— Будем надеяться, ветер обогнет северный склон Фарсиды.

Надя молча кивнула. У них не было шансон зарядить батареи после ночного хода, а без солнечного света моторы не могли долго проработать.

— Хироко сказала мне, что на земле во время бури должно оставаться примерно пятнадцать процентов от обычного количества солнечного света, — произнесла она. — Выше должно быть больше. Значит, мы все-таки будем заряжаться, но медленно. Если за день наберется достаточно, то ночью сможем использовать винты. Она села за компьютер, чтобы выполнить расчеты.

Что-то в выражении лица Аркадия — не страх, даже не тревога, но любопытная слабая улыбка — заставило ее понять, в какой большой опасности они оказались. Не имея возможности воспользоваться винтами, они не могли не только выбирать курс, но и оставаться в воздухе. Да, они могли опуститься и попытаться встать на якорь, но еды у них было лишь на несколько недель, а такие бури, как эта, часто не стихали по два, а то и по три месяца.

— Вот гора Аскрийская, — Аркадий указал на экран радара. — Хорошая картинка, — он усмехнулся. — Боюсь, это лучший ее вид, который нам доступен. А жаль, я так хотел на нее взглянуть! Помнишь Элизий?

— Да-да, — ответила Надя, занятая расчетом эффективности батарей. Дневной свет находился в районе перигелия, что было главной причиной возникновения бури. Судя по приборам, до их уровня доходило примерно двадцать процентов солнечного света (хотя на глаз она дала бы двадцать-тридцать). Следовательно, винты могли проработать половину от общего времени, что существенно облегчало положение. Без них же они теряли высоту, хотя к этому могло привести и то, что уровень земли под ними постепенно возрастал. А с помощью винтов они могли держать определенную высоту и на градус-два менять курс полета.

— Как думаешь, какая плотность у этой пыли?

— Плотность?

— Ну, в граммах на кубометр. Попробуй связаться по радио с Энн или Хироко и выяснить у них, хорошо?

Она ушла в конец гондолы, чтобы посмотреть, что из имеющегося на борту можно было использовать для питания винтов. Гидразин для вакуумных насосов бомбоотсека… Двигатели насосов, пожалуй, можно подключить к винтам. Еще у них имелись запасные солнечные панели и солнечные панели аварийного набора. Если бы она смогла поместить их наружу, то получила бы дополнительную инсоляцию, которая передалась бы в батареи. К тому же в песчаной буре вроде этой свет поступал со всех направлений, поэтому хоть несколько из них следовало установить снизу. Когда она, роясь в шкафчике в поисках кабелей, преобразователя и инструментов, поведала Аркадию о своей идее, тот рассмеялся, словно безумец.

— Отличная мысль, Надя! Отличная мысль.

— Если сработает.

Она осмотрела ящик с инструментами, который, к ее сожалению, был не столь велик, как она привыкла. Свет в гондоле создавал зловещую обстановку, когда с каждым порывом ветра вздрагивало тусклое желтоватое свечение. Вид из боковых окон менялся — от совершенно различимых плотных желтых облаков, похожих на проплывающие мимо них грозовые тучи, до совершенно неясных сгустков пыли, извивающихся и кружащихся, будто раздражающая экранная заставка. Даже при давлении в двенадцать миллибар порывы ветра мотали дирижабль из стороны в сторону, и Аркадий, сидя в кабине, проклинал надежность автопилота.

— Перепрограммируй его, — крикнула ему Надя, а затем, вспомнив его садистские симуляции на «Аресе», громко рассмеялась: — Нештатная ситуация! Нештатная ситуация!

Тот в ответ выругался, заставив ее рассмеяться снова, после чего она вернулась к работе.

Аркадий прокричал ей информацию, которую получил от Энн. Пыль была чрезвычайно мелкой, средний размер частицы составлял около 2,5 микрон. Общая масса столба — около 10^-3 г/см^-2. Частицы были распределены более-менее равномерно. Это было не так уж плохо: если бы она осела, получился бы довольно тонкий слой, состоящий из такой же пыли, какую они видели на старейших сброшенных грузах в Андерхилле.

Подготовив все солнечные панели, она вернулась в кабину.

