«Секретное поручение, – думал Пьетро. – Это опасно. Опасно было уже вести со Скалигером беседы о судьбе и звездах. Так вот к чему он клонил! Однако Скалигер ошибается – я совершеннейший болван. Я не разгадал его намерений!»

Кангранде принял молчание юноши за смущение и решил вступиться за него.

– Ты ведешь себя недостойно, сестра. Доверие нельзя обещать. Доверие либо есть, либо нет. Синьор Алагьери дважды повел себя как самый преданный друг. Это ли не доказательство?

– Я снесу оскорбление. – Донна Катерина отошла от Пьетро. – В любом случае, это не моя тайна, так ведь?

Если это и был выпад, Кангранде не стал его отражать. Пьетро теперь стал замечать, как часто Кангранде игнорировал колкости своей сестры – а это были именно колкости.

– Так о чем ты говорил, Пьетро? – сменил тему Кангранде. – О том, что человек отвечает за свои поступки, но не за свою судьбу?

– Смею заметить, это вы сказали, мой господин…

– Сегодня мы проверим, насколько непреклонна судьба. Мы посмотрим, всегда ли сбывается предначертанное небом. – Взгляд ярко-синих глаз Кангранде стал жестким. – Если моя судьба предопределена, звезды убедятся, что я, несмотря на их волю, веду себя как подобает Борзому Псу.

В первый раз Пьетро услышал эти два слова из уст самого Капитана.

«Похоже, Скалигеру более всего нравится называться Борзым Псом».

Однако от отвращения, с каким Скалигер произнес свое прозвище, юноше стало жутко.

Пьетро приоткрыл дверь в комнату своего отца. Данте и Поко оба спали. Пьетро прокрался в угол к сундуку, вздрагивая от каждого скрипа половицы. Вор с костылем – хорош, нечего сказать. Пьетро еле сдержался, чтобы не фыркнуть, представив, что смотрит на себя со стороны. Открыть сундук бесшумно было невозможно, так что юноша решил не продлевать скрежет и просто дернул крышку.

Разумеется, Поко тотчас проснулся и сел на постели.

– Пьетро? Что ты делаешь?

– Ищу штаны. – В доказательство Пьетро потряс штанами перед догорающей жаровней.

На физиономии Поко отразилось недоумение.

– Зачем они тебе?

– Собираюсь в дорогу. – «Не хочешь, чтобы Поко поверил – скажи ему правду».

– Это из-за твоей дурацкой ноги?

– Заткнись.

– А ты у отца разрешения спросил?

– Нет. Но если ты хочешь его разбудить, я подожду.

Поко показал фигу, лег и отвернулся к стене. Пьетро вышел из комнаты. В коридоре он остановился и не без труда натянул непривычный предмет гардероба. Взглянув на свои ноги, юноша с удовлетворением убедился, что повязка совсем не видна. Он надел башмаки и поднял костыль. На первом этаже, под гобеленом с пасторальной сценой, Пьетро обнаружил, как и говорила Катерина, спиральную лестницу, ведущую вниз. Держась рукой о стену, он кое-как спустился. Было промозгло, резко пахло плесенью. Пьетро принялся тереть нос, чтобы не чихнуть. Узкий туннель полого поднимался. К счастью, Кангранде оставил зажженную свечу, а то пришлось бы Пьетро пробираться в кромешной темноте.

Через три минуты он вышел из туннеля. Перед ним оказалась глухая стена. Пьетро не без труда нашарил рычаг и отодвинул деревянную панель. В нос ему ударил запах сырой соломы, какой бывает в конюшне. Юноша проскользнул в отверстие, и панель тотчас за ним закрылась.

В конюшне уже ждал Кангранде с двумя оседланными лошадьми. Обе неспроста были темной масти. Скалигер обернулся на шорох соломы.

– Быстро ты справился. Все прошло гладко?

– Да, мой господин.

– Хорошо. Я сам выбрал для тебя лошадь – надеюсь, ты не возражаешь?

Для себя Капитан оседлал огромного вороного коня, а для Пьетро – гнедого, низкорослого, коротконогого и с длинным туловищем, приученного к иноходи. Юноша провел рукой по конской шее. Под темной шкурой заходили мускулы. Чудесный молодой конек, недавно ставший под седло.

Пьетро даже не представлял, какую заботу проявил Скалигер, выбирая для него коня. Такие кони не отличались быстротой, зато умели передвигаться плавно; благодаря этой особенности, а также невысокому росту они были незаменимы для перевозки раненых и престарелых.

