В конце концов она решила, что ей нужно что-то делать. Она устроилась поваром в закусочной, взяв на себя ночную смену, за которую платили относительно неплохо, потому что большинство людей не хотели работать в столь позднее время.

И затем увидела тот пост в закрытой группе Фейсбука о программе обучения Братства.

Сев задницей прямо на землю, Ново уставилась на камни, которые сама когда-то сложила один за другим.

— Серенити[108], — сказала она вслух. — Я назову тебя Серенити. Надеюсь, что ты обрела покой в Забвении.

— Ты — особенный друг моего дяди.

При звуке детского голоса Сэкстон отвел взгляд от закрытой двери операционной. Битти находилась рядом с ним в коридоре учебного центра, оба ее родителя стояли позади, а в руках она держала игрушечного тигра. На девочке было красное платье, ее темные волосы завивались на концах, взгляд был невинным, но очень взрослым.

Она не понаслышке знала, что такое страдания. И уже свыклась с этой постоянной печалью, не так ли? — подумал он с грустью.

Откашлявшись, Сэкстон присел на корточки, чтобы встретиться с ней взглядом.

— Да, так и есть. Откуда ты знаешь?

— Мой дядя рассказал мне все о тебе. Когда мы как-то ночью собирали вместе головоломку, он сказал, что ты его особый друг, и что он очень тебя любит.

Сэкстон думал, что выплакал все слезы: после поездки в машине скорой помощи с Раном, которого дважды реанимировали, а затем, наблюдая, как за Доком Джейн и Мэнни закрывается дверь палаты, в которой они скрылись, чтобы вставить какую-то трубку или что-то подобное в горло Рана… он полагал, что не сможет проронить ни слезинки.

Нет.

Его глаза снова наполнились слезами.

— Я тоже очень люблю твоего дядю. Он тоже мой особенный друг.

— Вот, — она протянула ему плюшевого тигра. — Его зовут Мастимон. Он всегда меня защищал. Можешь пока оставить его у себя.

Сэкстон трясущимися руками принял драгоценный подарок, и, прижав его к сердцу, притянул девочку к своей груди. Длины ее ручек не хватало, чтобы обнять его, но он чувствовал исходящую от нее силу.

— Новости есть…? — Рейдж выглядел абсолютно несчастным.

Выпрямившись, Сэкстон с удивлением осознал, что Битти все еще его обнимает. Естественным движением он положил руку на ее плечико, их мгновенно сблизило горе.

— Еще нет, — сказал он Брату. — Они словно навечно там засели.

— Они знают, кто это сделал?

— Вишес выясняет. Я не могу сейчас даже думать об этом. Я хочу одного — чтобы Ран… — он замолчал. — Мы просто будем молиться о хорошем, правда, Битти?

— Да, — кивнула девочка.

— Тебе принести что-нибудь? — спросила Мэри.

— Нет, но спасибо за заботу.

Приходили и другие Братья, тоже спрашивали о последних новостях, разговаривали с ним. Кто-то принес ему кофе, но когда он попробовал его, то мог думать лишь об одном: о той кружке с кофе, который Ран сварил ему двенадцать часов назад.

Тот был идеален. Все остальное не шло ни в какое сравнение.

Он больше никогда не сможет пить этот напиток.

Боже, казалось невозможным, что жизнь, которая шла таким счастливым чередом, в один момент разбилась о кирпичную стену ужаса…

В дальнем конце коридора открылась стеклянная дверь офиса, и в помещение вошел Роф. Лицо короля искажала темная ярость, и его королева, Бэт, казалось, словно пыталась его удержать… не преуспев в этом деле.

Роф подошел к ним и остановился напротив, и Сэкстон не мог никак посмотреть ему прямо в глаза, пусть и незрячие.

— Кто сделал это? — прорычал Король. — Кто, мать твою, сделал это?

— Я думаю, что это были люди… — Сэкстон глубоко вздохнул. — Мы с Раном остановились в том доме, чтобы помочь домовладелице, которую они преследовали.

— Почему, черт возьми, ты не подключил остальных?

Когда прозвучал этот авторитарный тон, Бэт дернула его за руку.

