Первой целью стал граф Сидона Жерар де Гарнье. Старый граф, в молодости внесший весомый вклад в подавление королем Фульком мятежа Гуго II де Пюизе и участвовавший почти во всех войнах Короны, уже лет тридцать правил Сидоном. Город после завоевания франками продолжал славные традиции пиратского гнезда, теперь христианского. До падения Фатимидов, основными жертвами сидонских моряков служили мусульманские купцы. Безусловно, местные рейдеры порой по-тихому брали и европейский или ромейский корабль, но случаи такие оставались эксцессами. Теперь вражеских судов в близких водах просто не стало. Ходить за Александрию к Северной Африке получалось далековато, менять промысел не хотелось, отчего участились пиратские нападения на купцов Византии, Франции и итальянских республик, немедленно обратившихся к королю с требованиями возмещения ущерба и угрозами репрессалий.
Уговоров Гарнье не то чтобы не понимал, просто не видел выхода. Перепрофилировать подучетный контингент на мирную деятельность он ни возможности, ни особого желания не имел, отчего объявил себя сторонником феодальных вольностей и борцом за урезаемые монархом права сеньоров, а все претензии Каира — авторитарным произволом и ущемлением исконных рыцарских свобод.
Терпеть своеволие и терять деньги Амори I не собирался, и после короткого тура переговоров и увещеваний, выступил укреплять вертикаль власти. Формальный повод для вмешательства нашелся быстро, у Гарнье возник спор с одним из своих мелких вассалов. Нрав у старика оставался крутым, потому, не вдаваясь в процедурные тонкости, граф наехал к спорщику с дружиной и часть лена отнял.
Напомню, еще со времен Балдуина I, все держатели рыцарских фьефов королевства, даже при наличии непосредственных сюзеренов, считались одновременно прямыми вассалами Короны. Закон вспомнили, вассал Сидона принес официальную жалобу королю, Амори I немедля собрал Высокий Совет в качестве суда. Который большинством голосов и принял знаковое решение в пользу простого рыцаря. Монарх тут же возвел прецедент в закон, отнесший все споры рыцарей королевства со своими ленными сеньорами к компетенции Высокого суда, под которым практически понимался уже даже не весь (за рядом дел особой важности) Верховный Совет, а достаточный кворум его участников.
Эта правовая реформа укрепила положение мелкого рыцарства и резко повысила их лояльность монарху, что в условиях начинающейся колонизации Египта оказалось очень кстати. Крупные феодалы, в целом, такой либерализм не одобряли, но восприняли спокойно — по тогдашним понятиям, Жерар де Гарнье действительно был не вполне прав, а при соблюдении вассальных договоров, новый закон лордам не сильно угрожал.
Вторым делом, Совет осудил графа Сидона за нападения его людей на христиан, после чего король с дружиной выдвинулся к городу. Осада продлилась недолго, стороны пошли на переговоры, кончившиеся миром. Жерар обязался пиратство прекратить, обиженному рыцарю выплатить компенсацию и впредь сохранять лояльность. Серьезных репрессий не последовало, поскольку у короля возникла новая забота — обострившийся конфликт Триполи и Хамы.
Отметим лишь, что пиратский промысел в Сидоне уменьшили, но не бросили, и город пользовался подобной репутацией еще долго.
Раймунд III, граф Триполи и Хомса, поссорился с графом Хамы, а потом и с королем по уважительной финансовой причине. Мятежей он в общем-то не устраивал, политических лозунгов не выдвигал, слыл рыцарем без страха и упрека, с юности воевал вместе с Амори I, отбыл срок в плену у турок, и к оппозициям не принадлежал. Но традиционно для правителей Триполи, кузен короля (напомню, его мать была сестрой королевы Мелисенды), владеющий Триполи на правах фамильной вотчины, пусть и связанной с Иерусалимом присягой, серьезно относился к своим суверенным правам на домен. Кроме того, происходя от знатнейших французских родов по отцу и королей Иерусалима по матери, дважды граф претендовал на особую роль и льготные права в жизни Заморья.
Вернувшись из египетского похода, Раймунд III занялся домашним хозяйством, и для начала договорился с тамплиерами о развитии торгового пути из Пальмиры через Хомс, в обход Дамаска.
