В парке? Возможно, мои подруги по монастырской школе решили вывезти Лизавету на свежий воздух? Хотя, нет. Она распугала всех послушниц своим скверным характером и вечными капризами. Тогда кто?

─ Ой, тут такое было, ─ медсестра понизила голос, ─ и пресса, и телевидение. Представляешь, сам Воронцов приезжал. Прощение просил у пострадавших. Их тут трое у нас осталось. Мужикам сертификаты на жильё приволок, а Лизу твою выгулять соизволил. Уж не знаю, что ей презентует, но, думаю, сестрёнка твоя в накладе не останется.

Я рванула с места и понеслась в больничный парк. По узким дорожкам гуляли пациенты. Некоторые сидели на лавочках с родственниками, радуясь последним солнечным денькам. Лизу я не увидела. Я услышала её смех, доносившейся с аппендикса аллеи. Небольшой уголок, окружённый высокими туями, не попадал в зону видимости. Я побрела по дорожке и остановилась, как вкопанная. Моя сестра сидела в инвалидном кресле, укутанная клетчатым пледом и счастливо улыбалась, а Воронцов стоял рядом и рассказывал какую-то историю.

Вот оно! Именно этого я и боялась. Мою близняшку было так просто очаровать. Мне был знаком этот блеск в глазах. Он появлялся тогда, когда девчонка получала очередное платье в половину зарплаты отца или же бриллиантовую безделушку. Я видела сестру такой же возбуждённой, когда она добилась-таки поездки в Лондон. А что теперь? Что ей пообещал дьявол-искуситель по фамилии Воронцов?

─ Ой, Софи? Ты чего так рано?

Я гневно взглянула на шефа, но получила лишь ледяную волну презрения в ответ.

─ Начальник с работы отпустил.

Фёдор холодно улыбнулся.

─ Я, пожалуй, пойду. Был рад знакомству, Лизонька. Надеюсь, мы ещё увидимся. ─ Он склонился и галантно прикоснулся губами к тонким пальчикам Лизы, а я машинально одёрнула собственную кисть, словно дотронулась до раскалённого утюга. Странное дело. Я всегда остро чувствовала боль и волнение сестры, а она оставалась совершенно равнодушной к моей. Вот и сейчас, когда Воронцов исчез, Лизка недовольно скривила губы.

─ Ты сок мне принесла? А апельсины?

Я отрицательно покачала головой.

─ Прости, не успела.

─ Не успела? А чем ты занималась? Впрочем, не отвечай. Тебе никогда не было до меня никакого дела.

Я хотела возмутиться, но передумала. Ссора не входила в мои планы.

─ Скажи, чего хотел от тебя этот мерзавец?

Лиза прищурилась.

─ Мерзавец? Это ещё почему?

Я тяжело вздохнула и уселась на лавочку.

─ Хотя бы потому, что он виновен в смерти наших родителей и в том, что ты оказалась вот в таком положении.

Моя сестра побледнела.

─ Он не строил мост своими руками, и не его вина в том, что недобросовестные субподрядчики заменили хороший бетон на некачественный. А он, мало того, что оплачивает наше лечение, ещё и квартиры всем пострадавшим купил.

Я тяжело вздохнула. Близняшка даже не догадывалась, чем я жертвовала ради её лечения.

─ Ладно, проехали. Лучше скажи, о чём вы разговаривали? Он про кольцо тебя не спрашивал?

─ Нет. Вот далось тебе это кольцо. ─ Она снова прищурила глаза. ─ Небось решила продать его и за границу слинять?

Я опустила плечи. Возможно, поменяйся мы местами, Лизавета так бы и поступила, но случилось так, как случилось, и отдуваться за её ошибки приходилось мне.

─ Ты же знаешь, я бы никогда тебя не бросила. Ты у меня единственный родной человек, и я люблю тебя больше жизни.

─ Больше жизни? А что ты сделала для меня? Ты отделываешься дешёвыми подачками, а сама жируешь в трёшке.

Эх, если бы я умела плакать, разрыдалась бы в голос. Мой разум затмила пелена. Я больше не могла молчать.

─ Жирую? А твой замечательный Воронцов не рассказал тебе, как приходил в ту самую трёшку полгода назад и угрожал мне? Не говорил, что мы заключили сделку: он оплачивает твоё лечение, а за это трахает меня каждый день на своём рабочем столе? Он не рассказал, что через неделю, вступив в наследство, я должна отдать ему то самое кольцо, хотя даже понятия не имею, где оно?

Лицо моей сестры вытянулось. Наконец, она скривилась, но обрела дар речи.