— Роф! Ради Бога, оставь в покое…

— Все в порядке, — устало произнес Сэкстон. — Он просто расстроен тем, что произошло, и насколько плохо все вышло. Мы с ним уже сталкивались с таким по работе…

Король протянул руку и дернул его на себя так сильно и быстро, что у Сэкстона закружилась голова… по крайней мере, пока она не врезалась в железобетонную грудную клетку.

— Мне очень жаль, — пробормотал Роф. — Я не знал, что вы двое вместе.

Внезапно, Сэкстон обнаружил, что цепляется за огромного мужчину, т. к. в этот момент он нуждался именно в ощущении неопровержимый физической силы Рофа.

— Я не знал, что он твой, — сказал Роф. — Я бы никогда не отправил его с тобой, если бы знал.

— Тогда он еще не был моим, — с трудом произнес Сэкстон. — Когда мы начали работу… он еще не был моим.

В этот момент Мэнни и Док Джейн вышли из операционной, словно их вызвали оттуда королевским указом. Хирурги синхронно сняли маски, и было трудно не прочитать на их усталых лицах, что все шло не так, как они надеялись.

— Значит, что мы имеем, — сказала Док Джейн. — Ран в стабильном, но критическом состоянии. У него проблемы с нормализацией давления и сердечного ритма.

— Была повторная реанимация, — добавил Мэнни. — И мы не можем поделиться подробностями — все очень сложно. Пару раз на пару минут его мозг оставался без кислорода.

— Мне очень жаль, — закончила Док Джейн, — но мы не уверены что… он очнется.

Битти бросилась к своим родителям, а Сэкстон закрыл рот руками, чтобы снова не закричать.

Собравшись с силами, он сказал:

— Могу я его увидеть? Можно нам с ней его увидеть?

Док Джейн взглянула на Рейджа и Мэри. Когда они кивнули, врач сделала то же самое.

— Ладно, но только двое из вас. Поговорите с ним, скажите ему, что вы хотите, чтобы он боролся. Мы не собираемся его перевозить прямо сейчас, и вы не сможете долго оставаться там. Ему нужно отдохнуть.

— Хорошо. Ладно.

Он взял Битти за руку и посмотрел на нее.

— Ты готова?

Когда девочка кивнула, Мэнни открыл им дверь.

В операционной было холодно, так холодно, что он оказался к этому не готов. В этом плиточном пространстве не было случайных вещей: от медицинского оборудования и светильника над головой до стеклянных передних полок со всеми инструментами и медицинскими принадлежностями.

Его единственная мысль, когда они подошли к столу, заключалась в том, что он не хотел, чтобы Ран умирал в этой ужасной, больничной обстановке. Не так, не обмотанный километрами проводов.

Он был таким бледным, почти серым. С забинтованным горлом.

— Что это такое пищит? — спросил Битти, когда они остановились.

— Биение его сердца.

Боги, наверное, не стоило позволять девочке видеть это, подумал Сэкстон. Лицо Рана было таким осунувшимся, серым, волосы казались темнее на фоне мертвенной бледности. Кроме того, его глаза были закрыты так плотно, будто они никогда не откроются снова, а дыхание неестественно сильным…

О, конечно. Он был подключен к аппарату ИВЛ[109] через трубку, вставленную в горло.

— Дядя, это Битти и Сэкстон. Мы тебя любим.

И девочка взяла его руку в свои ладошки.

— Любовь моя, — произнес Сэкстон, наклонившись и поцеловав его лоб. — Вернись к нам. Ты нам нужен.

Еще так много всего нужно было друг другу сказать, просить, умолять…

Сэкстон ощущал, как открывается собственный рот и как он продолжает что-то говорить. Странная глухота вернулась к нему, его способность слышать опять покинула его.

Когда на его плечо опустилась рука, он подскочил.

Глаза Дока Джейн цвета зеленой листвы были серьезными.

— Прости, — тихо сказала она, — но мы вынуждены попросить тебя уйти ненадолго.

Отвернуться от Рана — равносильно тому, чтобы содрать с себя кожу лоскутами, но он позволил себя вывести. И когда он вышел из операционной, то увидел, что Вишес, Блэй и Куин присоединились к собравшейся толпе.