Марьотто веселился от души.
– В среду состоится помолвка. Будет торжественный ужин, поздравления и…
– И свежезаколотый Монтекки на десерт, – взревел Антонио.
Они оказались теперь в стойлах, прилегающих к Арене. Там их ждали боевые кони в полном снаряжении, с притороченными к седлам мечами и щитами. Церемония обещала быть пышной.
Пьетро подсадили. Уже сверху он спросил:
– Так кто твоя невеста? Небось какая-нибудь пожилая вдова?
Антонио не ответил, только смерил Пьетро мрачным взглядом.
– Она из Падуи, – продолжал веселиться Марьотто.
– Не может быть!
– Мало того, – Марьотто прямо-таки сиял, – она родственница да Каррары!
Пьетро стало не до смеха.
– Что ты сказал?
– Да-да, она – племянница этого ублюдка, – простонал Антонио. – Отец ходил к Капитану, и они решили, что лучше всего скрепить мир с Падуей браком. А поскольку у Кангранде нет родственников подходящего возраста, в подарок семейке Каррары приготовили меня.
– Это… это выгодный брак, – произнес Пьетро.
Он мало что знал о семье Антонио; ясно было одно – при их общественном положении заключить такой союз без помощи Кангранде не представлялось возможным. Капитан явно осыпает милостями семейство Капеселатро.
«Сколько же у них денег?»
Антонио сразу ощетинился.
– Не думай, что она слишком хороша для меня, – проворчал он, словно мысли Пьетро прочитал. – Не утруждай свои благородные мозги.
– Я ничего такого не сказал, – нахмурился Пьетро.
– Конечно, не сказал. Никто ничего такого не говорит. У тебя же все на лице написано. И у тебя тоже, Мари! – Он занес кулак, но в последний момент передумал. – Всем интересно, почему мы уехали из Капуи и как нажили капитал. А как другие наживают? Нами брезгуют, потому что мы богачи только в первом поколении. Мы деньги в рост даем. А как твои предки разбогатели, а, Марьотто? Не конокрадством ли? Что молчишь?
Со стороны Антонио это были жестокие и грубые слова; хуже того, это были слова правдивые. Монтекки, богатые и уважаемые землевладельцы, действительно разбогатели благодаря одному члену семьи, знаменитому конокраду. Даже девиз семьи, «Montibus in claris simper vivida fides», имел прямое отношение к этому роду занятий. Примерный перевод был – «Вера крепнет в горах». Выражение пошло от разбойников, молившихся, чтобы их не поймали с крадеными лошадьми.
Вокруг уже толпились молодые люди в пурпуре и серебре. Одни пытались шутить, чтобы скрыть волнение, другие нетерпеливо озирались.
– Забирай, – произнес Марьотто ровным голосом.
Но Антонио крепко обиделся.
– И не подумаю.
Марьотто уже собирался стукнуть Антонио по голове, но Пьетро направил коня прямо на них, держа костыль наперевес.
– Как вам не стыдно! Разве так полагается вести себя рыцарям?
Вид у Марьотто был кровожадный.
– Рыцарям полагается защищать свою честь!
– Тогда подумай о бесчестье, которое ждет твою семью, если тебя сегодня не посвятят в рыцари. Антонио, если тебе непременно нужно на кого-нибудь злиться, злись на меня. Извинись перед Марьотто, и закроем эту тему.
Остальные молодые люди уже собрались в туннеле, что вел на Арену.
– Прости меня, Мари, – мрачно произнес Антонио.
Марьотто выдержал паузу.
– Надо было дать тому типу насадить тебя на копье.
– Зря я тогда стащил тебя с лошади.
– Ты рухнул.
– Хорошо. Я рухнул.
– Во время Палио я тебя прикончу.
– Смотри сам раньше не кончись.
Марьотто поднял серебряный кинжал.
– Не забывай, у меня клинок с твоим именем.
– А у меня – с твоим, – парировал Капеселатро.
И перепалка пошла по второму кругу.
– Эй, вы двое, – снова вмешался Пьетро, – мое имя тоже вытравлено на клинке, но это еще ничего не значит.
– Да не волнуйся ты так, Пьетро, – сказал Мари.
Они ехали в хвосте колонны будущих рыцарей.
– Вот-вот, – подхватил Антонио. – А то еще поседеешь до времени.
Если и поседею, то по крайней мере не от попреков жены.
