Открытие комплекса в Брэдбери-Пойнте ускорило поиски, когда выяснилось, что регион не уступает крупнейшим земным месторождениям и, вероятно, сопоставим с Бушвелдским комплексом в Азании. И вот — золотая лихорадка в Нилосирте. Посещал это место и Гельмут Бронски.

Место, которое оказалось маленьким и утилитарным… но это было только начало. Реактор Риковера и несколько перерабатывающих заводов, плюс останец, в котором размещались жилища. Шахты были разбросаны по низинам между останцами. Бун подъехал к жилищу, подключил марсоход к гаражу и вошел через шлюз.

Внутри его встретил приветственный комитет, после чего его отвели в конференц-зал со стеклянными окнами.

Как ему сообщили, в Брэдбери находилось около трехсот человек, все работали на УДМ ООН и прошли обучение в консорциуме «Шеллалко». Для него провели краткую экскурсию, из которой он узнал, что здесь были смешаны южноафриканцы, австралийцы и американцы — и все они радостно пожимали ему руки, — примерно три четверти составляли мужчины, бледные и чистые, больше похожие на лабораторных техников, чем на чумазых троллей, которых Джон представлял себе при слове «шахтер». Они рассказали, что большинство здесь работали по одно- и двухлетним контрактам и считали оставшееся время по неделям, а то и по дням. Шахтами управляли, как правило, дистанционно, и их не на шутку взволновало, когда Джон попросил спуститься вниз, чтобы осмотреть одну из них.

— Это же просто дыра, — сказал один.

Бун лишь невинно смотрел в ответ, а затем, после очередного неловкого мгновения, они начали собирать сопровождающую группу, чтобы провести его в шахту.

На то, чтобы надеть прогулочники и выйти через шлюзы, им понадобилось два часа. Добравшись до края шахты, они поехали по наклонной дороге, уходящей в ступенчатую овальную яму в пару километров длиной. Там они выбрались из транспорта и последовали за Джоном, когда тот двинулся вперед. Окруженные большими автоматизированными бульдозерами, самосвалами и землеройными машинами, его четверо спутников глядели сквозь забрала во все глаза — бдели, присматривая за диким зверем, вышедшим на свободу, как подумал Джон. Он смотрел на них, изумленный такой робостью, и вдруг осознал, что теперь Марс мог казаться кому-то просто неблагоприятным вариантом перевода по работе — адской смесью Сибири, диких районов Саудовской Аравии, Южного полюса в зимний период и «Нового мира».

Или, возможно, они считали его опасным человеком, с которым лучше было не выходить вот так. Это их пугало. Несомненно, все слышали об упавшем самосвале — может, дело именно в нем. Или было что-то еще? Может, эти люди знали о чем-то, чего не знал он? Поразмыслив над этим какое-то время, Джон понял, что вот-вот протрет на них глазами дыру. Он думал о падающем самосвале как о происшествии, которое может случиться всего раз. Но ведь его передвижения легко отследить — все знали, где он сейчас находится. А каждый раз, выходя наружу, человек становился просто странником, как говорили некоторые. И в шахтах слонялось много диких зверей…

Но они вернулись без происшествий. Позже в тот вечер у них состоялся привычный ужин и вечеринка в его честь, где много пили, употребляли омегендорф, шумно разговаривали; группа молодых крепких инженеров с радостью узнала, что Джон Бун — забавный человек, с которым можно отлично провести время. Вполне распространенная реакция среди новичков, особенно молодых людей. Джон болтал с ними, приятно проводя время и незаметно, как ему казалось, расспрашивая их о своем деле. О Койоте они не слышали, но тема их заинтересовала, поскольку они знали о Большом человеке и тайной колонии. Койот явно был героем историй иного толка; о нем слышали лишь немногие — и все они, насколько знал Джон, из первой сотни.

И все же недавно к шахтерам заглядывали необычные гости — арабский караван, огибающий край Великой Северной равнины. И, как ему сказали, арабы клялись, будто видели неких «затерянных колонистов», как они их назвали.

— Любопытно, — ответил Джон.

