Майя, присоединившись к ним и крепко обняв Джона, отметила:

— А когда будет поглощаться CO₂, разве кислород не будет выделяться с такой же скоростью? Тогда и давление вырастет.

Влад пожал плечами.

— Возможно. Поживем — увидим.

Джон рассмеялся.

— Сакс заглядывает далеко вперед. Он будет доволен.

— О да. Он разрешил их выпустить. А весной приедет сюда их изучать.

Они отужинали в зале, который располагался высоко на гребне, почти под самой верхушкой. В крыше открывались люки, выходившие в теплицу, которая находилась уже на самой верхушке. По всей длине северной и южной стен тянулся ряд окон, а восточную и западную закрывали собой горшки с бамбуком. В ужине участвовали все жители Ахерона, соблюдавшие этот обычай Андерхилла наряду с многими другими. За столом Джона и Майи шло обсуждение широкого спектра вопросов, но оно неизменно возвращалось к текущей работе, заключавшейся в попытках решить проблемы, возникавшие из-за необходимости внедрения предохранительных мер во все ГМО, что они создавали. Ахеронская группа ввела практику внедрения двойных генов самоубийства в каждый ГМО, и теперь это должно быть законодательно закреплено ООН.

— Для разрешенных ГМО это будет просто прекрасно, — сказал Влад. — Но если какие-нибудь дураки попытаются сделать что-то сами и просчитаются, то нам не избежать больших неприятностей.

После ужина Урсула заметила Джону и Майе:

— Раз уж вы здесь, вам надо пройти медосмотр. Вы оба уже давно не проверялись.

Джон, ненавидевший медосмотры и вообще какое-либо внимание со стороны врачей, попытался было возразить, но Урсула стала его донимать, пока не вынудила в конце концов сдаться и посетить клинику через пару дней. Там он прошел целый ряд диагностических тестов, которые показались ему даже более доскональными, чем обычно. Большинство из них проводилось томографическими машинами и компьютерами с излишне мягкими голосами, приказывающими ему пошевелиться то так, то эдак, и Джон, совершенно не понимая, что происходит, делал, что ему говорили. Современная медицина! Но затем, наконец, его принялась тыкать, колоть и обстукивать проверенным временем способом сама Урсула. Когда же все закончилось, он лежал на спине, накрытый белой простыней, а она стояла рядом, рассматривая его показания и рассеянно напевая.

— У тебя все хорошо, — сказала она спустя несколько минут. — Есть кое-какие проблемы, типичные, связанные с гравитацией, но ничего серьезного.

— Отлично, — проговорил Джон с облегчением. У докторов всегда так если есть новости, то они плохие, поэтому хотелось отсутствия новостей. Это было своего рода победой, с каждым разом все более весомой. С ним ничего не случилось, отлично!

— Хочешь пройти лечение? — спросила Урсула своим привычным голосом, стоя к нему спиной.

— Лечение?

— Ну, вроде геронтологической терапии. Экспериментальная процедура. Как инокуляция, только она укрепляет ДНК. Восстанавливает нарушенные цепочки, существенно повышает точность деления клеток.

Джон вздохнул:

— И что это значит?

— Ну, видишь ли, обычное старение вызывается, прежде всего, ошибками в делении клеток. После какого-то количества поколений — от сотен до десятков тысяч, в зависимости от типа клеток, начинают учащаться ошибки воспроизведения, и организм ослабевает. Одной из первых слабеет иммунная система, потом другие ткани, и тогда что-то выходит из строя или иммунную систему поражает болезнь, и все, наступает конец.

— И ты говоришь, можно сделать так, чтобы эти ошибки прекратились?

— По крайней мере, замедлить и исправить те, что уже произошли. Комплексно, так сказать. Ошибки при делении возникают из-за нарушений в цепочках ДНК, поэтому мы хотели укрепить эти цепочки. Для этого мы считываем геном и составляем самовосстанавливающуюся геномную библиотеку мелких участков, которые заменяют нарушенные цепочки…

— Самовосстанавливающуюся?

Она вздохнула.

Вот все американцы считают, что это смешно. Тем не менее мы внедряем эту самовосстанавливающуюся библиотеку в клетки, где они связываются с исходной ДНК и помогают ей сдерживаться от нарушений.