– В точку! – воскликнул Марьотто.
Антонио рассмеялся. В туннеле было темно и довольно тепло.
– Зато я не угодил в монахи. Пьетро, ты видел того бедолагу, что прислуживал епископу с аббатом?
Пьетро вспомнил молодого монаха со свеженькой тонзурой.
– Видел. И как его только угораздило?
– Может, он юношей предпочитает, – предположил Антонио. Ни Марьотто, ни Пьетро не решились бы высказать такое вслух. – Я же, хвала Господу, избежал монастыря. А с женой уж как-нибудь справлюсь.
– В женитьбе нет ничего плохого, – заметил Марьотто.
– А ты откуда знаешь?
– Я не знаю. Я просто хотел тебя подбодрить.
– Ну так попроси папочку найти тебе невесту, – ласково предложил Антонио. – Вместе и полезем под ярмо.
– Нет уж, спасибо. – Марьотто ударил себя кулаком в грудь. – Мне дорога свобода. Хочу, прежде чем жениться, немножко пожить в свое удовольствие.
– Спасибо, ты настоящий друг. – Антонио закатил глаза.
– Тише вы! – шикнул Пьетро.
Распорядитель дал сигнал выезжать на Арену и принялся наставлять молодых людей. Трое в хвосте туже затянули свои фарсетто.
– Я серьезно, Пьетро, – зашептал Антонио. – Отобедай сегодня с нами. Не хочу оставаться с ней наедине. Мари уже согласился.
– Хорошо, – шепотом пообещал Пьетро.
И они выехали на Арену под громкие аплодисменты. Февральское солнце стояло в зените.
Пятнадцать будущих рыцарей являли собой замечательное зрелище. Наряды их, в остальном совершенно одинаковые, отличались только перьями на шляпах. Не было двух одинаковых перьев – на одной шляпе полыхал круглый глаз павлиньего пера, на другой отливало изумрудом перо утиное…
Юноши въехали на Арену с запада, с противоположной от балкона Скалигера стороны, сделали два круга и остановились в самом центре Арены. Там они спешились и преклонили колени. Пьетро и то и другое стоило боли и усилий.
Звучным своим голосом Кангранде зачитал имена избранных. Когда он дошел до триумвиров, ему пришлось выдержать паузу – столь оглушительны были аплодисменты. Затем Кангранде велел кандидатам помолиться и огласил кодекс чести. Прежде всего он назвал три главных принципа – верность данному слову, порядочность, помощь Церкви и четыре категории нуждающихся в защите рыцаря – Церковь, вдов, сирот и притесняемых.
Вперед выступил епископ Франциск. С балкона он зачитал десять заповедей рыцаря:
– «Рыцарь должен верить всему, чему учит Церковь, и соблюдать все ее предписания. Рыцарь должен защищать Церковь. Рыцарь должен уважать слабых и служить им защитою. Рыцарь должен любить страну, в которой появился на свет. Рыцарь не должен отступать перед врагом. Рыцарь должен вести беспощадную войну против язычников. Рыцарь должен скрупулезно исполнять свои обязанности феодала, если только они не противоречат законом Божиим. Рыцарь никогда не лжет и всегда держит данное им слово. Рыцарь должен быть щедрым и великодушным по отношению к каждому человеку. Рыцарь должен везде и всюду сражаться на стороне добра и справедливости против зла и подлости». А теперь, – закончил епископ, – я буду по очереди называть ваши имена, а вы будете провозглашать каждый по два принципа из кодекса чести. Синьор Беллинцона, начинайте.
Боже. Пьетро никто не предупредил! В кодексе тридцать шесть принципов. Какие же выбрать? Этот выбор имел огромное значение – им определялась вся будущая жизнь Пьетро, начиная с сегодняшнего дня.
В начале строя юноша по фамилии Беллинцона, вскинув голову, воскликнул:
– Я посвящу свою жизнь борьбе за свободу, справедливость и добро! Я никогда не нанесу удара сзади!
Раздались аплодисменты.
Следующий кандидат провозгласил:
– Я буду вершить правосудие. Я приму смерть на поле битвы и встречу ее с честью.
Он назвал сразу три принципа! Умереть на поле битвы и встретить смерть с честью – два разных принципа, а не один. Пьетро подавил желание вмешаться и свершить правосудие уже сейчас, не дожидаясь посвящения.
