— Должно быть, Владыки не знали о нападении на Твердыню, — пробормотала я… и осеклась.

Внезапное открытие потрясло меня: Владыки не всеведущи! И не всесильны. Они не сумели сохранить Свет. Они не знали о нападении на Форменос. Они не могут возродить Древа и воскресить короля. Они не защитят нас от Мелькора... нет, от Моргота — ибо он воистину Черный Враг! — если тот вернется.

Мысль эта терзала меня, пока мы решали, что делать дальше, пока отказывались от сочувственных приглашений жителей Валмара и спускались с Холма.

Я едва не плакала. С рождения я ощущала любовь и опеку Владык, как нечто неизменное. Как тепло и свет Дерев. Лишиться разом и того и другого было невыносимо.

Только когда мы брели уже по дороге к Тириону под блистающими, ясными звездами, я решилась спросить:

— Матушка, как же так? Я думала, Владыки хранят наш край… оберегают нас… а они не смогли… ничего…

Матушка долго молчала и наконец проговорила:

— Да, Тинвиэль, дитя мое. Владыки не всесильны. Они не смогли защитить нашу землю от Врага, ибо Враг некогда был сильнейшим из них. Им не дано делать мертвое — живым. Они не будут править нашими судьбами помимо нашей воли. И иногда даже Великие нуждаются в помощи малых.

Я не все поняла в ее словах. Странно было представить, что Стихии Мира могут нуждаться в нашей помощи. Однако… не о помощи ли просили они Феанаро? И не отказались ли от вмешательства в его судьбу?

Но какое значение имеет наша воля сейчас, когда порчу Мелькора уже не исправить — не возжечь Свет, не вернуть жизнь королю?!

Мир изменился необратимо. При Свете наши пути казались ясными и прямыми; теперь же дорога не просматривалась даже на пол-лиги вперед и, казалось, на ней прибавилось поворотов. Уже нельзя было знать, что скрывается там, в затопивших дали сумерках — что будущее готовит нам.

Мы шли и шли по дороге — наверное, бродить в потемках скоро войдет у нас в привычку. Всякий раз, когда глаза мои уставали вглядываться в полумрак, я поднимала взгляд к небу. Мириады светочей Варды сияли в высоте — будто слали нам привет и ободрение. Тогда я снова вспоминала о силе и благости Владык, и в сердце моем вновь возгоралась надежда.

И правда, худшее из возможного уже случилось, значит, наша жизнь вот-вот обернется к лучшему. Ведь так?

— Тинвиэль! Тинвэ! Ты спишь? У тебя уже весь песок просыпался!

Звонкий голосок выдернул меня из дремоты. Вздрогнув, я схватилась за песочные часы и быстро перевернула их. Надо же, уснула за ученым занятием! Я пыталась определить срок, за который звезды совершают над нами полный круг…

Но кто разбудил меня? Рядом — никого...

Я потянулась в кресле и снова закрыла глаза. Очень скоро послышались осторожные шажки, кто-то тихонько вздохнул… и вдруг со всей силы дунул мне в ухо! Подскочив от неожиданности, я все же успела поймать проказницу за платье. Ну конечно, это Сулиэль — соседская девчушка! Она и ее братец Соронвэ уже оторвались от материнской юбки, но не достигли еще возраста ученичества, и потому проводили время в играх и забавах. Даже темнота не отбила у них тягу к шалостям!

— Нечестно! Ты притворялась! — возмутилась Сулиэль.

— Нечестно пугать спящих, — возразила я строго. — А если бы со мной случилась икота?

— Я бы принесла тебе водички!

Сбить ее с толку было не просто! На самом деле я была рада ей — уж больно медленно и тоскливо тянулось время с тех пор, как мы с матушкой вернулись домой. Мы пыталась скоротать его за работой — тщетно! Хлопоты по дому закончились быстро, а другие дела не ладились.

Наш светильник — чудесный кристалл — почти угас: ему требовалось напитаться сиянием Дерев, чтобы потом отдавать его в темноте. При мерцающем огоньке лампады у меня не получалось ни ткать, ни вышивать — оттенки нитей путались в полумраке, и я никак не могла подобрать нужные. Не задалось и чтение: какой бы свиток или книгу я ни брала, речь в них шла о жизни при Свете, и наша утрата ощущалась еще острее. Я принялась было вместе с матушкой плавить воск и отливать свечи, но это занятие вскоре приелось мне.