Капитан прихватил два запасных плаща. Его плащ, перекинутый через круп коня, скрывал меч, притороченный к седлу. Меч этот передавался в семействе делла Скала из поколения в поколение. Ни драгоценных камней, ни чеканки не было на деревянной рукояти на одну ладонь. Противовес с крестообразной позолоченной гардой соединяла тонкая полоска металла. Общая длина меча в два раза превосходила длину предплечья Скалигера. По обоюдоострому лезвию шла гравировка. Меч тускло сверкнул, когда Кангранде вытащил его из ножен.

Под плащом, перекинутым через круп низкорослого конька, Пьетро обнаружил меч, тоже с рукоятью на одну ладонь, и длинный широкий кинжал.

– А щиты мы возьмем? А шлемы наденем? – спросил юноша.

– Никаких щитов и шлемов, – отвечал Кангранде. – Надень-ка лучше вот это. – И он протянул Пьетро стеганый жилет. – Полное вооружение замедлит бег наших коней, да и нас выдаст. Мы же должны производить впечатление неудачливых путешественников.

Пьетро завязал шнуровку жилета. Кангранде достал еще два плаща, два шарфа и две широкополые шляпы, которые должны были прикрыть их от дождя.

– Не обижайся, Пьетро, но я привяжу твоего коня к своему, – произнес Скалигер. – Мой пойдет первым. Не хватало нам с тобой еще оторваться друг от друга в такую непогоду. Стараться же перекричать бурю там, куда мы едем, я и врагу не посоветую.

Заинтригованный Пьетро отвечал, что ничего не имеет против.

– А посоветую я вот что: чтобы меньше тревожить рану, садись-ка ты в седло по-арабски. Или почти по-арабски. Левую ногу вдевай в стремя, вот так, а правое колено пристрой на седле. Дай помогу. А теперь прикрой правую ногу плащами. Отлично. Надеюсь, повязка не промокнет. Тебе больно?

Пьетро было очень больно, однако он не посмел в этом признаться.

Не успел Кангранде отойти к своему коню, как из дверного проема послышался голос:

– Вид у вас весьма внушительный. Может, заодно ограбите какого-нибудь купца, раз уж выбрались в такую погоду из дому?

Донна Катерина принесла фляги с вином и сверток, от которого шел пряный запах. Только теперь, увидев припасы в руках хозяйки, а не слуги, Пьетро понял, насколько секретная вылазка им предстояла.

Вручая фляжки и сверток брату, Катерина попросила:

– Обязательно поешь в дороге, Франческо. Силы тебе понадобятся.

– Там видно будет, – отвечал Кангранде. – В любом случае, еда пригодится Пьетро.

Катерина покачала головой.

– И в кого ты такой упрямый! – Из складок платья она извлекла длинный металлический предмет шириною в ладонь. – Вот, подарок не забудь.

Кангранде открыл створки. Пьетро подался вперед и увидел, что это трехчастный позолоченный складень со святыми на внешних панелях и Марией с Младенцем на центральной панели.

Кангранде, прищурившись, рассматривал изображения.

– Это святой Джованни, – раздумчиво произнес он. – А второго святого я что-то не узнаю.

– Это же святой Зено.

Пьетро вспомнил, что святой Зено считался покровителем Вероны.

Кангранде осторожно закрыл створки.

– Когда только ты успела его заказать?

– Много лет назад, специально для такого случая.

– Я очень тронут. – Кангранде положил складень в кожаную сумку, притороченную к седлу, и вскочил на коня.

– Обещай мне, что будешь благоразумен. – Катерина погладила конскую шею.

Кангранде наклонился, сдвинул шляпу на затылок и поцеловал сестру в лоб. Она отступила и распахнула дверь конюшни. Шум дождя оглушал. Кангранде плотнее запахнул плащ и пришпорил коня. Конь, нимало не испугавшись дождя, ринулся прямо в ночь, добавив собственный топот и играющие под вороной шкурой мускулы к дрожи мокрой земли и ветру, облеченному в тусклую плоть воды.

Пьетро хотелось попрощаться с донной Катериной, однако веревка, связывавшая коней, заставила его пришпорить своего гнедого. Конь отреагировал немедленно. Пьетро успел улыбнуться Катерине из-под шляпы. Катерина улыбнулась в ответ. Сердце юноши забилось с такой силой, что первые несколько секунд он не замечал дождя, забарабанившего по шляпе, едва конь вынес его из тускло освещенной духоты конюшни.