся комку и сдернул с него плащ. На юношу огромными, красными, уставшими бояться глазами смотрел маленький мальчик. Слишком маленький, чтобы быть бастардом Кангранде. Отложив палку, Марьотто склонился над ребенком.

– Привет, малыш. Ты, наверно, Детто. Рад встрече. Меня зовут Мари.

Луиджи Капуллетто рассматривал знак благосклонности судьбы. Воспользоваться или нет?

Когда они с Антонио расстались, Луиджи не ускакал вперед по дороге, а затаился в кустах и видел, как брат проехал мимо. Луиджи не сомневался: Антонио знает, где находятся похищенные дети – слишком уж братец был сосредоточен, слишком отрешен, не зубоскалил, как это за ним водилось. И от него, Луиджи, Антонио не просто так отделался – видно, решил всю славу за спасение сына Кангранде себе присвоить. С него станется. Думая такие мысли, Луиджи осторожно следовал за своим ненавистным братом.

Однако болван не нашел ребенка – он нашел неверную возлюбленную. К своему немалому удовольствию, Луиджи наблюдал, как Антонио отвергли вторично. Когда все скрылись, Луиджи поднял серебряный кинжал с именем Мари. Тогда он еще не знал, для чего может пригодиться кинжал. Теперь все стало ясно. О, он уничтожит брата, избавится от него раз и навсегда.

Наклонившись, Луиджи пристроил кинжал куда следует.

Кангранде, грязный, усталый, смотрел на лужу, образовавшуюся в яме, над которой столь отчаянно трудились его люди. Кругом горели факелы и фонари, каждую минуту прибывали новые помощники с мотыгами, лопатами и собаками. Катерина стояла рядом. Брат и сестра все внимание сосредоточили на яме; оттуда солдаты ведрами вычерпывали воду, но как медленно, боже, как медленно! Кангранде и Катерина заметили молодого человека, лишь когда он оказался совсем рядом.

– Мадонна да Ногарола! Кажется, это ваш мальчик…

– Мама! – Малыш потянулся к Катерине, забыв о своей раненой ручонке. Измученный, опустошенный страхом, он повис на шее у матери.

Из ямы показалось несколько голов. Срывающимся голосом Мари в двух словах объяснил, как нашел Детто. Катерина только повторяла:

– Спасибо, Марьотто, спасибо!

Счастливое обретение одного ребенка придало солдатам сил – работа закипела, все будто забыли об усталости. Кангранде обнял Марьотто, такого же грязного, как он сам.

– Боже мой, Мари, ты, похоже, восстал из собственной могилы. Молодец. Наверно, в спешке мы проглядели еще какие-нибудь знаки. Возьми несколько человек, самых усталых, прочеши с ними окрестности. А мы продолжим копать. – Капитан указал на новый отряд.

Среди вновь прибывших был Баилардино. При виде Детто он разразился радостным воплем. Катерина передала ему мальчика, уже сонного. У Баилардино подкосились ноги. Он прижал сына к груди и не отпускал до самого утра.

Как было приказано, Марьотто взял факелы, собак, выбрал самых усталых солдат и повел их вниз по склону. Кангранде присоединился к маленькому отряду, однако у подножия холма повернул ко входу в пещеру. Там громоздилась гора земли, с каждой минутой становившаяся выше. Скалигер громко объявил о том, что один из мальчиков найден, чтобы воодушевить людей.