— Я у восточных ворот. Выбирайтесь из давки, чтобы я вас заметил. — Он говорил низко и деловито. — И поторапливайтесь, снаружи шлюза что-то происходит.

Они стали выбираться из толпы и увидели, что Фрэнк находился внутри стены и махал им рукой.

— Давайте сюда, — позвал их его голос, раздавшись у них в ушах. — Не будьте стадом баранов — нет нужды быть похороненными вместе со всеми, когда шатер потеряет целостность. Мы можем срезать где угодно. Пойдем прямо к самолетам.

— Я же говорила, — начала Майя, но Фрэнк оборвал ее.

— Заткнись, Майя, мы не могли отсюда убраться, пока не произошло бы что-то вроде этого, помнишь?

Близился закат, и солнце струилось в проеме между горой Павлина и пылевым облаком, окрашивая последнее снизу в яркие марсианские тона, привнося порцию адского света в эту рваную картину. Сквозь прорывы в шатре теперь проникали фигуры в камуфляжной форме. Снаружи были припаркованы крупные транспортные шаттлы, и из них появлялось все больше и больше военных.

Из переулка появился Сакс.

— Не думаю, что мы сумеем добраться до самолетов, — сказал он.

Затем из мрака возникла фигура в прогулочнике и гермошлеме.

— Пойдемте, — сказал незнакомец на их частоте. — За мной.

Они уставились на него.

— Ты кто? — спросил Фрэнк.

— За мной!

Незнакомец был невысок, и за его забралом была видна звериная ухмылка. Узкое темнокожее лицо. Он двинулся по дорожке, ведущей к медине, и Майя первой пошла за ним. Повсюду метались люди в шлемах; те, кто был без шлемов, распластались на земле, где уже умерли или еще умирали. Сквозь шлемы были слышны сирены, слабые и истощенные, а под ногами чувствовались вибрации, своего рода сейсмические удары, но все остальное происходило в тишине, нарушаемой лишь звуками их собственного дыхания и голосов, звучащих у них в ушах. «Куда мы?» — «Сакс, ты здесь?» — «Он ушел туда» и так далее. Это был странный сокровенный разговор, если учесть, в каком беспросветном хаосе они бежали. Оглядываясь на ходу, Надя чуть не наступила на мертвую кошку, которая валялась в траве, будто спала.

Мужчина, за которым они следовали, похоже, напевал мелодию на их частоте, что-то вроде бум, бум, ба-дум-дум дум — это вроде бы была тема Пети из «Пети и волка». Он хорошо знал каирские улицы, сворачивая в тесном лабиринте медины, не останавливаясь ни на мгновение, чтобы подумать. Он привел их к городской стене менее чем за десять минут.

Подойдя к стене, они вгляделись сквозь деформированную ткань шатров во мрак, что царил снаружи, в безликие фигуры в форме, разбегающиеся по южной окраине Лабиринта поодиночке или группами по двое-трое, точно в броуновском движении.

— Где Илья? — спросила вдруг Майя.

Никто не знал.

Затем Фрэнк указал:

— Смотрите!

Внизу на дороге, с востока, появились марсоходы, выбравшиеся из Лабиринта Ночи. Это были быстрые машины незнакомой формы, и они выступали из сумрака с выключенными фарами.

— Это еще кто? — проговорил Сакс.

Он повернулся за ответом к их проводнику, но того уже не было — он снова исчез в переулках.

— Это все еще частота первой сотни? — спросил новый голос.

— Да! — ответил Фрэнк. — Кто это?

— Это Мишель?! — вскрикнула Майя.

— Хороший слух, Майя. Да, это Мишель. Слушайте, мы здесь, чтобы забрать вас отсюда, если вы этого хотите. Они, судя по всему, уничтожают всех из первой сотни, до кого могут дотянуться. Так что мы подумали, что вы захотите к нам присоединиться.

— Полагаю, мы готовы к вам присоединиться, — сказал Фрэнк. — Но как?

— Вот это как раз загвоздка. Проводник привел вас к стене?

— Да!

— Хорошо. Это был Койот, он в этом мастер. В общем, ждите там. Мы отвлечем их внимание где-нибудь в другом месте, а потом подберемся прямо к вашему участку стены.

Спустя всего несколько минут, которые, однако, по их ощущениям, тянулись, как целый час, взрывы сотрясли город. Они увидели вспышки света на севере, со стороны космопорта. Мишель вернулся на связь:

— Зажгите на секунду свет на шлеме.