— Энн говорит, самый слабый ветер дует возле земли, — сообщил Аркадий.

— Хорошо. Нам нужно сесть, чтобы установить панели снаружи.

И во второй половине дня они опустились вслепую, позволив якорю волочиться до тех пор, пока он за что-то не зацепился. Здесь ветер был не таким сильным, но для Нади даже спуск на тросе стал сущим кошмаром. Вниз, во мчащиеся облака желтой пыли, качающиеся вперед-назад, пока вдруг у нее под ногами не оказалась земля! Ударившись о нее ботинками, она остановилась. Когда она открепила трос, ей пришлось согнуться от ветра. Хоть он был и слабый, но дул порывами, и к ней с новой, еще большей силой вернулось чувство пустоты. Видимость волнообразно колебалась, а пыль проносилась так быстро, что нарушала восприятие окружающего мира, — на Земле ветер такой силы запросто мог поднять в воздух и унести, как соломенный веник при урагане.

И все же здесь можно было держаться на месте — но не более того. Аркадий медленно, с помощью лебедки, подтягивал дирижабль на дректове вниз, и теперь судно нависало над Надей, словно зеленая крыша, и она очутилась в причудливой темноте. Она размотала кабели к турбовинтам на концах крыльев, привязала их к дирижаблю и подключила к внутренним контактам, работая быстро, чтобы в них не набилось много пыли и чтобы скорее выбраться из-под подскакивающей на ветру «Стрелы». Не без труда просверлив дыры в днище корпуса гондолы, привинтила десять солнечных панелей. А когда она подвязывала кабели к пластиковому фюзеляжу, дирижабль подскочил так резко, что она упала лицом вниз, распростершись на холодном грунте и наткнувшись животом на твердый камень.

— Черт! — воскликнула она.

— Что случилось? — кричал Аркадий по внутренней связи.

— Ничего, — ответила она, вскакивая на ноги и начиная привязывать еще быстрее. — Черт возьми, здесь как на батуте.

Затем, когда она уже заканчивала, ветер вновь набрал силу, и ей пришлось, хрипло дыша, буквально ползти к бомбоотсеку.

— Эта треклятая штуковина чуть меня не раздавила! — крикнула она Аркадию, сняв скафандр. Пока он снимал якорь с крюка, она, пошатываясь, бродила по гондоле, собирая ненужные вещи и сбрасывая их в бомбоотсек: лампу, один из матрасов, бoльшую часть кухонной утвари, несколько книг и образцов камней. Она с удовольствием от них избавлялась, думая, что, если какой-нибудь странник когда-либо наткнется на образовавшуюся кучу, его это весьма озадачит.

Для того чтобы отцепить якорь, пришлось включить винты на полную мощность, и, когда им это удалось, они поднялись в небо и полетели, как ноябрьский листок. Винты они запустили на полную мощность, чтобы как можно скорее набрать высоту. Между Олимпом и Фарсидой находились несколько невысоких вулканов, и Аркадий хотел пройти в нескольких сотнях метров над ними. Экран радара показывал, как гора Аскрийская плавно отдалялась от них, оставаясь позади. Уйдя от нее на север, они сумели повернуть на восток, чтобы попытаться проложить курс вдоль северной оконечности Фарсиды, а затем и к Андерхиллу.

Но спустя несколько долгих часов они обнаружили, что ветер спускался по северному склону Фарсиды, отталкивая их так, что даже если бы они вздумали лететь на юго-восток на полной мощности, то в лучшем случае двигались бы на северо-восток. Пытаясь лететь на ветру, несчастная «Стрела» тряслась, будто дельтаплан, толкая их то вверх, то вниз, снова и снова, будто гондола в самом деле крепилась к нижней стороне поверхности батута. Но при всем при этом они по-прежнему двигались не туда, куда им было нужно.

Снова наступила тьма. Их несло дальше на северо-восток. При таком ходе они промахнулись бы мимо Андерхилла на несколько сотен километров. А там уже ничего не было — ни поселений, ни укрытий. Их сдувало к Ацидалийской равнине, к Великой северной равнине, к окаменелому морю черных дюн. И им не хватило бы ни еды, ни воды, чтобы облететь планету кругом и попытаться снова попасть в Андерхилл.