— Богам все наши помыслы зримы и души наши для них, что книги открытые. Ведомы им чувства наши, ибо они их и даровали. Успеем наплясаться ещё, а семья наша сегодня родится.

Грациозное создание направилось к подножью скалы и потянуло за собой оторопевшего воина. Волот не смел противиться этой дивнице, но и решению её удивлён был сильно.

— Любава, — настороженно шепнул воин.

— Только не говори, что не согласен со мной, — прищурилась девушка.

Отрицать очевидное не было смысла, ровно как и желания.

Белые руки увлекли воина за собой, тонкие пальчики пробежали по синей ленте, обвивающей косу, и смоляные кудри, рассыпавшись по девичьим плечам, свернулись на них кольцами. Горячие поцелуи нежных губ опьяняли парня терпким мёдом. Волот управился с мягкой тканью сарафана с не меньшей ловкостью, чем управлялся с мечами. Ненужное полотно опускалось на гладкие тела каменных рыбёшек, дремавших на берегу моря, вечерняя прохлада касалась разгорячённой кожи молодых. Любава отстранилась от витязя, белые кисти её рук соскользнули с каменного торса и обвили широкую ладонь воина. Синеглазая чаровница медленно шагнула в водную толщу, заставляя своего жениха следовать за ней. Ласковые морские ленты окутали внуков Тарха, Дивия укрыла их серебром своей шали, а Дый приказал звёздам засиять ещё ярче.

Огрубевшие от меча руки сжали точёные бедра и подняли девушку, словно лепесток василька, качающийся крошечной лодочкой на ладони ветра. Пушистые ресницы, укрыв синь томного взора, коснулись тонкой кожи, блаженная улыбка озарила прекрасное личико, Любава запрокинула голову, и её волосы чёрными длинными змеями расползлись по тёмно-синей глади. Серый дым глубоких глаз скользнул по груди уже жены своей, уловив переливистый свет небесных светлячков, отраженный в хрустальных капельках на белоснежной коже.

Сегодня две одинокие нити своей теплой рукой Макошь вплела в пёстрое полотно судеб, завязав узелок рождения новой семьи. Дивия укрывала супругов серебром своей шали, Дый заставлял звёзды засиять ещё ярче, а Леля продолжала песнь свою, что лилась шёпотом моря, стрекотом притаившихся в траве сверчков, кличем ночных птиц и отдалённым журчанием извивающейся ленты ручья. Боги благословляли молодых, укрепляла их чувства и, повелевая, пронести через всю свою жизнь дар Сварожичей* потомкам своим.

______________________________________________________________________________________________

Танаис* - река Малой Тархтарии (современный Дон)

Купала* - Бог Летнего Солнца. Праздник Купала —день летнего солнцестояния, в который молодые люди создавали свои семьи.

Леля* - дочь Лады, Богиня весны, девичьей любви, искренности и красоты.

Сварожичи* - дети Бога Сварога, от которых пошёл род людской.

Кинсай* - город Великой Тархтарии

Огромный шар расплавленного золота медленно покидал небосвод. Острые пики сизых елей атаковали его нежное тело, грозясь изранить слепящее светило. Огненные нити солнца падали на шершавую кожу горы, заставляя разломы каменной тверди переливаться блестящей слюдой. Озорные лучики принялись щекотать неподвижного гиганта, скользнули внутрь расщелины и канули во тьме. Их не менее смелые браться запрыгали по малахитовому бархату устилающего горную чешую мха, осыпая его багрянцем. Дрёма* своей мягкой поступью ходила меж деревьев, убаюкивая их, погружая мир в сонное забвенье.

Жизнь замирала, огромное зелёное сердце стучало медленней, и лишь громкие голоса пирующих людей разбивали воцарившуюся тишину на сотни осколков. Гудящая толпа обступила двух витязей, решивших помериться силой. На их вытянутых в стороны руках восседали девушки, по две у каждого. С этим «грузом» воины приседали, кто больше. Пока, счёт был равный. Среди зевак стояли омуженки и следили за состязанием. Огненные глаза одной горели азартом, тонкие губы изогнулись в ухмылке. Златовласая же буравила взглядом одного из соперников, отчего аккуратное личико приобрело обиженный вид. Радмила решила усложнить задание и в два прыжка приблизилась к приседающему Баровиту. Она оттолкнулась от его колена, встала на широкие плечи и бросила хитрый взгляд на соперника. В этот же миг от толпы отделился зеленоглазый парень и запрыгнул на Ждана, отчего витязь покачнулся, но быстро поймал равновесие, под девичье ойканье. Дружинник скрестил руки на груди и широко улыбнулся.

— Чай, я потяжелее тебя буду, Радмила Игоревна. Стало быть, победа за Жданом, — заявил Злат.

— Верно, — заголосила толпа.

Омуженка лишь фыркнула и спрыгнула с друга, Злат последовал её примеру. Витязи опустили девушек на землю, отчего красавицы слегка расстроились. Баровит бегло окинул взором присутствующих, нахмурил брови и спросил у друга:

— Куда Умила подевалась? Только что здесь была.

— Так она сразу ушла, как Радмила к тебе на плечи сиганула, — ответил Ждан.

Зорька улыбнулся, похлопал победителя по плечу, и принялся протискиваться меж гудящих людских рядов. Ждан вернулся за стол, ухмыльнулся Радмиле, сдержанно принимающей знаки внимания Злата, и предался мечтам своим о том, как вскоре увидит лик сына... впервые.

Тонкие кисти отвели усыпанные бархатной листвой ветви, грациозная воительница отделилась от шелестящей стены и подошла к подножью скалы, в которой виднелась расщелина, раскинувшаяся широкой аркой в каменном теле. Пальцы расстегнули ремень, и ножны рухнули на мелкую гальку, о которую тихо звякнули золочёные соколы. Девушка опустилась на громоздкий осколок скалы под угловатой аркой и устремила взор своих холодных озёр на раскрашенное вечерней зарёй небо. Золотисто-розовое пламя жадно охватывало тёмно-голубой океан, пронзая его пурпурными всполохами и разбрасывая гранатовые искры. Алые языки щекотали нежные тела сапфировых и лиловых облаков, чинно плывущих в образах сказочных зверей по воздушной толще.

Столь тонкое и прекрасное явление, сотворённое Сварогом, очаровывало омуженку и питало грусть в девичьем сердце. Тяжёлые думы ложились на её плечи, а обида на саму себя комом вставала в горле.

— Утомило тебя веселье, — раздался бархатный голос, заставив златовласую вздрогнуть, — али наскучили мы тебе?

— Наскучили, — повторила голубоглазая, и поднялась с камня.

— Ты сама не своя в последнее время, — заметил витязь, подходя ближе. — Случилось чего?

Пряча глаза, девушка сделала шаг в сторону моря и остановилась в нерешительности:

— Устала я от войны этой. По Камулу соскучилась. В Хамбалык к родне хочу съездить, да на свадьбе Волота с Любавой поскорее погулять.

— Погуляем на свадьбе, Умилушка, — улыбнулся Баровит. — Завтра уже в дорогу собираться станем.

Воин задумчиво наблюдал за тем, как Ярило игриво кидает последние лучи свои на блестящие волны её собранных в косу волос, заставляя расплавленное золото стекать по их щёлку.

— Всю жизнь знаю тебя, родная, — тихо сказал он. — Гложет душу твою печаль, токмо скрываешь ты её от меня. Почему? Боишься не пойму тебя?

Стройная дивница резко обернулась, изогнулась подобно ленте на ветру, и дрожащей рукой схватила сабли.

— С чего мне в мысли свои тебя впускать? — фыркнула она и собралась покинуть парня.

Широкая ладонь сжала запястье и остановила воительницу, развернув её к себе. Светло-карие медовые глаза впились в красивое личико пристальным взглядом, остановившись на вспыхнувшем нежном румянце.

— Не чужой человек я тебе, Умила, — серьёзно отвечал Зорька. — Всё рассказать мне можешь… Если только не я виной печали твоей стал.

Большие глаза омуженки распахнулись ещё шире, алые губки сжались, а усилившаяся дрожь перекинулась на руку воина. Баровит, не опуская взора, решился рассказать ей о своих подозрениях:

— Много думал я о нас. Ты меня с малолетства знаешь, всегда я другом был тебе… Но вот уж почти лето я руки твоей добиваюсь… Может, в том печаль твоя, что ты так и считаешь меня другом, но не хочешь сердца моего ранить?