Сакс приник головой к стене шатра и включил свет, быстро осветив конус задымленного воздуха. Видимость упала метров до ста, а то и меньше, и вроде бы продолжала уменьшаться. Но голос Мишеля ответил:

— Есть контакт. Теперь прорезайте стену и выходите наружу. Мы почти на месте. Как только вы окажетесь в шлюзах наших марсоходов, мы поедем дальше, так что будьте готовы. Сколько вас?

— Шестеро, — ответил Фрэнк после секундной паузы.

— Прекрасно. У нас две машины, так что все нормально. По три в каждую, хорошо? Давайте готовьтесь, сделаем все быстро.

Сакс и Энн прорезали ткань шатра ножичками из набора, что носили на запястье; они походили на котят, обдирающих портьеры, но сумели быстро проделать дыры достаточно крупные, чтобы пролезть, и все вскарабкались на парапет высотой по пояс, после чего оказались на гладком реголите у подножия стены. За их спинами после серии взрывов взлетел на небо корпус жизнеобеспечения, осветив разрушенный город вспышками, прорезавшими мглу, словно вспышки фотоаппарата, запечатлевшего отдельные моменты, прежде чем все сгинуло во мраке.

Внезапно те же странные марсоходы, что они уже видели, появились из пыли и затормозили перед ними. Они распахнули двери внешних шлюзов и ввалились внутрь: Сакс, Энн и Саймон в один, а Надя, Майя и Фрэнк во второй. Когда марсоходы рванули с места и тут же стали набирать скорость, они не удержались на ногах.

— Ой! — воскликнула Майя.

— Все залезли? — спросил Мишель.

Они назвались по именам.

— Хорошо. Рад, что вы здесь! — произнес Мишель. — Положение становится все тяжелее. Я только что узнал, что Дмитрий и Елена мертвы. Их убили в Эхо-Оверлуке.

В воцарившемся молчании они слышали, как шины терлись о гравий дороги.

— Какие быстрые марсоходы, — заметил Сакс.

— Да. И они здорово поглощают удары. Но, боюсь, их сделали как раз для таких случаев. Когда доберемся до Лабиринта, придется их оставить — они слишком заметны.

— А у вас есть невидимые машины? — спросил Фрэнк.

— Можно и так сказать.

После того как они полчаса протряслись в шлюзах, марсоходы ненадолго остановились, и они перешли в главные помещения. И в одном из них оказался Мишель Дюваль, седой и морщинистый старик, глядящий на Майю, Надю и Фрэнка сквозь слезы. Он обнял каждого по очереди, смеясь странным, сдавленным смехом.

— Вы отвезете нас к Хироко? — спросила Майя.

— Да, попытаемся. Но ехать надо далеко, а условия не очень хороши. И все же я думаю, мы справимся. О, как же я рад, что мы вас нашли! Вы не представляете, насколько это ужасно — искать, искать и находить лишь мертвые тела.

— Представляем, — ответила Майя. — Так мы нашли Аркадия, а Саша погибла сегодня, и Алекс, Эдвард и Саманта. И Илья, наверное, тоже…

— Да. Что ж, постараемся, чтобы больше этого не случалось.

На экране появилось внутреннее помещение второго марсохода, где Энн, Саймона и Сакса сухо приветствовал молодой незнакомец. Мишель, обернувшись, посмотрел через лобовое стекло и шикнул. Они были в начале одной из многочисленных ящикообразных долин, ведущих к Лабиринту, и круглый ее край резко спускался вниз. Дорога, что уходила к нему, раньше тянулась по искусственному наклонному съезду, который был устроен для ее поддержки, но теперь его там не оказалось — он был взорван и дорога вместе с ним.

— Сейчас пойдем пешком, — сказал Мишель немного погодя. — На дне нам все равно пришлось бы бросить машины. Идти придется всего километров пять. У вас в костюмах достаточно запасов?

Они пополнили свои воздушные резервуары и снова надели гермошлемы. Затем вышли через шлюзы.

Выбравшись наружу, они встали и осмотрели друг друга — шестеро беженцев, Мишель и молодой водитель. И ввосьмером двинулись в путь пешком, в темноте, освещаемые лишь фонарями на шлемах, пока спускались по коварному участку разрушенного съезда. Затем, когда дорога появилась снова, они выключили фонари и продолжили путь по круто спускающейся гравийной дорожке поистине длинными скачками, что было наиболее удобным способом передвижения под таким углом. Ночь была беззвездной, и ветер свистел по каньону, окружая их со всех сторон, иногда взлетая такими сильными порывами, что они чувствовали, как их отбрасывает назад. По ощущениям это действительно было началом новой пылевой бури; Сакс бормотал что-то об экваториальной буре вместо глобальной, но что им предстояло — сказать было невозможно.