Орден Тампля от покорения Египта уклонился и никаких приобретений там не получил, традиционное занятие в Леванте дорожно-патрульной службой сходило на нет по причине успешного выполнения задачи, а в Пальмире братья несли большие потери от схваток в пустыне, и еще большие от непривычного климата. По этим причинам, влияние ордена падало, а тамплиеры отбивались от попыток подчинения организации, предпринимаемых патриархом Иерусалима и королем.
Немалую роль в сохранении мощи Тампля играли деньги. С Дамаском боевые монахи разошлись во взглядах на контроль финансовых потоков от караванной торговли. Орден, разумеется, упирал на иноверие местных купцов, «обирающих христиан» (видимо, имея в виду упускаемую выгоду), в чем находил поддержку как далеких от экономики масс, так и близких к ней конкурентов совместимого исповедания. Одними из последних и стали подданные Раймунда III.
Коронный город Дамаск, понятно, обратился к своему сюзерену с антимонопольной жалобой и требованием свободы торговли. В чем нашел понимание, подкрепленное занесенной королю неучтенной сверхлимитной суммой. Амори I, всегда нуждавшийся в деньгах, при разрешении хозяйственных споров вообще к подаркам от сторон относился благосклонно, а тут еще и его собственная экономическая база затрагивалась.
Кроме того, договорившись о торговом партнерстве с Антиохией, граф Триполи вытеснил с транзитного рынка графство Хама, принадлежащее семье Ибеллинов. Хама, зажатая между пустыней, Антиохией и владениями Триполи, контролировала путь из Дамаска и Хомса в Северную Сирию, с небольшим, но стабильным грузопотоком, приносящим постоянный доход. Когда под влиянием монетарных и административных методов, караваны пошли из владений Раймунда III в земли Боэмунда III обходя Ибеллинов, поступления последних резко сократились. На претензии граф Триполи снисходительно не отвечал, искренне полагая, что всего полвека как получившая рыцарство фамилия того не заслуживает.
Ибеллины, выдвинувшиеся преданной службой королям Иерусалима в серьезный, по местным меркам, клан, в египетской экспедиции приняли живое участие, не закончившееся с победой. Глава рода, текущий граф Гуго (уже пару лет как зять графа Эдессы), оставался в Каире, активно осваивая для короны новые земли. Из его братьев, младший, Балиан, осваивал фьеф в Египте, а в Хаму на хозяйство вернулся Балдуин. Последнему и выпало столкнуться со знатным соседом.
Балдуин де Ибеллин человеком был резким. Действия Раймунда III он воспринял как оскорбление семьи, изложил свои соображения в депеше братьям, запросив поддержки, а сам не теряя времени поднял оставшуюся дружину и затеял частную феодальную войну. Вероятно, рассчитывая на благосклонность к своей семье Амори I, как раз осаждающего неподалеку Сидон.
Связи при дворе и стремление короля к укреплению власти, поначалу сработали. Монарх вызвал графов Хомса и Хамы на разбор полетов, повелев активные действия остановить. Но Раймунд III указание проигнорировал, отряд Ибеллина разгромил, а самого его загнал в Хаму, каковую и осадил.
Амори I срочно закончил с Сидоном и выдвинулся к Триполи, вразумлять непокорного вассала. Но королевские части были немногочисленны, главные силы оставались в Египте, а конфликт выглядел неоднозначно. Идея короля определять, где ходить караванам и кому собирать пошлины за пределами его личного домена, задевала слишком многих сеньоров, так что действия графа Триполи получили в феодальной среде широкую поддержку. Открыто выступить против суверена рискнули немногие. Из крупных лордов и вообще никто, но позицию благожелательного к Триполи нейтралитета заняли князь Галилейский и граф Кесарии (не удивительно, тут правил брат графа Сидонского Гуго де Гарнье), а извне — Боэмунд III Антиохийский, пока не отвлекся на войну с сарацинами. Князь Заиорданский и граф Сен-Авраама, как и правители Дамиетты и Тинниса, провозгласили лояльность короне, но от участия в боевых действиях тоже уклонились. Амори I пришлось довольствоваться пополнениями с собственных земель, в основном из Тира (приславшего отряд первым и с большим количеством тяжелой конницы), Яффы, Акры и Дамаска.
