Улисс рассмеялся.

– Теперь все ясно! Карл – Связной Времени Нижнего мира. Когда он за мной следил, то понял, что я прохожу испытание. Ведь он сам когда-то был в похожей ситуации. Тогда-то он и решил, что может провалить мою задачу и оставить Градбург без Связного Времени. Отличная месть, не так ли?

– О, да, – очень серьезно ответил Ефрат. – И это огромная удача, что у него не вышло. Что ж, Улисс, теперь вы знаете столько же, сколько и я. Междуместо нас больше не задерживает. Поглядите-ка в окно.

Улисс поглядел и увидел, что чернота за окном начала рассеиваться, в ней стали проступать контуры деревьев и дороги, ведущей к замку графа Бабуина.

– Если вы спуститесь на первый этаж, то увидите, что входная дверь на месте, – сообщил Ефрат. – За ней вас ждет родной мир. Не забудьте флейту. Она может вам пригодиться.

– А вы, Ефрат, куда направитесь? Ведь не в тот же бутафорский домик в лесу, правда? Сомневаюсь, что вы живете в театральных декорациях…

Саблезубый тигр усмехнулся.

– Чтобы быть Связным Времени Градбурга, совершенно необязательно постоянно физически здесь находиться. Я живу в том мире, куда когда-то ушли мои саблезубые братья. Когда нужно, Междуместо в мгновение ока переносит меня в Градбург. И, разумеется, обратно. Всего хорошего, Улисс. Еще увидимся. Мне нужно многому вас научить.

С этими словами Ефрат Уйсур поднялся со стула, кивнул Улиссу и вышел за дверь. Улисс кинулся следом за ним, в коридор. Коридор был пуст, что, впрочем, уже не удивляло.

«Пора домой», – подумал Улисс. Наигрывая на свирели нечто невнятное, он спустился на первый этаж и покинул замок графа Бабуина, с наслаждением окунаясь в вечернюю прохладу родного мира…

В девять часов утра Евгения разбудил звонок телефона, стоящего на тумбочке возле кровати. Не открывая глаз, пингвин снял трубку:

– Ммм?

– Евгений? – осведомились на другом конце линии.

– Ммм.

– Это Аполлинарий Веченсон, – представился собеседник.

– И Марсель Слезоточифф, – добавил другой голос. – Я на параллельном аппарате.

– Нате вам, здрасьте! – возмутился Веченсон. – Эй, Марсель, что за дела! Мы договорились, что это я сообщу Евгению приятную новость!

– Расслабься, я только подслушиваю, – успокоил его коллега.

– Евгений! – торжественно воскликнул Веченсон. – «Маленькие гамлеты» возвращаются!

Пингвин подскочил на кровати и принял сидячее положение. Сна как не бывало.

– Так это же классно!

– Еще как классно! – согласился Веченсон, а подслушивающий Слезоточифф внес свою лепту в общее ликование:

– Это не просто классно, а очень-очень классно!

– В общем, Евгений, давай скорее новый сценарий! Нам не терпится снять что-нибудь ультрапечальное и мегаупадническое. Ждем!

Закончив разговор, Евгений вскочил и, наспех умывшись и еще более наспех приготовив нечто вроде кофе, кинулся к письменному столу. Он чувствовал настоящее счастье от того, что «Маленькие гамлеты» снова будут радовать зрителей своими (а на самом-то деле, не своими, а его, Евгения!) трагическими историями.

Разум бурлил. В порыве вдохновения пингвин вывел на бумаге ключевую реплику будущего скетча: «Граф (испуганно). Не пейте, барон! Яд отравлен!», как его отвлек телефонный звонок.

Это снова был Аполлинарий Веченсон:

– Евгений, концепция меняется! Мы решили, что нам надоели трагедии. Отныне «Маленькие гамлеты» будут комической программой. Хотим смешить зрителей!

– Смешить? – Пингвин растерялся. Он пока не знал, как отнестись к изменению концепции.

– Ну да! – с энтузиазмом подтвердил Веченсон. – А вместо плача за кадром будем пускать смех!

– Смех за кадром? – опешил Евгений. – Но так же не делается! Это не принято!

– Вот именно! Мы будем первыми! Разве не классно?

– Ну… Наверно, классно, – неуверенно согласился Евгений, не привыкший думать о себе как о новаторе.