─ Трахает? Фу, как это мерзко звучит из уст воспитанницы монастыря.

─ Мерзко? Но сути это не меняет. Это я, Лиза, оплачиваю твоё лечение, а не Воронцов. И, что бы он тебе не наговорил, запомни, он дьявол, жестокий и циничный.

Лизка презрительно фыркнула.

─ Не верю. Ни одному твоему слову не верю. Фёдор нормальный мужик, к тому же очень симпатичный. А всё, что ты тут наговорила ─ бред сивой кобылы.

Я схватилась за голову.

─ Лиза! Ты же была любимицей отца. Разве он не сказал тебе, где находится второе колечко? Ну же, вспоминай.

Моя сестра сжала губы.

─ Нет. Я ничего не знаю. И вообще, вся эта история с князем и принцессой ─ обычная сказка. Я не верю ни в проклятия, ни в чудодейственность. Для меня эти кольца всего лишь кусок золота, который можно выгодно продать.

О, Боже! Я чуть не задохнулась. Кусок золота? Откуда в таком ангельском создании столько желчи и неуважения?

─ Но то, что случилось, стоило кольцам покинуть стены…

─ Совпадение. ─ Пробурчала Лизка. ─ И вообще. Знаешь, чего хотел отец? Он хотел продать второе кольцо и сохранить деньги на наши свадьбы, то есть на мою. Ты же всё равно ушла бы в монастырь! Он так и сказал: «У тебя, доченька, будет самая пышная свадьба, достойная самой королевы!»

Я почувствовала дурноту. Моя сестра вновь тянула одеяло в свою сторону. Я поднялась с лавки и взглянула на близняшку сверху вниз. Мы были похожи и непохожи одновременно. Лизка, яркая блондинка с огромными голубыми глазами, даже в инвалидном кресле чувствовала себя королевой. А я… я так и осталась простенькой серой мышью с огромным душевным миром. Мою сестру не трогали ни этические нормы, ни моя боль. Она жила собой, своими желаниями, просчитывая собственную выгоду на годы вперёд.

─ Если кольцо у тебя, не отдавай его Воронцову.

Я вернулась в больницу и попросила первого же попавшегося мне санитара помочь Лизке добраться в палату. Сил на общение с ней у меня не осталось.

Я покинула больничный двор и побрела по улице, игнорируя общественный транспорт. Моя сестра лгала. Я чувствовала это. Она знала, где спрятано кольцо, знала, но молчала. Я взглянула на часы. Ольга ждала меня к восьми. Так что ещё есть время выспаться. Организму требовался отдых, чтобы понять, что делать дальше. Хотя бы шесть часов сна.

Я понимала, что сплю, понимала, что всё, что происходило на тот момент в моём сне, происходило не со мной, тем не менее, я стала основным действующим лицом помимо собственной воли. Вот только от меня ничего не зависело. Я смотрела на мир, на совершенно другой мир, совершенно другими глазами, глазами зрелой тридцатилетней женщины, жены, матери, княгини.

─ Ты ранняя пташка! ─ Я вздрогнула, услышав за спиной знакомый голос. Боже! Это же Роман! Вот только волосы у вошедшего мужчины казались совсем светлыми, выгоревшими на солнце, подёрнутыми сединой. И борода… густая, коротко подстриженная, она так шла князю. Князю? С чего я решила, что это князь? Я просто знала, и всё тут.

─ Разве ты забыл? Я всегда встаю рано. А сегодня… сегодня меня всю ночь мучали дурные предчувствия. Сердце сжималось, словно кто-то хватал его в тиски.

Мужчина улыбнулся, я же ощутила прилив любви и нежности.

─ Не нужно верить предчувствиям, моя маленькая птичка София. Всё будет хорошо.

Я встала с огромного деревянного стула, напоминавшего трон, и подошла к окну.

─ Не знаю, что будет, если твой дядька не подоспеет с дружиной. Стены крепкие, но мужчин мало. Нам не выдержать осады, Матфей.

Матфей? Я произнесла это именно так. Матфей!

Князь обхватил мои плечи и притянул к себе.

─ Доверься мне, дорогая. Всё будет хорошо.

Хорошо? Хорошо уже не будет. Зябко кутаясь в шаль, я наблюдала, как над лесом и над окрестными холмами занимался рассвет. Кровавое зарево являлось предзнаменованием грядущей беды. Где-то над окном громко каркнула ворона и, сорвавшись с деревянного подрамника, стремглав понеслась прочь. Эх, была бы я птицей, поднялась вот так же к небу, и, разорвав тучи, помчалась бы на Родину.