Рассказывая, она начала рисовать двойные и четверные спирали. Она употребляла все больше слов из биотехнологического жаргона, отчего Джон улавливал лишь общую суть ее доводов, которые, похоже, брали истоки в проекте «Геном человека»[63] и исследовании коррекции генетических дефектов, а также применении методов лечения рака и создания ГМО. Элементы этих, как и многих других, технологий были скомбинированы ахеронской группой, рассказала Урсула. Так или иначе, ему предлагалось ввести инфекцию его собственного генома, которая захватила бы все клетки тела, кроме зубов, кожи, костей и волос. Тогда его цепочки ДНК стали бы почти безупречными, восстановленными и усиленными, благодаря чему последующее деление клеток происходило бы более точно.

— Насколько точно? — спросил он, пытаясь понять, что все это значило.

— Ну, как если бы тебе было лет десять.

— Да ты шутишь.

— Нет-нет. Сами мы уже прошли лечение в этом году, десять L_S назад, и пока могу заявить: это работает.

— А это навсегда?

— Ничего не бывает навсегда, Джон.

— Тогда на сколько?

— Мы не знаем. Мы проводим эксперимент на себе и таким образом надеемся это узнать. Вполне вероятно, что сумеем провести терапию еще раз, когда уровень ошибок при делении снова начнет расти. Если так и случится, это может означать, что терапия продлит тебе жизнь на какое-то время.

— На какое время? — не унимался он.

— Ну не знаю. Проживешь дольше, чем мы живем сейчас, это точно. Возможно, что и намного дольше.

Джон пристально на нее посмотрел. Она, глядя на него, улыбнулась, и он осознал, что его нижняя челюсть отвисла от удивления. Конечно, он не блистал умом в эту минуту, но чего ей было от него ожидать? Это невероятно… это восхитительно…

Он с трудом улавливал нить разговора; мысли кружились у него в голове.

— И скольким ты уже об этом рассказала? — спросил он.

Ну, мы опросили всю первую сотню, когда они проходили осмотр вместе с нами. И здесь, в Ахероне, уже на всех опробовали лечение. Но дело в том, что мы просто скомбинировали те методы, которыми все пользуются, так что скоро до этого додумается кто-нибудь еще. Сейчас мы готовимся это опубликовать, но сначала отправим статью на рецензирование во Всемирную организацию здравоохранения. Ведь это вызовет политические последствия, сам понимаешь.

— Ага, — согласился Джон, размышляя. Когда новость о применении средства, продлевающего жизнь, узнают эти кишащие миллиардеры… «Боже!» — подумал он.

— А это дорого?

— Не так чтобы очень. Самое дорогое — это считывание генома, оно занимает много времени. Но выполняется по алгоритму, нужно только компьютерное время. Вполне может статься, что прививка для каждого жителя Земли станет реальностью. Но проблема перенаселения там и без этого критична. Тогда придется ввести очень строгие меры для контроля населения, иначе мы очень быстро увидим то, о чем писал Мальтус[64]. Мы думали, что нам стоит оставить право принимать решение тамошним властям.

— Но слухи обязательно просочатся наружу.

— И кто им поверит? Они разве что могут ввести какие-нибудь ограничения… не знаю.

— Ох. Ну ребята… так вы просто взяли и сделали это?

— Ну да. — Она пожала плечами. — Так что скажешь? Хочешь попробовать?

— Дай мне время подумать.

Он решил прогуляться по верхушке гребня, где длинные теплицы переполнялись зарослями бамбука и пищевых культур. Прогуливаясь на запад, он был вынужден прикрыть глаза от света послеполуденного солнца, даже несмотря на светофильтры, установленные в окнах. А направляясь на восток, видел застывшие лавовые потоки, тянущиеся от горы Олимп. Думалось сейчас тяжело. Ему шестьдесят пять, он родился в 1982-м, значит, какой сейчас год на Земле, 2048-й? М-11, одиннадцать долгих, облученных радиацией марсианских лет. К тому же он провел тридцать пять месяцев в космосе, включавших три путешествия между Землей и Марсом, что по-прежнему оставалось рекордом. Он принял 195 бэр только за время перелетов, и у него было низкое кровяное давление, плохое соотношение ЛПВП/ЛПНП, и, когда он плавал или сильно уставал, у него болели плечи. Он старел. Ему оставалось не так уж много лет, каким бы странным это ни казалось. Он всецело доверял ахеронским ученым, которые теперь, когда он смотрел на них, бродили по своему высокогорному центру, ели, играли в футбол, плавали, все с легкими улыбками, поглощенные своим делом и будто что-то бормоча. Не как десятилетки, конечно, нет, но в них ощущалась какая-то всепоглощающая радость. Они были здоровы — или даже больше чем просто здоровы. Он рассмеялся в голос и спустился обратно в Ахерон, к Урсуле. Увидев его, она тоже стала смеяться.