– И не просто классно, а очень-очень классно! – вмешался подслушивающий с параллельного аппарата Марсель Слезоточифф. – Аполлинарий, давай покажем ему.

– Давай! Евгений, у тебя вся спина белая! – пошутил Веченсон, и тут же в трубке раздался массовый «закадровый» смех. – Ну как, здорово, правда?

– У меня спина не белая, а черная, – возразил Евгений, воспринявший изменение концепции более чем серьезно. В ответ снова раздался «закадровый» смех.

– Отлично! – похвалили пингвина «гамлеты». – Давай, остряк, за дело! Покажем всем, что такое настоящий юмор!

За письменный стол Евгений вернулся в смятении. Новая концепция требовала нового настроения, а он пока что всецело был нацелен на трагизм.

«Я справлюсь, – подумал Евгений. – Ведь я же профессионал. Настоящий профессионал способен и трагедию превратить в фарс».

Преисполнившись решимости, Евгений изменил ключевую фразу будущего скетча: «Граф (игриво). Да вы пейте, барон, пейте! Яд-то отравлен!»

Его работу прервал телефонный звонок. Евгений снял трубку, будучи уверенным, что это вновь Веченсон и Слезоточифф – хотят сделать из «гамлетов» научную программу. Однако голос в трубке принадлежал самке.

– Господин Евген?

– Да.

– Это Суффиксида Подлежащая вас беспокоит.

– Кто-кто? – не понял Евгений, хотя это имя показалось ему знакомым.

В голосе собеседницы послышалась обида:

– Я главный редактор издательства «Раскаленный глагол». Вы приносили нам свою рукопись.

– А, ну конечно! Суффиксида Подлежащая! – Чтобы сгладить неловкую ситуацию, Евгений соврал: – Тут что-то с телефоном, мне послышалось, будто вы сказали, что вас зовут Мэри Лу.

Но волчица-редактор уже думала о другом.

– Дорогой Евген! Что же вы не сообщили, что пишете для «Маленьких гамлетов»? Пришли, понимаете ли, принесли рукопись, а самое важное утаили!

Почему именно это самое важное, Евгений не понял, но решил, что говорить об этом – не самое важное.

– Так я ведь тогда еще не был автором «гамлетов», – заметил он.

– Все равно должны были сообщить! – настаивала главный редактор. – Рукописи авторов популярных телепрограмм мы рассматриваем вне очереди.

Пингвинье сердце замерло. А Суффиксида Подлежащая весомо добавила:

– Ваш роман прочитан.

– О, – сказал Евгений, вкладывая в это «о» множество смыслов. Собеседнице лишь оставалось выбрать, какой из них ей по вкусу.

– И мы его издадим! Правда, поменяем название и отредактируем так, что автор родной не узнает. Евген, нам нужна ваша фотография для задней стороны обложки!

От такого натиска пингвин слегка растерялся, но растерянность эта была приятной. Правда, не все в словах Подлежащей ему понравилось.

– А зачем редактировать так, чтобы я не узнал?

– Не беспокойтесь, Евген, на обложке будет ваше имя. Так что свою книгу вы узнаете. В общем, приходите, обсудим детали!

– Какие детали? – с волнением поинтересовался пингвин.

– Подшипники, аккумуляторы… Шучу. Детали издания, и вообще. До свидания, Евген, мы вас ждем!

– Но редактура…

– Успокойтесь, Евген, пару запятых мы оставим. Пока!

Евгений обалдело посмотрел на трубку, из которой теперь раздавались короткие гудки. Он очень надеялся, что слова Подлежащей насчет редактуры это всего лишь такой профессиональный юмор.

Однако не это важно.

Важно другое.

Евгений глянул в зеркало и недоверчиво сказал своему отражению:

– Это что же такое? У меня все получается?

Отражение молча подтвердило, что да, все получается. Вопреки всему евгеньевскому жизненному опыту.

Пингвин почувствовал, что он больше не может радоваться в одиночку. Надо срочно поделиться с друзьями.

Друзья, собравшиеся дома у Улисса и празднующие спасение города от Железных Зверей и возвращение Вероники на родину, конечно, пингвина с удовольствием поздравили. Улисс и Марио поздравили сразу, а Константин сначала придирчиво поглядел на друга и строго поинтересовался: