Вот так я вляпался! Хотя, с другой стороны, появилась возможность проявить себя еще в чем-то, помимо исправной службы. Возможно, после этого отец пересмотрит свое отношение ко мне. Да вот только ему все не до этого. Государственные дела, да хлопоты по поместью, видимо, все также сжирают львиную долю его времени… Нет, так дело не пойдет…

Я, как делал это обычно, выкинул все мысли и воспоминания об отце из головы и продолжил наблюдать за заснеженной пустошью и близлежащими отрогами гор.

К полудню, когда солнце, наконец-то, миноваловершины гор Анрод и стремительно понеслось по небосводу, поднялся ветер. Он дул со стороны Вековечного Ледника и с каждой минутой становился все студеней и студеней. Через полчаса небо на севере посинело, нахмурилось, а еще через час в воздухе закружили первые снежинки. Крупные, пухлые, размером с ноготь большого пальца. С каждой минутой эти снежные хлопья все быстрее и быстрее мельтешили вокруг.

Новый, мощный порыв ветра накинулся с новой силой, закрутил снежные вихри по всей пустоши. С каждой минутой становилось холоднее. Мороз нещадно жег лицо и руки, запускал свои коварные щупальца под тулуп, сковывал холодом ноги. Я встал, свернул шкуры в тугой рулон и поспешил убраться под каменную плиту.

Бон все так же умиротворенно спал. Ланита передвинулась поближе к огню, достала какие-то тряпки и укутала в них и без того утепленный сверток со своим малышом. Я направился к связке с поленьями. Дров, которые мы поочередно тащили на себе аж от самого безымянного аванпоста, осталось не так уж и много. Я взял четыре полена из тех, что побольше и подкинул в костер. Да, дрова стоило бы, конечно, экономить, но только не в такую погоду; не в такой мороз. Да и, тем более, если завтра мы выдвинемся в путь, то этого запаса нам должно хватить. По крайней мере, до северных рубежей — точно. А там уже и леса начинаются. Так что не замерзнем!

Метель, несущая небывалую стужу, бушевала до самого вечера. К ночи она немного стихла. Мы с Боном по разу успели сменить друг друга и чувствовали себя, в общем-то, вполне отдохнувшими.

— Все так, как ты и говорил! — сказал я, прихлебывая горячий отвар, заваренный на северных травах. — Метель суровая разыгралась.

— Это еще не суровая, — хмуро бросил Бон. — Будет хуже. Старейшины рассказывали, что, бывало, выйдет в такую вьюгу какой смельчак на улицу, да кожу-то и обморозит сразу. Кто на руках, кто на лице…

— Все равно… Очень холодно, — поежился я.

— Станет теплее. Ненадолго, но станет. Я же говорю, это только предвестники. Первые отголоски великой бури. А этот ветер, что сейчас дует, скоро и вовсе на нет сойдет. Вот увидишь — к полуночи тихо станет. Да и мороз немного отпустит.

— Это хорошо, — я полной грудью вдохнул душистый, насыщенный аромат обжигающего отвара, сделал щедрый глоток. — Думаю, рано утром можно будет отправиться в путь.

— Согласен. В общем-то, можно будет выдвигаться сразу, как только метель закончится.

Я кивнул и стал допивать свой отвар. Отличная штука! Согревает на славу, мозги прочищает, а уж как бодрит — слов нет.

Внезапно в памяти всплыл наш утренний разговор с северянином. Я, немного подумав, спросил:

— Послушай! Помнишь, с утра ты говорил, что такая метель и эта долгая ночь бывают всего раз в сто лет?

— Говорил, — согласился Бон.

— Так вот. Потом ты сказал, что последний раз такое ваши старейшины наблюдали лет пятьдесят назад. Так?

— Точно.

— Интересно, как такое получилось?

— Сам не понимаю… И сильного этого боюсь, — во взгляде Бона отражался страх и сомнение.

Я поспешил закрыть тему и пока не думать об этом. Мы замолчали и принялись ждать ночь. Снова медленно потянулось время в безделье. А ночью, далеко после полуночи, метель стихла. Прекратился снег. Вокруг властвовала только стужа, но и она постепенно пошла на убыль. Мы быстро собрались и двинулись в путь.

***

— Дровишек подкинь, — тихо сказал я.

— М-м-м? — Бон оторвался от пресной каши с вяленым мясом. Видимо он думал о чем-то своем.

— Дров в костер, говорю, подкинь, — повторил я. Облизал ложку и принялся споласкивать жестяную посудину от остатков еды.

— Зачем? — удивился Бон. — Их и так чуть осталось. Надо поберечь.

— Куда беречь-то? До северных рубежей меньше дневного перехода осталось, а уж там лес, дров вволю. А если сегодняшним темпом пойдем, то уж и после полудня сразу там и будем… Ночь холодная, так что подкинь, подкинь!

— Я не думаю, что мы тут заночуем, — с неохотой сказал Бон.

Ланита оторвалась от кормления своего малыша и непонимающе уставилась на брата. Я вопросительно выгнул бровь.

— В смысле? — я не придумал лучшего вопроса.

— Сейчас доедим и в путь. На ночевку встанем в полночь, а может и позже. Часа четыре поспим и дальше.

— Так уж темнеть начало! — не согласился я. — Куда ты так гонишь? Мы успеваем, даже с опережением идем.

Тут я не приврал. После того как день назад мы покинули убежище под каменным навесом, шли мы очень споро. Снег после трескучих морозов слежался в плотный, не проваливающийся наст. Такой и лошадь вьючную выдержит.

— Надо еще быстрее! — хмуро бросил Бон. — Успеваем-то успеваем, но кто ее знает. Я уж теперь ни в чем не уверен. А ну как опять налетит вьюга?

Я пристально глянул в глаза северянину и откровенно спросил:

— Не только в этом причина, ведь так?

— Так… Предчувствие у меня плохое… Не знаю, тревожит что-то.

— Ну, и что ты предлагаешь? — тихо спросила Ланита. Она закончила кормить сына и теперь, ничуть не смущаясь, заправляла под одежды красивую, упругую грудь с большим, выразительным соском.

— Доедим и отправимся в путь. После полуночи остановимся на ночлег. Отдохнем и снова двинем на юг. Завтра к полудню я планирую, что мы достигнем ваших лесов, — Бон кивнул в мою сторону. — Там все равно будет проще.

Я надолго задумался, допивая горячий травяной отвар. Что ж, может быть, северянин дело говорит? Хм… В любом случае мне нужно как можно скорее добраться до заставы Нортмарк и передать послание мастера Вингута командующему Ольтеру. Хотя, рисковать ох как не хочется. Ну а с другой стороны что? Какой риск? Мы и днем также рискуем, и ночью…

— Ну, чего тогда рассиживаться? — нарочито бодро спросил я. — Давайте вещи собирать и в путь!

Мы быстро собрали вещи, зашвыряли снегом костер и отправились на юг. Шли все так же быстро, благо идти было светло. На идеально черном небе светила яркая луна да мириады звездных россыпей. Кристально белый снег искрился под ночным холодным светом, отлично освещая путь. Почти как днем! Невероятно красиво! Я позволил себе расслабиться и полюбоваться северными бескрайними просторам. Просторами, надо сказать, пугающими.

Почему-то сейчас, в эту самую минуту, я ощутил себя какой-то мелкой, совсем ничего не значащей букашкой по сравнению с этим… небом. По сравнению с этой бескрайней чернотой и тем, что скрывается далеко за ее пределами. Колоссально! В груди набухало и ширилось чувство, сравнимое с этой самой бескрайностью, безграничностью. Оно росло до тех пор, пока не лопнуло, не всколыхнуло сердце. То, в свою очередь неистово трепыхнулось, на мгновение замерло и возобновило свой бег с новой, бешеной скоростью.

Далеко-далеко, в небесном океане, глубочайшем из всех, сверкали звезды. Они складывали из своего света созвездия, а те, в свою очередь — скопления созвездий. По крайней мере, так их называл мастер Трэвис, служащий демонологом в поместье моего отца. Звезды… Но ведь и это еще не все! Там, где-то далеко за ними, есть что-то еще. Обязано быть! Такая глубочайшая небесная бездна не может просто так взять и закончиться на звездах. Нет! Но что же там? Такая же бесконечная пустота и чернота? А за ней? Все то же самое? Такие же звезды, созвездия, их скопления и… миры? Подобные нашему. А на них — такая же жизнь! А дальше? Еще дальше за мирами? Что же там? Бесконечная череда всего этого?

По-моему дыхание мое сбилось, а, возможно, и вовсе остановилось на несколько мгновений. В груди было тяжело и тесно. Хотелось выдохнуть и вдохнуть во всю грудь. А еще хотелось крикнуть. Громко так, чтобы в Нортмарке услышали, а еще лучше — дома, в Дербидже!