В конце концов я разыскала в мастерской песочные часы — в прежней жизни мы замечали по ним время обжига глиняных фигурок — и, усевшись на террасе, снова воззрилась на небо. Танец созвездий был незаметен глазу, но они постепенно смещались над флюгерами, башенками и крышами. Купол неба поворачивался вокруг неяркой звездочки, последней в ручке Ковша. Как же медлительно было это вращение! В наших часах между смешениями Света песок успевал пересыпаться шесть раз. Я перевернула часы дважды — и за это время звезды едва сдвинулись на небе, а на меня от безделья накатила неодолимая сонливость.

Если бы не Сулиэль, я бы так и упустила песок!

Сейчас девчушка нетерпеливо приплясывала рядом. Наконец она потянула меня за руку:

— Тинвэ, пойдем со мною! Мы с Соронвэ играем в Пробудившихся — у нас ведь сейчас совсем как у них! Соронвэ был квэндо и повел меня на Запад, а потом притворился злым… этим… ведмедем. И так рычал! Я спряталась от него и убежала, а он остался в саду… Пойдем, поиграешь с нами!

— Пойдем, найдем его. А ваша матушка не разволнуется, что вы убежали из дому?

Милое личико Сулиэль омрачилось:

— Я звала и матушку. А она грустит и не хочет гулять. И батюшки все нет… Тинвиэль, а когда он вернется?

Я пожала плечами. Хотелось бы мне знать! Родители Сулиэль и Соронвэ были преданными сторонниками Первого Дома. Ингор, конечно, вместе с другими умчался в Форменос. Айвенэн с детьми не ходила к Кольцу Судьбы, но наверняка дурные вести нашли ее. И неизвестно, что за новости принесут наши мужчины по возвращении… Было отчего печалиться и чего бояться!

Болтушка между тем продолжала:

— Я знаю, матушка грустная оттого, что Свет пропал. Тинвэ, скажи, когда Свет опять появится, звезд не будет видно? Жалко… Они красивые!

Наверное, никто не объяснил девочке, что мы лишились Света надолго, если не навсегда. Да и у меня язык не повернулся рассказать ей об этом. Проглотив вздох, я предложила:

— Давай-ка найдем Соронвэ и пойдем к вам. Может, вместе мы сумеем развеселить твою матушку?

Сулиэль кивнула. Мы спустились с террасы… и, едва прошли по тропинке несколько шагов, как из-за кустов выскочил мальчишка, радостный и возбужденный:

— Сестричка! Куда ты делась? Осанвэ — и то не слышишь! А я там видел такое!.. Ой, Тинвиэль, хорошо, что ты с нами. Я покажу светлинок!

Он схватил Сулиэль за руку и потащил через сад к пруду. Я шла следом, удивляясь, как быстро дети превратили в игру то, что для взрослых было источником страхов и забот.

Но в самом деле, пронизанные лучами звезд сумерки явили нам особую, невиданную при Свете Дерев красоту. Сад был прекрасен. Кроны деревьев кружевом рисовались на фоне неба, блестела роса на листве, таинственно мерцали белые цветы — лилии, россыпи жасмина, гроздья гортензий… По-прежнему пышно цвели розы, их аромат стал насыщенней и ярче. Гладь пруда, словно зеркало, отражала яркие звезды… и не только!

Еще издали я заметила, что над водой и над берегом во множестве снуют крохотные золотисто-зеленоватые огоньки, и такие же огоньки поблескивают в траве.

— Вот они, светлинки! — гордо объявил Соронвэ.

Да, отец рассказывал нам о такой диковине, только называл ее по-другому…

Мы подошли ближе. Светлинки носились над прудом; тех, что слишком низко опускались к воде, хватали шустрые рыбки. Дети принялись гоняться за огоньками по берегу и вскоре, поймав нескольких, показали их мне на раскрытых ладошках.

Так это жучки! Я и раньше видала таких, мелких и неприметных. Кто бы мог подумать, что каждый из них — маленькое чудо? Стоило им раскрыть крылышки, как брюшко у них начинало светиться, словно крохотный фонарик!

— Ух ты! — Соронвэ с восхищением рассматривал свою добычу. — Сулиэль, давай отнесем их домой! Можно посадить их в склянку — тогда у нас станет светлее, и матушка обрадуется!