Ему казалось маловероятным, что Хироко или кто-либо из ее команды стали бы кому-то показываться, но кто знал наверняка? Он мог, однако, все проверить сам; в любом случае, в Брэдбери-Пойнте ему больше нечего делать. Для раскрытия преступления, как он теперь понимал, детектив мог сделать мало полезного. Он все же провел еще пару дней, наблюдая за горными работами, но его лишь сильнее потрясли масштабы процесса и возможный ущерб, какой могли нанести автоматизированные землеройные машины.

— Что вы собираетесь делать со всем этим металлом? — спросил он после того, как заглянул в очередную открытую шахту, расположенную в двадцати пяти километрах от жилищ. — Ведь доставить его на Землю выйдет дороже его собственной стоимости, разве не так?

Руководитель горных работ, темноволосый мужчина с острыми чертами лица, усмехнулся.

— Мы придержим его до тех пор, пока он не будет стоить дороже доставки. Или пока не построят космический лифт.

— Ты в это веришь?

— О да, материалы для этого уже есть! Графитовый стержень, усиленный алмазной спиралью, можно построить даже на Земле. А здесь это будет вообще легко.

Джон покачал головой. В конце дня они целый час возвращались в жилища, минуя сырые ямы и отвалы, держа курс на отдаленные столбы дыма, которые поднимались над перерабатывающими заводами, расположенными в тех же останцах, что и жилища, но с другой стороны. Вид земли, раскуроченной для строительства, для него привычен, но это… Поразительно, на что способны несколько сотен человек! Понятно, что они использовали ту же технологию, по которой Сакс построил вертикальный город во всю высоту Эхо-Оверлука и по которой быстро строились новые города. Технологию, которая наводила такую разруху, лишь чтобы урвать металлы, предназначенные для ненасытной Земли…

На следующий день он распорядился, чтобы руководитель горных работ установил строжайшие меры безопасности на ближайшие два месяца, и уехал по занесенным ветром следам арабского каравана, уводящим на северо-восток.

Как выяснилось, вместе с караваном путешествовал Фрэнк Чалмерс. Но он не видел и не слышал ничего о встрече с людьми Хироко, и никто из арабов не дал нужных сведений. Выходит, зацепка ложная. Или же это Фрэнк не позволил арабам признаться — а если так, то как он сам об этом узнал? Хотя арабы прибыли на Марс совсем недавно, они уже встали на сторону Фрэнка, в этом можно не сомневаться. Он жил с ними, говорил на их языке, а сейчас буквально оказался посредником между ними и Джоном. Провести независимое расследование было совершенно невозможно. Теперь разве что Полин могла бы найти что-то в потоке данных, но для этого не нужно было ходить за караваном.

Тем не менее Джон примкнул к ним на некоторое время, пока они кочевали по огромному морю песка — занимались ареологией и проводили кое-какие исследования. Фрэнк сопровождал его недолго: ему необходимо было поговорить с одним другом-египтянином. Он не мог позволить себе задержаться. Его работа в должности министра заставляла его путешествовать по миру не меньше, чем Джона, и их пути пересекались достаточно часто. Фрэнк руководил американским министерством Марса уже три срока, а учитывая, что это государственная должность, пусть он и находился на значительном удалении от Вашингтона, это было выдающимся достижением. Сейчас он вел надзор за инвестированием американскими транснационалами, такая ответственность заставляла его маниакально перерабатывать, и он раздувался от власти, из-за чего казался Джону деловой версией Сакса: постоянно находился в движении и размахивал руками, будто дирижируя музыке своих речей, а с годами стал читать свои речи очень быстро, как если бы выступал перед Торговой палатой.

— Нужно застолбить за собой этот Уступ, пока его не расхватали транснационалы с немцами, впереди еще куча работы! — Последнее было его любимой поговоркой, которой он обычно придавал убедительности, указывая на маленький глобус, что носил в кармане вместе с портативным компьютером. — Вот эти твои мохолы, я открыл их на прошлой неделе, один возле Северного полюса, три в районе шестидесятой широты на севере и три на юге, четыре вдоль экватора, четыре вокруг Южного полюса, и все они уютно расположены к западу от вулканических возвышенностей, чтобы ловить свои воздушные потоки, причем они прекрасно смотрятся. — Он вертел глобус, и голубые точки, обозначающие мохолы, сливались в голубые линии. — Приятно видеть, что ты наконец-то занялся делом.